Чекисты и каноны

diak_kuraev — 11.02.2021 Вот еще пример церковного канона, очень уместного и мудрого в свое время. И столь же неуместного в иной исторической ситуации.

45-е правило Карфагенского собора: «Епископы и пресвитеры и диакона не прежде да поставляются, разве когда всех в доме своем соделают православными христианами».

Очень правильно: прежде, чем стать публичным проповедником докажи свою пасторскую ревность и состоятельность в своем доме. Приведи ко Христу хотя бы своих домашних, а потом уже посмотрим, можно ли тебя являть городу и миру.
Тем не менее, я очень рад, что это правило оказалось забыто.

В 1920-е – 30-е годы отношения советской власти и церкви были довольно просты. Правительственный контролирующий орган по надзору за религией, созданный 8 мая 1918 г., назывался «ликвидационным» отделом Народного комиссариата юстиции (НКЮ) РСФСР.
Было вполне понятно, как на церковников смотрит «народная власть», и что она с ними желает сделать.

А уже в ходе войны ситуация стала иной. И в сентябре 1943го Сталин спрашивает митрополита Сергия – «нужна ли какая помощь со стороны Правительства» .
Это не значит, что церковь перестали душить. Но отныне душили не колючей проволокой, а подушками. Пускали кровь, но говорили, что это ради вашего здоровья.

Вот как это работало в 70-е - 80-е годы. Из 8 открытых при Сталине семинарии остались лишь три. Закрывать их уже не планировали – ибо стало понятно, что лучше использовать семинарию как фабрику по изготовлению политически перевоспитанных попов и как центр фильтрации кандидатов в духовенство.

«В Московских духовных школах отметили 50-летие Октябрьской революции. 2 ноября, в четверг, занятия были сокращены. В 12.30 в актовом зале состоялось торжественное собрание в связи с юбилеем. Приветственное слово произнес ректор епископ Филарет, с докладом «50 лет Великой Октябрьской социалистической революции» выступил лектор из общества «Знание». Затем состоялся концерт, на котором академический хор исполнил патриотические, революционные песни — «Смело, товарищи, в ногу», «По долинам и по взгорьям» и другие, Следует подчеркнуть, что гражданские праздники не могли быть проведены без особого внимания администрации академии, которое усилилось во время ректорства епископа Филарета (Вахромеева). Чувствовалось, что владыка был не только ревностным христианином, преданным Русской Православной Церкви, но и настоящим патриотом. Кроме того, ректор старался все делать добросовестно и ответственно» (Трофимчук М. Х. Академия у Троицы. Воспоминания 1944-2004. ТСЛ., 2005, сс. 310-311).

Текст песни, исполненной семинаристами по повелению ректора, стоит напомнить:
«Смело, товарищи, в ногу!
Духом окрепнув в борьбе,
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе.
Долго в цепях нас держали,
Долго нас голод томил,
Черные дни миновали,
Час искупленья пробил!
Время за дело приняться,
В бой поспешим поскорей.
Нашей ли рати бояться
Призрачной силы царей?
Всё, чем держатся их троны,
Дело рабочей руки...
Сами набьем мы патроны,
К ружьям привинтим штыки.
С верой святой в наше дело,
Дружно сомкнувши ряды,
В битву мы выступим смело
С игом проклятой нужды.
Свергнем могучей рукою
Гнет роковой навсегда,
И водрузим над землею
Красное знамя труда!».

Принципы, по которым Советская Власть фильтровала свое духовенство, были вполне понятны. Идеальный батюшка с точки зрения Советской Власти – это гарний парубок с западно-украинской деревни, который плохо говорит по-русски. Именно таким должен быть идеальный пастырь для Москвы, Новосибирского Академгородка, Петербурга. По русски он говорит с акцентом, его проповеди сводятся к призывам «С праздничком!» и «Пожертвуйте на храм!». Для комсомольцев этот собиратель ковров и хрусталя точно не опасен.
Так что в семинарию пропустят скорее украинца, чем русского, сельского парня предпочтут городскому. Если городской – то лучше ПТУшник, чем после университета.

Здесь речь идет не о духовных качествах (они в эту анкету не укладываются). Может быть, сельский мальчик из такого западно-украинского прихода духовный самородок. Но для проповеди русским городским студентам он все равно не годится.

Отбор абитуриентов в основной своей части проходил между подачей документов в приемную комиссию и началом экзаменов.
Между окончанием приема документов и началом экзаменов был зазор в 2 недели. Документы принимались до 31 июля, а вступительные экзамены начинались с 15 августа. Эти две недели были для того, чтобы документы забрали в Москву, в Совет по делам религий (КГБ), собрали информацию об абитуриентах и «приняли меры».

Семинария в эти две недели не имела права поселять у себя абитуриентов. То есть они должны были вернуться к себе домой. А там их уже ждали… Какие-то незнакомцы вежливо опрашивали соседей. А дома лежала повестка на военные сбор, пришедшихся аккурат на время вступительных экзаменов в семинарию. Даже на моем курсе 1986 года поступления такое было.

Поэтому опытные священники советовали сдавать документы именно 31 июля, чтобы у чекистов было меньше времени для работы. Кроме того, они советовали, сдав документы, домой после этого не возвращаться и не появляться рядом с домом вообще. Где угодно прятаться - по полям, лесам, по знакомым и так далее, но не появляться. В монастыри лучше не заезжать, так как и там к молодым паломникам в эти дни будет особый интерес у надзирающих органов.

Экзамены были примитивны. Изложение (сочинение парубки просто не смогли бы написать на русском). Церковное чтение-пение. И три собеседования (с ректором, инспектором и старшим помощником инспектора). Оценки не объявлялись, что исключало возможность апелляций и выяснение критериев отбора.

По окончании «приемных испытаний» опять бралась пауза. Шло окончательное согласование кандидатур. Ректор ехал в Москву, в Совет по делам религии, чтобы отстоять хотя бы несколько ребят, перспективных для церкви.
Такое собеседование было хоть и незаконным, но неизбежным. Загорск – город в Московской области. Это режимный регион, в котором очень сложно получить «прописку». Если ректор своей властью возьмет юношу в число семинаристов, через 2 недели появится милиция, обнаружит отсутствие у него прописки. Парня арестуют, и ему станет еще сложнее стать священником. Поэтому эти вещи лучше заранее согласовывать.

Итак, ректор едет на собеседование в Совет по делам религий. Офицер, от которого зависит допуск абитуриентов в семинарию, уже не говорит, что «вас попов быть не должно и последнего из вас мы на колокольне повесим». Он почти отождествляет самого себя с русской церковью.

Предположим, в семинарию подал документы выпускник университета. Формальных запретов нет. Ректор желает его принять. Как его не допустить?
Один из аргументов был в акценте на членстве будущего семинариста в комсомоле.

Если парень был членом комсомола, окончил университет и на пороге семинарии написал заявление о выходе из комсомола, чекист пояснит ректору: «Владыко, между нами говоря, ну вы же знаете меня, я же русский офицер, я же православный… Владыко, кого вы хотите взять? Вы же видите, он же ушел из комсомола! А что это значит? Во-первых, в комсомоле наша лучшая молодежь; ну так я не могу позволить, чтобы у нас в Церкви худшие были. Нельзя его брать. Во-вторых, раз он ушел из комсомола, значит это диссидент, антисоветчик. Владыко, вам одного Глеба Якунина мало? Владыко, я как русский офицер, не могу разрешить жидам позорить нашу Церковь. Поэтому, Владыко, нельзя этого диссидента-антисоветчика брать!».

Если же абитуриент оставался в комсомоле, то тот же чекист говорил так: «Владыко, ну кого вы берете? Он же в комсомоле. А комсомол это атеистическая организация. Получается, и нашим и вашим, да? И Богу свечку, и черту кочерга. Владыко, ну вы же знаете, я же русский офицер, я в общем-то православный, я не могу позволить, чтобы двуличные сволочи засоряли ряды нашего русского духовенства. Владыко, нельзя его брать в семинарию».

А теперь представьте себе, если бы чекисты той поры знали бы это 45 правило Карфагенского собора о том, что никого нельзя рукополагать даже в диаконский сан, пока он не сделает православными всех своих домашних.

На моем курсе в семинарии был студент Леонид Каюров. Его отец Юрий Каюров в 18 фильмах сыграл Ленина. Неужто ему из мавзолея надо было справку принести, прежде чем поступить в семинарию и принять диаконский сан?

Знание этого правила перекрыло бы для Церкви возможность неофитства – призвания к священству людей из нецерковных семей. Чекисты, зная это наше правило, могли бы понудить саму церковь это правило соблюдать – к ее же не-пользе.

Так что неисполнение этого канона по крайней мере в 20 веке пошло явно на пользу церкви.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив