Четыре миллиона доносов от подлых французов, четыре миллиона от честных
harmfulgrumpy — 16.05.2022
Французский Петен Советский Гуталин
Достаточно давно в отношении русских используется привычная у совков отмазка - обвинение:
Что вы пристали к Сталину, он вообще ничего не знал, а вот кто написал 4 миллиона доносов - русские! Не виноватый он, и вообще, все ваши бумажки фа-альшивыя...
Здесь мы с вами опять имеем старую расхожую антирусскую фальшивку, подобно которой было множество наштамповано в кратковременное существование СССР, начиная с криков о якобы малограмотности в РИ, проигрыша и жутких потерь Русской Армии в Первую Мировую, отсутствия электричества, автомобилей, железных дорог и т.д., да и сейчас неокомми часто пытаются залепить очередную выдумку. Тем более, что в этой наглой фразе немедленно начинается подмена, как с отрицанием очевидного, что Русский народ победил в Великой Отечественной, а не мифический "советский", так и здесь, используется Довлатов, заявивший:
Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?
Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это, что русские — нация доносчиков и стукачей? Ни в коем случае. Просто сказались тенденции исторического момента.
Видите какая игра слов у советских, - многонациональный советский народ - армяне, грузины, таджики, корейцы, евреи, русские, поляки, латыши и десятки других национальностей плавным движением руки испаряются и остаются виноватыми, как всегда, одни русские.Тему доносов лучше начать с просвещенных французов, которые добровольно снабжали немцев информацией, к тому же она короче и давно закрыта, а потом перейдем к обширному обзору - откуда вообще взялись эти байки и в результате чего появлялись доносы.
* * *
https://www.leblogtvnews.com/article-denoncer-sous-l-occupation-documentaire-inedit-101519318.html
...Относительно точного количества писем с восторгом, отправленных во время войны, и процента анонимных писем, по словам Дэвида Корн-Бжозы, остается загадкой, которая останется и останется навсегда. "Как только какая-то цифра кажется слишком точной, она лжет. Было сотни тысяч писем, может быть, миллионы, но их невозможно подсчитать, потому что письма были разосланы во все администрации: мэрии, префектуры, гестапо, политические органы.… Все эти письма разбросаны по нескольким архивным фондам. Кроме того, многие письма были уничтожены стойкими почтальонами, иногда даже немцами, которые больше не могли следить за тем, сколько они получали… Что касается анонимных писем, то было замечено, что они были скорее из самых неблагополучных слоев общества, тогда как подписанные письма были скорее от людей из высших классов. Врачи, юристы, архитекторы охотно подписывали свои письма, в то время как безработные, ремесленники, как правило, сохраняли анонимность (...). Действующая власть, которая просто хотела утвердить свою власть, желала узнать, кто были её противниками, оказалась погребенной под массой разоблачений. ... В стране нарастает страшная нехватка, немцы по очереди реквизируют сырье, продовольствие. Для французов наслаждение-это как бы другой способ выбраться из этого, к сожалению, это клапан, который открывается и больше не закрывается до конца войны". (слова, собранные Stéphanie Thonnet)
* * *
Оригинал взят у
banguerski_alex в Франция: 4 миллиона доносовОригинал взят у
dmitri_hrabar в
postФранция:
Вы считали анекдотом рассказ о том, как измученное
Во Франции много шуму наделал (ведь больше всего шуму наделывает открытие секретов Полишинеля) показанная недавно по тамошнему третьему каналу документальная лента «Доносы в оккупации» о том, как 40 миллионов тогдашних французов настрочили друг на друга 4 миллиона доносов. Если отбросить малолетних, немощных и впавших в старческое беспамятство, то получается, как отмечают создатели, что доносительство не только не было исключением, но сходило скорее за норму. Стучали все на всех: на коммунистов, неугодных мужей, редких борцов сопротивления (из них, кстати, едва ли большинство французами как раз не являлось), конкурентов по ремеслу и торговле, на неугодных соседей, нелюбимых сотрудников, на членов семьи и на незнакомых, доносили, подписываясь, и анонимно.
