Дачный рай – это три дружелюбные собаки на участке, три

greenbat — 27.06.2013 Дачный рай – это три дружелюбные собаки на участке, три кошки, котенок, маленький белоголовый мальчик Федор, миска с нагретой солнцем черешней на ступенях домика и долговязый американец, радостно хвастающийся, что он ростом точь в точь Петр Первый.

То есть сначала американца не было, потому что после концерта мы поехали на дачу разделившись, девочки отдельно, мальчики отдельно. Причем эту патриархальную схему предложила я, известный мыслитель. Прихватили с собой только юного Федора. Как выяснилось, не зря. Где-то минут через сорок нам надоело играть на даче в гинекей и мы заинтересовались, где же мужская часть компании. Позвонили и мгновенно поняли, как тяжело жилось Змею Горынычу с тремя головами. Выяснилось, что мальчики попилили в Питер. Ну, почти - на въезд в Питер. Потому что найти в высококультурном Терийоки сразу виски, сидр и белое оказалось трем разным головам не по силам.
Так что мы задумчиво пили чай, чесали собак - тоже девиц, кстати, - и наблюдали за двухлетним Федором, который ухитрялся создавать вокруг дома броуновское движение из одной частицы, одновременно окружая себя низким басовитым жужжанием, словно шмель.
В какой-то момент частиц стало две - к процессу движения подключился котенок, крошечный пушистый малыш, стремительный как чих. И я сразу осознала, что несмотря на прекрасность собаки Миши и странного хрипло похрюкивающего существа Чучи (или Шуши?), похожего на растрепанную швабру (по слухам, тоже собаки), - я все же безнадежная кошатница.
Приехали довольные мальчики с сидром, вином и виски, а я все няньчилась с котенком, который увлеченно сражался с моей рукой, представляя себя саблезубым тигром. Как сказал одобрительно Том, пошевелив в его сторону внушительным горбатым шнобелем: "Oh, fighter!" Наконец котенок решил, что окончательно меня догрыз, и умчался огромными прыжками за бабочкой.
Том вступил со мной в беседу и сразу понял, бедняга, что погорячился. В отсутствии практики я растеряла весь свой английский, и без того не поражавший богатством словаря. Но от страха обнаглела и принялась рассказывать ему историю Марии Гамильтон, непутевой метрески Петра I, даже умудрилась описать казнь и дальнейшие приключения отсеченной головы детоубийцы. Правда, он первый начал, изложив мне про голову Монса, так что сам виноват.

Надо полагать, у меня вид психической, раз он сразу решил начать с такой своеобразной темы, - и предположения его подтвердились. Поскольку Том на самом деле офигенный чувак с поразительной биографией. Когда-то он был хиппи. Обычным таким хиппи в фенечках, только ростом с Петра Первого и индейского происхождения. Никакого колледжа, тому подобных глупостей. Один месяц в году он ловил лосося на Аляске, и заработанного ему хватало, чтобы скромно жить потом весь год. Как-то его занесло в бедную не то африканскую, не то латиноамериканскую страну. И Том решил написать книгу. Продать ее, а на вырученные деньги выкопать в этой стране колодцы, чтобы люди не страдали от жажды. Одним из сюжетных ходов была переработка ядерных отходов. Так что прежде чем копать колодцы, он стал раскапывать тему переработки. И раскопал ее, видимо, до размеров Марианской впадины. Потому что когда наконец книга, которую Том назвал "Лекарство для планеты", была готова, она каким-то невероятным образом попала к директору нашего Курчатовского института, академику Велихову, - и академик оторопел, настолько здорово это было написано. Он пригласил Тома в Россию. Они познакомились и подружились. Теперь Том президент Научного совета по глобальным инициативам (если что перепутала в названии - не бейте по голове, это мое больное место).

Глядя на Тома, я прикидывала, есть ли у меня еще шанс прославиться таким образом и надо ли для этого научиться удить лосося. В это время раздались писклявые вопли. На ближайшей елке, вцепившись в ствол, сидел котенок и голосил "спасите-помогите" так, словно уже предчувствовал, как я пишу книгу о спасении планеты. Я поднялась на цыпочки, вытянулась насколько могла - и отодрала его от елки с приятным чувством очень высокого человека, практически дяди Степы, починившего светофор. Так что шансы у меня есть.

Когда мы собирались уезжать, оказалось, что Федор - вовсе не шмель. На самом деле он был мессершмитт, просто летавший вдалеке. И когда мама вместо того чтобы читать ему на сон грядущий сказки, повезла гостей в город, Федор совершенно недвусмысленно об этом заявил. Так, что от акустического удара посыпались на траву комары. В общем, отбывали мы под рев пикирующего истребителя.

Бонус: Илья, шмель-мессершмитт Федор и будущий автор книги о спасении человечества.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив