Cчетовод Лидия Фёдоровна и бременские музыканты

vykhochetepesen — 22.04.2022

Автобиография . Ленинград. 1950-е гг. 

Итак, в очередной раз попался в руки случайный одиночный документ из выброшенного архива ленинградского ЖЭКа. Предлагаю читателю последовательно ознакомиться с нехитрым текстом, а затем погадать о странной интриге женской судьбы.

Автобиография Ермолаевой-Томиной Лидии Федоровны.

Родилась в 1892 году в гор. Свердловске в семье рабочего. В 1902 году вся семья переехала на жительство в гор. Самарканд, где окончила начальную 3-х классную школу, а затем в 1911 году окончила женскую гимназию. В 1913 г. вышла замуж. С 2/IX 1924 г. по 10/VI 1927 г. работала бухгалтером в Кокандском отделении Промбанка куда переехала в 1920 г. С 15/X 1927 г.  по 20/VII 1929 года работала счетоводом и воспитательницей в Кокандском Узбекском детдоме. С 1/VII 1929 г. по 1/X 1929 г. тоже в Самаркандском детдоме.

В 1929 г. перехала на жительство в гор. Ленинград где работала с 28/XII 1929 г. по 21/I 1931 г. ответственным счетоводом в жакте по проспекту Маклина с 20/I 1931 г. переведена на должность бухгалтера в Ленинградский областной Комбанк, где работала до 2/III 1933 г. С 2/III 1933 переведена на должность контролера в Красногвардейское отделение Комбанка, где работала до 16/IX 1937 г. Затем там же с 3/VI 1938 г.  по  25/XII 1938 г.

С 21/XII 1938 г. по 21/IV 1940 г. работала актрисой в Читинском к/с театре. С 1/IX 1940 г. по 12/I 1941 г. работала актрисой в Грязовецком к/с театре.

В 1941 году эвакуировалась в г. Ташкент где работала бухгалтером в Санатории им. 8 марта с 12/VIII 1941 г. по 13/IX 1942 г. Затем уехала в г. Фрунзе где работала главным бухгалтером в артели «Артметалл» с 1/X 1942 г. по 31/XII 1942 г.

Затем переехала в Переяславль Ярославской области где работала бухгалтером в Управлении Строительства №2 НКВД с 7/VII 1943 г. по 21/XII 1943 г. Затем переехала в г. Ростов Ярославской области, где работала бухгалтером на Кофе-Цикорной ф-ке с 10/II 1944 г. по 7/VI 1944 г. Затем вернулась из эвакуации в гор. Ленинград. Работала бухгалтером в Машинно-прокатной базе ОСМГ 40 с 4/VII 1944 г. по 9/XI 1945 г.

Затем работала актрисой в Псковском облдрамтеатре с 2/VII 1946 г. по 15/I 1947 г.

Затем работала бухгалтером в Ленинградской хозбыт.конторе 2-й РЖУ Дзержинского р-на с 6/II 1947 г. по 1/X 1948 г. Потом там же бухгалтером с 6/VII 1949 г. по 1/IX 1950 г.

В настоящее время вдова, проживаю с сыном и дочерью в г. Ленинграде по Курляндской улице дом №32 кв. 85/86.

Ермолаева-Томина

В заурядной и скромной жизни бухгалтера Лидии Федоровны труднообъяснимыми кажутся два зигзага биографии:

После семи лет работы в Коммунальном Банке Ленинграда (кредитование строительства для предприятий городского хозяйства) она внезапно в возрасте 46 лет оказывается аж в Чите на театральной сцене, где зависает на полтора года. Как говорят в таких случаях —  «ничто не предвещало». А вслед за этим вдруг резкое перемещение через всю страну обратно на Запад, чтобы поработать ещё полгодика актрисой в маленьком Грязовце Вологодской области! По меньшей мере это странно.

Потом начинается война, и Лидия снова шесть трудных лет бухгалтер, бухгалтер, бухгалтер, и снова бухгалтер — на различных небольших предприятиях. Ташкент —  Фрунзе — Переяславль — Ростов — Ленинград. Лидии уже 54, до пенсии остался год. И вдруг опа-на! Работник арифмометра снова в театре, но уже во Пскове. И не за бухгалтерским столом, а актрисою! —   Последняя гастроль? Лебединая песня? Или рецедивная дромомания, то бишь охота к перемене мест? Как там было в песне:

Сердце моё Стучать не устанет, Комсомольское сердце в груди: Старость меня дома не застанет - Я в дороге, я в пути!