Миллионами доносов забрасывали правительство Виши и германские власти, обвиняя друг друга в подрывной деятельности, в связях с Москвой, в уклонении от выезда на трудовую повинность в Германию, в том, что слушали передачи лондонского и московского радио – да в чём угодно, лишь отправить избранную жертву в концлагерь в надежде, что она никогда оттуда не вернётся.
Злые люди давно посчитали, что в рядах СС и вермахта французов погибло куда больше, чем в Сопротивлении, чей масштаб был раздут уже после победы над немцами. Любопытно, однако сравнить: сколько доносов на сограждан в те славные годы наклепали французы, а сколько германцы. Правда, рейх продлился в три раза дольше, чем немецкая оккупация Франции, так что уж в пересчёте на год французы со своим миллионом одних письменных доносов ежегодно наверняка обставят тевтонов...
* * *
Итак, по написанию доносов, осуществляемых без применения пыток, к тому же с восторгом, французы выходят на неоспоримое Первое место.
Миф о миллионах доносов, якобы бывших главной причиной массовых репрессий в СССР, разоблачил историк Олег Хлевнюк: «Первые серьезные сомнения по поводу доносов появились в начале 1990-х гг., когда ненадолго открылся доступ к материалам следственных дел 1937–1938 гг. Выяснилось, что основой обвинительных материалов в следственных делах были признания, полученные во время следствия. При этом заявления и доносы как доказательство вины арестованного в следственных делах встречаются крайне редко.
Глубокое изучение механизмов «большого террора» помогло понять, в чем тут причины. Организация массовых операций 1937–1938 гг. не требовала использования доносов как основы для арестов. Первоначально изъятия антисоветских элементов проводились на основе картотек НКВД, а затем на основе показаний, выбитых на следствии. Запустив конвейер допросов с применением пыток, чекисты были в избытке обеспечены «врагами» и не нуждались в подсказках доносчиков.
В конце 1937 г. Ежов разослал в УНКВД краев и областей указание с требованием сообщить о заговорах, которые были вскрыты с помощью рабочих и колхозников. Результаты были разочаровывающими. Типичная шифровка пришла 12 декабря 1937 г. от начальника Омского УНКВД: «Случаев разоблачения по инициативе колхозников и рабочих шпионско-диверсионных троцкистско-бухаринских и иных организаций не было». («Причины «большого террора». Олег Хлевнюк о мотивах, мифах и последствиях репрессий 1937–1938 гг.» Ведомости, № 4358 от 7 июля 2017 г.).
О мнимой покорности народа написано предостаточно, однако еще никто не написал нужнейшую книгу о повсеместном скрытом сопротивлении, которое позволило выжить — даже и оценить невозможно, какому числу преследуемых властью. Если бы каждый вспомнил о спасительной руке, протянутой кому-то из гонимых в тяжелую минуту, могла бы получиться драгоценнейшая книга...
Попробую внести и я свои три искорки. После войны моему отцу, отсидевшему с 36-го по 41-й, удалось устроиться в Россошанский пединститут (взят он был из Киевского университета), но, когда началась космополитическая кампания, какая-то бдительная гнида подняла на парткоме вопрос, почему у них работает бывший осужденный. И ректор, в недавнем прошлом командир партизанского отряда Пустогаров на голубом глазу соврал, что отец давно реабилитирован.
...А через некоторое время еще и начали брать «повторников», то есть отсидевших, и подполковник, начальник местного МГБ, а заодно отцовский студент-заочник, вызвал его к себе и спросил: «Скажите по совести, есть за вами хоть что-то?», — и отец вложил в свой ответ последние запасы искренности: «Клянусь, ничего». И тот сказал: «Немедленно уезжайте, завтра я уже ничем помочь не смогу». Отец с мамой схватили подмышку меня и брата…
Но уже на вокзале у отца оборвалось сердце: он увидел того же подполковника, в своей шинели перешагивающего через обессилевшие тела. Но оказалось, он пришел спросить, не нужно ли помочь с билетом. И уж он-то рисковал не меньше как свободой...
Поднапрягшись, я вспомнил еще один эпизод из истории нашего семейного клана. Брат моего деда Кузьмы дядя Левонтий по мобилизации служил у Колчака, и о его белогвардейском прошлом знала вся родня, а значит еще и все ее друзья и подруги, это, минимум, около сотни человек, — и никто никуда не стукнул.....О подлостях и жестокостях написано достаточно, хотя океан этот вычерпывать можно бесконечно, но если мы даже не попытаемся вспомнить тех, кто выстоял, не поддался страху и соблазну, это будет подлостью и жестокостью уже с нашей стороны. Александр МелиховИсточник: https://gorod-812.ru/hvatit-o-podleczah-davajte-o-teh-kto-ne-poddalsya/
* * *
4 миллиона доносов...
...Отсюда и рождаются вопросы, а иногда просто глупые комментарии про «4 миллиона доносов». Причем комментирующие никогда в жизни даже не читали полностью хотя бы абзац откуда вырвана эта цитата Довлатова.
Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов? Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой?
Ничего подобного. Их написали простые советские люди. Означает ли это, что русские — нация доносчиков и стукачей? Ни в коем случае. Просто сказались тенденции исторического момента...
Выдранную цитату лепят все подряд, особенно ее обожают вставлять почитатели Сталина. Она размывает зону ответственности конкретных исполнителей, а также оправдывает преступную власть. Вы скажете: «что же получается, доносов не было?», были конечно, но были и лимиты на расстрел, были национальные чистки, расстрельные списки Сталина. А еще были доносы выбитые в тюрьмах НКВД, написанные под угрозой жизни, под пытками в нечеловеческих условиях. Давно пора понять, что любой донос, в том числе заведомо ложный ради квартиры, комнаты или других причин, пусть даже написанный без указки или давления легко можно было разоблачить. Но все забывают, что следствия как такового не существовало, не было возможности защищать себя. Не было ни института суда, ни практики защиты осужденных. А у приговоренных к расстрелу не было возможности даже обжаловать какие-либо решения, с 1934 года такие приговоры приводились немедленно в исполнение.
Можно долго рассказывать, но есть ли у всех время читать подробности и особенности машины государственного уничтожения людей? Хватит ли сил, терпения и внутреннего стержня узнавать все новые и новые подробности...
В данном конкретном случае — за национальность, как сотни тысяч
других людей в рамках национальных операций НКВД. Комиссией НКВД и
Прокурора СССР («двойками») в 1937 - 1938 годах и «особыми
тройками» в сентябре–ноябре 1938 года по «национальным операциям»
(польской, немецкой, румынской, финской, латышской, эстонской,
греческой, иранской, афганской, харбинской, а также "шпионов" в
пользу иностранных государств: Австрии, Англии, Америки, Болгарии,
Италии, Франции)осуждено не менее 239 тысяч человек...
Источник: https://bessmertnybarak.ru/article/4_milliona_donosov/
* * *
Читатели отметили упомянутое и вспомнили выше ещё и про корейцев -
по «национальным операциям» (польской, немецкой, румынской,
финской, латышской, эстонской, греческой, иранской, афганской,
харбинской...
Из большинства из них бравые сталинские следователи - палачи
усиленно выбивали показания, и все эти попавшие в сталинские
жернова коммунистического террора люди разных наций вынуждены были
под пытками или под угрозой их применения наговаривать на себя и на
других, а потом на свет выходили чистенькие приговоры
признаний.
Вот, к примеру, добровольные показания нескольких корейцев,
они у нас тоже входят в группу "это все русские доносы писали"
, но никак не Советские писали.
И еще немного из рассекреченных "сигналов", чтоб
аудитория могла оценить стиль. Источник тот
же.
Док. № 250
Заявление Ким Чун Сена (Ли Сен
Тая)[4] в секретную часть ИККИ
о «враждебной деятельности Ким Данъ Я»
г. Москва
25 сентября 1937 г.
...не могу не сообщить Вам сведения о Ким Данъ
Я[5] (члене ВКП(б) и участнике
комдвижения в Корее, ныне живущем в Москве), которые добыты мною
частично из разговоров с корейскими товарищами в Москве, и частично
ещё на родине, в Корее.
1) ...Ким Данъ Я тогда входил в ЦК КП Кореи и ЦК
комсомола. В то время был арестован почти весь состав ЦК. Не были
арестованы лишь два — три человека, в том числе и Ким Данъ Я.
Вместе с Ким Данъ Я избежали тогда ареста одни провокаторы: Ким Чан
и Пак Чер Хван (он же Чо Бон Ам). Теперь всем известно, что не
только Пак Чер Хван, являвшийся бывш. Служащим японского
полицейского управления в Конхвадо, но и Ким Чан на протяжении
многих лет были провокаторами (о провокационной работе Ким Чана
напечатано в корейской газете «Дон`а
Ильбо» от 25/VI-32
Ким Данъ Я знал, что Пак Хен
Нен*, первый из членов ЦК сознался
и выдал партийные секреты в 1925 г., но всё же из-за фракционных
интересов дал Коминтерну о Пак Хен Нене положительный отзыв. Этот
Пак Хен Нен за такую услугу, оказанную японской полиции, был
освобождён до суда под мотивом «болезни». Пак Хен Нен является
выходцем из японофильской семьи: его отец и старший брат были
членами известной в Корее японофильской организации «Иль Дин Хен».
Кроме того и поныне старший брат Пак Хен Нена (который вдобавок
курит опиум) является японским агентом. Пак Хен Нен стал близким
человеком японской полиции...
И зная все эти факты, компрометирующие Пак Хен Нена,
Ким Данъ Я не разоблачает его также из соображений групповщины и
семейственности...
Док. № 251
Письмо Пак Динь Шуня И.В. Сталину
...Будучи секретарём ЦК КП Кореи и членом ИККИ, я был противником политической линии Зиновьева, Сафарова, Пятницкого и Бухарина. Поэтому мне не давали работать. Теперь факты показали неправоту этих презренных врагов народа и в корейском вопросе. Например: 1) нет до сих пор в Корее признанной Коминтерном компартии; 2) подтвердились все мои обвинения против лиц, выдвинутых Зиновьевым, Пятницким, Бухариным и другими в качестве «лидеров» корейского движения, ибо все эти «лидеры» теперь разоблачены как агенты японской разведки, троц.-зинов.-бухаринские наймиты фашизма, замаскированные белогвардцейцы и т.п. Назову лишь некоторых из них: Ким Чан, Ким Хан, Хан Мен Ше, Нам Ман Чхун, Пак Ай, Цой Шен У, Ким Данъ Я, Те Хун и др. ..Полностью смотрите источник, поскольку очень большой, у https://makkawity.livejournal.com/1523156.html
Конечно, это не доносы, это выбитые показания, написанные
"русскими корейцеми" - Назову лишь некоторых из них:
Ким Чан, Ким Хан, Хан Мен Ше, Нам Ман Чхун, Пак Ай, Цой Шен У, Ким
Данъ Я, Те Хун и др.
* * *
Теперь вспомним как же осуществлялись такие обычные милые
собеседования "невиновных" сталинских палачей
Чекисты выбрасывались из окон НКВД после пыток», – письмо силовиков из свердловской тюрьмы Сталину
...внимание к этому документу приковывает еще один момент – как арестованные чекисты пишут о злодеяниях своих коллег. Авторы письма, сидящие в камере НКВД по обвинениям в принадлежности к антисоветской контрреволюционной организации или немецкой и латвийской разведке, обращаются напрямую к Сталину и его ближайшему окружению. Они рассказывают о своих товарищах, сидящих за стенкой, которые унижены и оскорблены, изнемогают от физических издевательств, но продолжают искренне надеяться на то, что кто-то там, «сверху», все-таки проявит человечность и остановит маховик репрессий. Это послание было направлено в Москву нелегально и спустя почти столетие читатели «Нового Региона» могут сами его прочитать...
Письмо чекистов из камеры №39 в Москву
«Членам Политбюро ЦК ВКП (б) товарищам Жданову, Молотову, Калинину, Ворошилову, Кагановичу, Ежову, прокурору Союза ССР Вышинскому, начальнику УНКВД по Свердловской области Викторову от бывших сотрудников УНКВД по Свердловской области, содержащихся в тюрьме города Свердловска.
С сентября 1936 года по июнь 1938 года начальником Управления НКВД по Свердловской области был Дмитриев Д.М, до этого работавший в Наркомвнудел Союза помощником начальника экономического отдела. В том числе, он входил в оперативную группу НКВД Союза, выезжавшую в Ленинград для расследования убийства С.М. Кирова <�…> Несмотря на коренное обновление руководящих кадров НКВД в центре и на местах, Дмитриев в последние два года делает большую служебную и политическую карьеру. Вокруг его имени создается ореол славы.
В начале августа 1938 года в специальный корпус городской тюрьмы была доставлена группа бывших руководящих и оперативных работников УНКВД: М.Плахов, П.Костин, Г. Файнберг, И. Другов, И. Сиротин, Н. Курсевич. Все они были арестованы Дмитриевым весной 1937 года. Очутившись в городской тюрьме, они связались с камерой №39, где сидят также сотрудники НКВД и сообщили нам о неслыханном произволе, имевшем место в УНКВД в бытность Дмитриева. Из записок Костина и Файнберга видно следующее. Оперуполномоченный 3-го отдела УНКВД Гайда при допросе дал им понять, что Дмитриевым задуман широкий план уничтожения старых чекистских кадров на Урале <...>».
Далее говорится о том, что осуществление своего плана Дмитриев начал с ареста целой группы руководящих работников областного аппарата и районов, которые косвенно или напрямую критиковали его работу в Москве. Таких «предателей» оказалось около десятка. С этим же периодом совпадает самоубийство начальника Пермского горотдела НКВД – капитана Л. Лососа. Несколько позже арестовывается очередная группа старых чекистов – еще около десяти человек, и далее готовились новые задержания. Но осуществить весь корыстный план помешало внезапное снятие с должности Дмитриева и арест его заместителя Боярского.
«Избиения проводились в подвале. Технику физического воздействия они (Сиротин, Файнберг и Костин) описывают так. Сначала арестованных переводили в КПЗ, в камеры №№1, 5 и 6. Это сырые, холодные каменные мешки. Там их предварительно выдерживали, а потом вели в подвал. Им предлагали подписать заранее заготовленное заявление о принадлежности к правым или германской разведке. В случае отказа начиналось избиение. Били резиновой дубинкой длиной около полуметра по ногам, бедрам, спине, предварительно сбив с ног. Кроме резины применялся также железный кастет. Криков и стонов не стеснялись… Избиениям подвергнуты: Костин – 6 раз, Плахов, Другов, Бахарев (после побоев Бахарев сошел с ума и 16 августа умер в тюремной больнице в Перми) и Курсевич. Над Курсевичем дополнительно инсценировали расстрел. После этого его 100 дней держали на режиме смертника. Такую же инсценировку устраивали над Плаховым. Других чекистов держали по 50-60 часов на «конвейере» (непрерывном допросе разными следователями с целью получения нужных показаний – прим «НР»).
Избивали оперсотрудники 3-го отдела Гайда, Хальков и Харин. Последние двое, по представлению Дмитриева, награждены орденами. Вокруг них Боярским искусственно создана слава как о лучших следователях Управления <...>»
«Вот одна из записок Сиротина, наглядно показывающая, как действовали следователи: «16 марта 1938 года Литваков и Гайда предъявили мне заявление и показания Файнберга, Костина, Плахова и других. Сказали: «Мы знаем, что ты не виноват, но так сложилось дело, что ты должен дать показания. Мы имеем задание получить их любой ценой и средствами, будем допрашивать в подвале…». На мои заявления о том, что я буду жаловать и расскажу об том на Военной коллегии, они цинично ответили: «Жалоб мы не пропустим, судить же вас будет не ВК, а Особое Совещание НКВД, ему дано теперь право стрелять».
22 марта меня спустили в КПЗ. Я обдумал свое положение и пришел к выводу, что так и так – смерть, и решил «показывать» все, что потребуют. Сначала я стыдил их, но когда дело дошло до пыток, подписал заявление».
«С приходом Викторова (новый начальник НКВД) начали добираться до корней вражеской деятельности Дмитриева, но проверки проводятся медленно. Пока дело ограничилось переброской в Москву вдохновителя той системы – Дмитриева. Арестованы же только Боярский. Другие оперативные работники не привлечены к ответственности. Вот их фамилии: Гайда, Хальков, Кричман, Харин, Ерман. Из кабинета НКВД последнего подследственные выбрасывались с третьего этажа на улицу в результате конвейера, среди таковых – Морозов, Шумков, Горшков, Арров, Тепышев, Трубачев, Катков, Шейнкман, Мизрах, Сааль, Титов и другие.
