Церковь — это не киоты, не раки, не святыни, а люди
mka — 07.02.2017Протоиерей Георгий Митрофанов: «Мы упустили созидание нашей Церкви»
...Я ведь сам вырос в этой стране, в которой стояли тысячи зданий, в том числе сотни храмов, на которых висели таблички «Памятник архитектуры. Охраняется государством», а они разваливались у меня на глазах. И музейное сообщество безмолвствовало.
...
И элементарен ответ на вопрос «имеет ли право Церковь использовать Исаакиевский собор для его первоначального богослужебного назначения?» — да, она должна владеть в полной мере или хотя бы распоряжаться тем, что сама породила. Не было бы Церкви, музейщикам нечего было бы показывать.
Я прекрасно понимаю, что прошедшие 25 лет резко понизили кредит доверия к Церкви со стороны общества.
Я очень хорошо представляю, как в начале 90-х годов те, кто сейчас протестует против передачи этого собора, были бы рады тому, что собор возвращается к Церкви. Это повод для наших размышлений. Мы слишком часто за последние 25 лет занимались вопросами недвижимости, построения храмов и монастырей, восстановлением того, что, подчас, может быть, и восстанавливать-то было не нужно.
И мы упустили, на самом деле, созидание нашей Церкви, которая прежде всего состоит из людей. Созидали стены, но не созидали души. Сначала наивно считая, что народ наш оставался православным в глубине души все советское время, и ему нужно было храм открыть, чтобы помолиться, и монастырь построить, чтобы желающим начать монашескую жизнь. Мы забыли о том, что наш народ расцерковился. Причем не только за 70 лет советского прошлого. Он уже во многом расцерковленным подошел к 1917 году.
...
Это ведь забыто, трагедия Церкви советского времени. Когда ее уже не уничтожали, как в 20-е, 30-е, 40-е годы, но держали в положении совершенно унизительном.
— А уполномоченный Совета — это офицер КГБ, верно?
— Да, номенклатура уполномоченных Совета по делам религий была сформирована из сотрудников КГБ, обычно это были подполковники и полковники. Они действовали в тесном контакте с 5-м управлением КГБ, с политической полицией. Их задача была не просто контролировать церковную жизнь, а максимально ее разрушать, продвигая подчас недостойных и подавляя лучших представителей нашего духовенства, постоянно оказывая давление на всех.
А сейчас вчерашние гонители Церкви с легкостью перешли с партсобраний на божественную литургию, с первомайских демонстраций на крестные ходы. Точно так же, как они в свое время ритуально-протокольно говорили о строительстве коммунизма, сейчас они говорят о зарождении Святой Руси. Точно так же пытаясь, как мифический коммунизм, конвертировать мифическую Святую Русь в материальные блага.
...
Наш Христос оказывается бесчеловечным
— Мне кажется, для обывательского сознания есть разница в словах «православный» и «христианин». Слово «православный» дискредитировано, и приобрело дополнительные коннотации: неадекватный, не анализирующий, зашоренный. Вы согласны?
— Да, отсюда все эти сленги: «православнутый», «православие головного мозга», впрочем, весьма популярные в среде семинаристов, что свидетельствует об их самоиронии, а значит, и столь необходимой христианину духовной трезвости.
А ведь это же немыслимо было в начале 90-х. Даже люди, не исповедовавшие веру во Христа, никогда таких слов не употребляли. Это считалось кощунственным по отношению к тем многим тысячам убиенных или гонимых православных христиан, которых они знали, может быть, помнили, слышали о которых. А сейчас, увы, это стало составной частью лексикона наших современников.
— Что же делать Церкви? На каком языке говорить с людьми, чтобы вернуть этот кредит доверия? И можно ли его вообще вернуть?
— Понимаете, одной из характерных черт нашей страны является глубокая пролганность. Это ведь не случайно: на протяжении десятилетий ложь не просто способствовала успешной карьере, материальному благополучию. Были эпохи, когда люди должны были лгать, чтобы выжить, спасти своих ближних.
Слово настолько обесценилось, что очень трудно найти подлинные слова. Они могут быть правильные, но не убедительные. Для того, чтобы слово могло что-то менять, человек, его произносящий, должен за него отвечать. А чаще всего никто за свои слова не отвечает: в одних ситуациях говорят одно, в других другое, и это никак не определяет жизнь, в том числе и говорящего. Люди устали слышать, в том числе и от нас, священников, правильные слова, которые часто никак не преломляются в жизни самих же священников и самих же христиан.
...
Положение людей, пытающихся следовать за Христом, а не за очередной идеей, всегда в этом мире уязвимо и опасно, в этом нужно отдавать себе отчет. Вот почему многим не хочется идти за Христом, а хочется, именуя себя христианином, служить антихристу.
...
Прот. Георгий Митрофанов
У меня есть чувство тревоги, не скажу, за страну, а за Церковь. Опасности ее подстерегают разные, и главная опасность в том, что она все меньше становится Церковью Христовой, говоря о чем угодно, только не о Христе, служа чему угодно, только не Христу. Видя своих заступников и покровителей в ком угодно, только не во Христе.
— Что практически делать, чтобы это изменить?
— Я не случайно говорил о пролганности. Надо стараться не лгать и отвечать за свои слова. Начать с этого. В одном из апокрифических евангелий у Христа спросили, как сохранить праведность. И Он отвечает: «Не лгите». Не лгите, это очень важно. Мы так привыкли лгать во спасение, это словосочетание так утвердилось, что уже постепенно начинаем лгать просто по дурной инерции, выдавая, например, желаемое за действительное.
...
— Когда я был ребенком, вышел фильм Ролана Быкова «Айболит-66». Так вот там Айболит, оказавшись в Африке, вместе со своими зверушками поет песню: «Это очень хорошо, это очень хорошо, что пока нам плохо!»
Это очень по-русски. Нет идеи личной ответственности.
И когда мы поймем, что Церковь является тем, чем ее делаем мы, что-то может измениться. Мы хотим жить в прекрасной Церкви? Делайте ее. Церковь — это не киоты, не раки, не святыни, а люди.
Читать полностью