Через полгода Лидия Фёдоровна возвращается в Ленинград, чтобы в который раз на годы усесться в скучную хозбытконтору за счета и счёты (простите, — каламбур-с!).

Так что же это были за метания? Трудно представить себе более несовместимые профессии, чем счетовод и актриса, более того — это в некотором смысле занятия-антиподы, требующие совершенно разного склада характера. Для одного важен темперамент, для другого спокойствие, для одного — импровизация и фантазия, для другого — строгость и точность. Как это совместить или как переключаться?

Или мы имеем дело с «профессиональным выгоранием»,  и Лидии Фёдоровне периодически в один прекрасный день срывает башню — и с криком «Надоело!» она запускает счётами в угол, распахивает окно и ломится на край света «за кибиткой кочевой» через всю страну? Забыв семью и трудовую дисциплину?

А не имеем ли тут мы дело с вариацией на тему доктора Джекила и мистера Хайда? Когда в одном теле уживаются две личности, попеременно днём и ночью творящие добро и зло, — или, в нашем случае, веселье и скуку?

Или тут сюжет подпольного миллионерства с нереализуемыми при советской власти амбициями?

Как ни странно, все эти версии имеют право на существование. Но какое из-предположений по некотором размышлении окажется наиболее близким к действительности? Думается, что мы приблизимся к истине, если примем странную комбинацию профессий за возможную реальность того времени. Что если действительно, Лидия Фёдоровна — бухгалтер-актриса?

Сперва выясним, что же такое к/с театр, в котором работала наша героиня. А расшифровывается это как колхозно-совхозный театр, труппа которого с нехитрыми декорациями и реквизитом колесит по полям и весям района, давая спектакли и концерты для сельских жителей, а заодно устраивая по случаю и танцы. Эдакие бременские музыканты эпохи колхозного строительства. Гибрид агитбригады и драмкружка.

Но будни к/с театра ни в коей мере не были похожи на приятную гастрольную прогулку, особенно на востоке страны.

«—Не театр – русский табор, — скажет, вспоминая свои детские гастрольные впечатления с Новосибирским к/с театром дочь режиссера Анисима Рогачевского Ольга . — Толкать машину из грязи —вместе, заботы о пропитании — общие. Закидывать сети на рыбу? Это святое! Часть улова меняли на лук, соль, укроп к ухе. Остальное дети чистили и варили в больших ведрах, пока взрослые играли спектакль.» 

«—Гладила я все время. Электрических утюгов не было, так возила мешок угля с собой. Который раз сырой уголь — так я выйду на улицу, щепочки подожгу и машу утюгом, машу, чтобы разгорелся. Ни одного раза не было, чтобы не погладила. Стирались на речке. Наберем ванну (ванны с собой возили), настираем и тут же на кусты, на траву, пересушим, а потом обратно и по четыре часа утюжила» (Анна Григорьевна Заигралина, Новосибирский к/с театр)

«Условия работы тех лет были нелегкими, особенно зимой. Артистам первым делом выдавали тулуп, валенки и шапку. В любой мороз и буран спектакли не отменялись. Летом театр разъезжал на колесах, а зимой — на санях. Частенько приходилось ночевать в избах колхозников, а то и на клубной сцене..» (Екатерина Алтунина о Бийском к/с театре)

Поэтому желающих стать романтическими бродягами на сибирских просторах среди профессиональных артистов находилось немного. Это в Ленинградской области Колхозно-совхозным передвижным театром имени Леноблисполкома руководил многоопытный театральный новатор Павел Гайдебуров вместе с женой Надеждой Скарской (родной сестрой Веры Комиссаржевской, на минуточку!) А вот подальше от столиц дела обстояли с точностью до наоборот.

«В уржумском колхозном театре шла постановка "Царь Федор Иоаннович". В середине одного из актов "царь", роль которого исполнял режиссер Тренов, вдруг взглянул на свои ноги и обомлел: вместо боярских сапог на нем были одеты большущие серые подшитые валенки, забыл режиссер костюм одеть. Прервав действие, герой убежал со сцены переодеваться, а артисты осталась на сцене» («Кировская правда» 1935 г. https://a-kuryatkov.livejournal.com/)

"... Некультурный театр! Плохо работают здесь над постановкой, над отдельными ролями, актеры плохо знают роли. Дело, конечно, и в том, что слаб состав труппы, играют любители, но и эта труппа при более серьезной работе могла бы дать спектакли лучше" (там же)

«Вся система художественных зрелищ, — отмечалось в одном из отчетов Западно-Сибирского управления театров и зрелищных предприятий 1930-х гг., — испытывает трудности из-за отсутствия кадров. Кадры актеров, мало сказать, дефицитны. За каждым работником приходится наблюдать, вылавливать...» А уж в бродячие артисты к/с театров шли в лучшем случае любители из клубной самодеятельности, в худшем — «отставники» профессиональных театров, а попросту — пьяницы, которых нигде больше не брали.