Посылая настоящее заявление, мы, прежде всего, сигнализируем о недопустимых и чуждых советскому строю методах работы, которые стали просачиваться в органы НКВД <�…> Мы убеждены, что если бы делами свердловского УНКВД занялись комиссии ЦК ВКП (б) и союзная прокуратура, деятельность Дмитриева вскрылась бы со всей полнотой. Для этого достаточно взять дела, пропущенные через несудебную тройку.
Бывшие сотрудники УНКВД Петухов,
Блиновский, Челноков, 13 сентября 1938 года, тюрьма, камера
№39».
Источник: https://grimnir74.livejournal.com/12059713.html
* * *
В таких заботливых руках, любой "русский" - грузин, немец, русский,
поляк ... подпишет много что, и подписывали...
Годы спустя журналист Ярослав Голованов, автор многих книг о
Главном конструкторе космических кораблей, отыскал бывшего
лейтенанта госбезопасности. Но полковник в отставке Шестаков,
естественно, «не помнил» Королева…
«Когда нам в Берлине выдали личное оружие, Королев
вспомнил Костикова, — много позже вспоминал очевидец. — Дергая
затвор пистолета, он процедил: «Пусть я снова сяду, но эту б… я
пристрелю!» И в голосе его было столько ненависти, что я понял:
действительно, может пристрелить…»
вот как вёлся допрос С.П. Королёва следователем:
«У тебя красивая молодая жена, Так вот, мы одну буквочку
опустим, и она будет не Королёва, а Королёв, и мы бросим её к зэкам
на неделю. Дочка у тебя, ей 3 годика – тоже найдём куда её
деть».
После этого С.П. Королёв сказал: «И я подписал
протокол…».
https://harmfulgrumpy.livejournal.com/1620930.html
* * *
Пытки от Сталина
Большой террор 1937–1938 годов имел в своей основе массовое применение пыток в ходе следствия. Для фальсификации дел, создания всевозможных «заговоров» и разветвленных «шпионских и диверсионно-террористических» организаций следователям НКВД как воздух были необходимы «признания» обвиняемых, они были единственным уличающим моментом. Ибо никаких других доказательств существования всех этих липовых «вражеских» организаций не существовало.
Пытки были официально санкционированы и рекомендованы как метод ведения следствия в 1937-м. По воспоминаниям бывшего военного прокурора Афанасьева, у него на допросе в 1940-м бывший нарком внутренних дел Ежов рассказал, что именно Вышинский в мае 1937-го у Сталина в присутствии Ежова намекал на необходимость применения насилия, чтобы заставить Тухачевского признаться, и развивал «теорию» о непригодности гуманного обращения с врагами, дескать, царские жандармы с революционерами не церемонились… Сталин, по словам Ежова, своего мнения не высказал, а лишь бросил: «Ну, вы смотрите сами, а Тухачевского надо заставить говорить»… Признание у Тухачевского и других «военных заговорщиков» было вырвано. Последовали шумная газетная кампания, суд и расстрел. А Сталин уверовал в столь радикальный, но в то же время весьма действенный метод дознания. И вскоре практика выбивания показаний стала повсеместной. В июле 1937-го в Москве на совещании-инструктаже руководителей региональных НКВД в ходе подготовки массовых арестов нарком Ежов и его заместитель Фриновский прямо заявили чекистам, что они «могут применять и физические методы воздействия».
.jpg "Четыре миллиона доносов от подлых французов, четыре миллиона от честных")
То, что разрешение на повсеместное применение пыток к арестованным было дано именно в 1937-м, подтверждается самим Сталиным. В январе 1939-го он специальной шифротелеграммой оповестил региональных руководителей партии и НКВД, что «применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)».
Сталин, имея полный и единоличный контроль над госбезопасностью, в годы Большого террора не только задавал общее направление репрессий, но и определял квоты на расстрелы и осуждения в лагеря, а кроме того, непосредственно указывал наркому Ежову, кого арестовать, как вести следствие по конкретным делам, во многих случаях требовал применения жестоких избиений.
Сохранились собственноручные резолюции Сталина на поступавших к нему от Ежова протоколах допросов арестованных, в которых он требовал «бить». Например: 13 сентября 1937-го в письменном указании Ежову Сталин требует: «Избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям (Оренбург, Новосибирск и т.п.)»; или 2 сентября 1938-го на сообщении Ежова о «вредительстве в резиновой промышленности» Сталин оставляет пометку: «NBВальтер (немец)» и «NB(избить Вальтера)». Личная сталинская кровожадность зафиксирована и в его пометках «бить, бить» в опубликованных ныне так называемых расстрельных списках...
Документы НКВД не менее красноречиво свидетельствуют о повсеместном распространении различных форм пыток и издевательств. В Особом отделе НКВД Белорусского военного округа: «Арестованных заставляли стоять столбом и на одной ноге в течение суток и больше, приседать до 1700 раз с Библией на вытянутых руках, гавкать собакой и т.д.». Все это сочеталось с методами психологического воздействия. Чекисты давали задание камерной агентуре уговаривать арестованных «сознаться» в несовершенных преступлениях. Когда и это не помогало — попросту подделывали подписи арестованных под протоколами допросов.
...Кое-где, как, например, в УНКВД по Ленинградской области, каждому следователю был установлен лимит — за день не менее пяти «признаний». И следователи старались. Арестованный в 1937-м в Ленинграде А.К. Тамми, которому запомнились, по его выражению, только садисты из садистов, писал: «…Карпов сначала молотил табуреткой, а затем душил кожаным ремнем, медленно его закручивая»…
Так, в НКВД Грузии чекисты особо свирепствовали по отношению к своим же приговоренным коллегам. Осужденного Михаила Дзидзигури начали избивать на глазах других осужденных, как только все они были размещены в грузовой машине, чтобы следовать к месту расстрела, его били рукоятками пистолетов и убили еще до расстрела. Также били перед расстрелом Морковина: «Савицкий и Кримян обвиняли его в том, что он не присваивал им очередные специальные звания, и издевательски спрашивали его: «Ну как, теперь ты присвоишь нам звания?» Парамонов во дворе внутренней тюрьмы насмерть забил осужденного Зеленцова, и в машину, следовавшую к месту расстрела, его отнесли уже мертвого. Парамонов пояснил: его бывший начальник ему «жизни не давал». На месте расстрела уже били всех подряд: «Набрасывались на совершенно беспомощных, связанных веревками людей и нещадно избивали их рукоятками пистолетов». В обвинительном заключении по делу Савицкого, Кримяна, Парамонова и других бывших работников НКВД Грузии, осужденных в 1955-м, отмечено, что указание об избиениях приговоренных им дал первый секретарь ЦК КП(б) Грузии Берия: «Перед тем как им идти на тот свет, набейте им морду»...1937–1938 годы стали апофеозом пыточного следствия. Только таким способом обеспечивалась массовая фальсификация дел.
Но и после окончания Большого террора пытки не ушли из арсенала сталинской госбезопасности. Главный прокурор ВМФ направил 3 января 1940-го письменную жалобу начальнику Особых отделов ГУГБ НКВД Бочкову и Прокурору СССР Панкратьеву о нарушениях закона в Особом отделе Черноморского флота. И, в частности, сообщал, что на вопрос о практикуемых там в ходе следствия избиениях начальник Особого отдела флота Лебедев открыто заявил прокурору: «Бил и бить буду. Я имею на сей счет директиву Берия».
Как сказано выше, директива действительно была, только не от Берии, а от самого Сталина! И имела тайную силу вплоть до 1953-го. В составленном для Сталина в июле 1947-го обзоре практики ведения следствия министр госбезопасности Абакумов сообщал, что в отношении не желающих сознаваться «врагов советского народа» органы МГБ в соответствии с указанием ЦК ВКП(б) от 10 января 1939 года «применяют меры физического воздействия».»....
Источник: https://bessmertnybarak.ru/article/pytki_ot_stalina/
Достаточно вам информации о добровольно написанных миллионах доносах честными советскими людьми?
Standoff 2: характеристики и особенности 
Душегубы 
Новый этап защиты Химкинского леса 
Зацвела 
Феодосийский стрит-арт 
Синдром спасательницы. 
Сокровище русской поэзии - так назвал Беллу Ахмадулину Иосиф Бродский.. 
С Днём космонавтики!! 
кототерапия 
