Charlotte Perkins Gilman "Herland"
fem_books — 21.02.2020
"Herland" (1915) - утопическая фантастика американской феминистки,
писательницы и социологини Шарлотты Перкинс Гилман, которая стала феминистской
классикой.
Трое молодых американских мужчин попадают в страну, которой нет на
картах - страну, населенную одними женщинами; вот уже две тысячи
лет в ней нет ни одного мужчины. И это в высшей степени
цивилизованная, гуманная, благоустроенная и просвещенная страна.
Там нет ни жестокости, ни бедности, развиты промыслы и сельское
хозяйство - "эко-френдли", как сейчас сказали бы, печатаются книги,
выработана великолепная педагогическая система. Принципы, на
которых строится жизнь Ейляндии - материнство и сестринство в
расширенном понимании. Жительницы заботятся о своей стране, потому
что это дом их дочерей, и друг о друге, потому что все они, можно
сказать, сёстры, все произошли от одной прародительницы.
Как появилась Ейляндия? Однажды группа женщин, без единого мужчины,
оказалась отрезана от остального мира в результате серии
политических и природных катаклизмов. Они уже думали, что их народ
вымрет, ведь без мужчин они не могли иметь детей. Однако, через
некоторое время одна женщина родила - дочь. Сперва никто не мог
поверить, что обошлось без мужского участия. Ее поместили в храм и
она стала чем-то вроде живой богини, и в течение следующих лет
родила еще четырежды, каждый раз девочку. И ее дочери унаследовали
от нее эту необычайную способность - производить на свет детей без
мужчины.
Итак, у Праматери было пять дочерей, двадцать пять внучек, сто
двадцать пять правнучек. Так население женской страны росло, пока
не дошло до предела, который могла прокормить их территория. Тогда
они научились контролировать свою детородную способность некими
психологическими методами, и с тех пор каждая женщина рожала по
одной дочери - как правило. Поощряли рожать больше только за особые
заслуги. Как они обеспечивают, чтобы не рожали больше? За счет
добровольного самоограничения ради общественного блага (утопия же).
А вот абортов у них нет, сама идея им претит. С другой стороны, и
никакой нежелательной беременности быть у них не может.
Хотя юноши повели себя сперва не самым лучшим образом, с ними
обращались очень гуманно и дружелюбно, расспрашивали об их стране и
рассказывали о своей.
Взаимопонимания достигнуть было нелегко. Вот, например, к вопросу о
способе размножения ейляндок:
"Простите ли вы нас," — сказал он, — "если мы отметим, что
нам трудно в это поверить. Нет такой — возможности — в
остальном мире."
"У вас нет ни одной формы жизни, для которой это возможно?" —
спросила Зава.
"Ну почему же, есть — некоторые низшие формы, конечно."
"А именно, насколько низкие — или насколько высокие?"
"Ну — есть некоторые довольно высокие формы насекомой жизни, у
которых это случается. Партеногенез, как мы это называем — что
значит девственное рождение."
Она не поняла, что он имеет в виду.
"РОЖДЕНИЕ, нам известно, конечно; но что такое ДЕВСТВЕННОЕ?"
Терри выглядел очень смущенным, но Джефф воспринял этот вопрос
вполне спокойно. "Среди спаривающихся животных, термин ДЕВСТВЕННАЯ
применяется к самке, которая не спаривалась," - ответил он.
"О, понятно. А применяется ли он также к самцу? Или для него есть
другой термин?
Он весьма поспешно увернулся от этого вопроса, сказав, что тот же
термин применим, но используется редко.
"Да?" — сказала она. — "Но ведь один не
может спариваться без другого. Не является ли каждый в таком
случае — девственным — до спаривания?"
К вопросу о сексе - как ни странно, о лесбийских отношениях ни слова, да и вообще ейляндки, размножаясь пару тысяч лет партеногенезом, практически утратили сексуальные желания.
Есть у них и религия, неудивительно, что это поклонение Матери, но не какой-нибудь человекоподобной богине, "Большой Женщине Наверху", а некой вездесущей всеблагой силе. Когда парни изложили им свои религиозные представления, это вызвало шок, ужас и отвращение. Кстати, в бессмертии души и вечной жизни после смерти ейляндки оказались совсем незаинтересованы.
Знакомясь с культурой и общественным устройством Страны Женщин, мужчинам было сложно преодолеть свои стереотипы: о том, что женщины якобы враждебны друг другу, что каждая мать может заботиться только о своем собственном ребенке или, например, о присущем женщинам консерватизме. "У нас нет законов старее ста лет, а большинству из них менее двадцати," - говорит одна из персонажиц, Моадин.
"Вы что, совсем не уважаете прошлое? То, что думали, и во что верили ваши праматери?
"Хм, нет," — сказала она. — "Почему мы должны? Они давно ушли. Они знали меньше, чем знаем мы. Если мы не превосходим их, мы недостойны их — и недостойны тех детей, которые должны превзойти нас."
Больше всего изумляло пришельцев в Женскую Страну "неженственность" ее обитательниц.
"У этих женщин, чье сущностное отличие материнства было лейтмотивом всей их культуры, поразительно недоставало того, что мы называем "женственностью". Это очень быстро привело меня к убеждению, что всё это "женское очарование", которое мы так любим, вовсе никакая не женственность, а всего лишь отраженная маскулинность — развившаяся для того, чтобы угодить нам, потому что им приходилось угождать нам, и ни в коей мере не необходимая для реального осуществления их великого процесса."
Одежда ейляндок практична и удобна, в ней множество карманов (это подчеркивается неоднократно!), и эстетически она вполне хороша, но это минималистическая красота функциональной вещи, в которой нет никаких "украшательств". В них нет ни кокетства (зачем?), ни притворной слабости - они прекрасно физически развиты, а "джентельменские" жесты гостей им совершенно непонятны.
"Когда Джефф, взяв корзинку с фруктами у своей возлюбленной, сказал: "Женщина не должна ничего носить", Селис спросила: "Почему?" с самым искренним изумлением. Он не мог, глядя в глаза этой быстроногой широкогрудой леснице сказать: "Потому что она слабее". Она не была слабее. Никто не называет беговую лошадь слабой из-за того, что она очевидно не ломовая лошадь.
"Я не понимаю", - сказала она весьма любезно. - "В вашей стране женщины настолько слабы, что не могут нести такую вещицу?"
"Так принято", - сказал он. - "Мы полагаем, что материнство - достаточная ноша, и что мужчины должны нести всё остальное."
"Какое прекрасное чувство!" - сказала она, и ее голубые глаза сияли.
"Вы не хотите, чтобы мы делали то же самое для вас", - ответила она."
Позже пришельцам пришлось признать, что миллионы женщин в их стране работают ради пропитания, и тяжело работают, при этом оставаясь бедными, и не слишком-то много времени у этих трудящихся женщин остается на материнство.
Рассказывать о язвах своей цивилизации - войнах, бедности, жестокости, угнетении женщин - американские гости не спешили. Впрочем, ейляндки всё же составили себе представление о том, что представляет собой мир за пределами их страны, и первоначальный энтузиазм пропал - они решили не открываться большому миру и не устанавливать с другими странами никаких контактов.
|
</> |