Диспозиция изменилась, или Цитата дня

Дональд Трамп чистить русскоязычную Википедию… не будет. Тем более он не будет бороться с распространителями левацких идей среди русских политиков, русских чиновников, русских педагогов, русских блогеров с журналистами, русских психологов, русских менеджеров среднего звена, русских модных тусовщиков и так далее. Во-первых, ему это и в голову не придёт, у него своих дел хватает. Во-вторых, если бы даже и пришло, он бы рассудил, что левая чума в России — это очень даже неплохо, так как леваки были критически важной частью глобальной конфигурации, которая позволила Соединённым Штатам стать сверхдержавой в 20-м веке.

Напомню, что до революции Россия и США были примерно равны по размеру населения, а темпы развития в Российской Империи были колоссальными — к примеру, до 1917 мы делили с США первое место по количеству выпускников технических вузов. Европейские исследователи писали тогда, что если Россию не остановить, к середине 20-го века вся Европа, если не вся планета, окажутся в нашей тени. Однако дальше большевики сбросили нас в канаву истории, и на протяжении следующих 75 лет мы были для США то удобным союзником, то удобным торговым партнёром, то удобным внешнеполитическим пугалом, не представляющим реальной угрозы, но позволяющим держать себя и сателлитов в тонусе…

В итоге СССР пришёл к закономерному финалу, а США, не наблюдая вокруг сколько-нибудь достойных противников, решили, что можно уже расслабиться: наступил так называемый «конец истории», то есть тысячелетний период правления Вашингтонского рейха. В этот момент США попали в ту же ловушку, что и мы: их ударили ножом в спину их же собственные леваки. Дальше мы покатывались со смеху над американскими срамными парадами и с чувством испанского стыда наблюдали, как профессиональные угнетённые ставят белых на колени, заставляя целовать им ботинки. Однако всё когда-нибудь проходит, и этот позорный период в истории США, возможно, тоже уже прошёл.

Проведу аналогию. Есть два соседа с застарелыми спорами, которым есть, что делить. Оба соседа любят выпить, однако сосед в ушанке пьёт умеренно, по чекушке 0,25 каждый вечер, с хорошей закуской, в семейном кругу и под хороший фильм. Сосед в ковбойской шляпе — запойный. Квасит, как не в себя: может и литр выжрать, и работу прогулять, и жене фингал поставить по пьяни, и мебель расколотить. Регулярно оказывается то в травме, то на больничной койке — того и гляди отъедет в дурку на ПМЖ. Сосед в ушанке посмеивается: дескать, спивается Сэм, совсем уже алкашом стал, сейчас квартиру свою пропьёт, и у меня одной проблемой меньше.

И тут вдруг Сэм, пуская слёзы в приступе пьяной меланхолии, натыкается на свой альбом с фотографиями из колледжа, где он играет бицепсом, сидя за рулём красной спортивной машины, с самой яркой девушкой курса на пассажирском сидении. Сэм принимает решение бросить пить немедленно и вызывает врача, чтобы тот вывел его из запоя капельницей. Дальше сосед в ушанке наблюдает, как Сэм выходит во двор, бьёт морды своим собутыльникам и подходит к турнику с твёрдым намерением подтянуться хотя бы пару раз.

Получится ли у Сэма, не остановится ли у него измученное нарзаном сердце прямо под штангой, не сорвётся ли он через неделю в следующий запой, пока что неясно. Однако конкретно сейчас диспозиция на карточном столе резко изменилась, и ежедневные 250 грамм, которые сосед в ушанке считает по инерции «умеренными», уже начинают выглядеть на фоне Сэма-физкультурника алкоголизмом…