В идеале коллектив к/с театра должен был «дать культурный отдых колхознику и помочь массовой работе и подготовке к весеннему севу». То бишь наряду с упрощёнными и сокращёнными переделками классики и советских драматургов, актеры и режиссеры театров «нового типа» должны были, подобно агитбригадам, «выполнять пропагандистскую и культурно-воспитательную работу в колхозах, совхозах, МТС, поселках рыбаков и лесорубов, а также выступать в жанре «малых форм» на основе местного материала«. (Из наказа Зап.-Сиб. краевого управления театров и зрелищных предприятий 1-му Омскому колхозно-совхозному театру)

В одном из коридоров краеведческого музея в Грязовце на стене висит афиша «Колхозно-совхозного Грязовецкого драматического театра Вологодской области» 1938 года, где трудилась чуть позже наша Лидия Фёдоровна: «Мещане» Горького и гоголевская «Женитьба» соседствуют с призывающей к бдительности пьесой братьев Тур «Очная ставка» и мелодрамой некоего Карасева «Путь шпиона».

«Зарплата у артистов при всём этом была небольшая, а вот нагрузка достаточно серьезная – они должны были играть примерно по 260 спектаклей в год. Полагалось месяц работать на стационаре, а остальные десять – мотаться по области. В одном из документов значатся 70-дневные гастроли без заезда на стационар – это значит, что люди два с половиной месяца не были дома! А ведь у многих из них были семьи, дети… »(Борис Ильин о своей книге «Мельпомена на гумне. Колхозно-совхозные театры Вологодской области в 1935 – 1951 гг.»)

Заговорив о деньгах, мы сразу поймём, каким ценнейшим работником оказывалась в таком коллективе бухгалтер Лидия Фёдоровна.

С одной стороны, утверждённый театру финплан по сборам, маленькие зарплаты и неизбежные при этом комбинации ставок (актеры работали по совместительству костюмерами, парикмахерами, машинистами сцены), а с другой — к/с театры должны были субсидироваться из местных областных бюджетов; средств профсоюзов; средств колхозов и совхозов; других хозяйственных и общественных организаций; Наркоматом зерновых и животноводческих совхозов и Всесоюзным Советом промысловой кооперации. 

У стольких нянек, разумеется — дитя без глазу. А ещё — походная касса и много наличности. В дружной и оборотистой труппе и при согласии областного начальства никто не должен был остаться в накладе.

Наша Лидия Фёдоровна, вспомнив опыт работы воспитателем в Самаркандском и Кокандском детдомах, где наверняка приходилось заниматься с ребятами самодеятельностью и разучивать стихи и песни, вполне годилась для сцены — и как и все в труппе, скорее всего оформилась на вторую ставку кассиром или бухгалтером. Такая уникальная комбинация компетенций делала её звездой и настоящим лидером труппы, ибо от именно её искусства зависел размер куска хлеба и наличие на нём масла.

Но с деньгами необходима осторожность и мера — из номера в номер журнала «Колхозный театр» публикуются заметки о нерадивых и жуликоватых театральных предпринимателях на ниве колхозного просвещения, которые подверглись изгнанию и справедливому осуждению.

Несомненно, странствия и невзгоды, «коммерческая тайна» и какое-никакое служение искусству Мельпомены и простым людям на земле — облагораживали и сплачивали и без того дружный коллектив бродячего театра. Такая обстановка доверия в атмосфере тяжёлых предвоенных лет была сама по себе драгоценной редкостью. 

«Кто бы из актеров ни говорил об этих годах скитаний, сходились в одном: театр ухитрялся обходиться без интриг, без зависти и «подсиживания». Веселая, выносливая, закаленная и дружная почти семья, круглый год вместе. Они бродили по дорогам, иногда и в самом деле пешком, иногда с детьми, всегда с хозяйством, с кастрюльками, утюгами, простынями и раскладушками, но никогда они не позволяли себе выйти на сцену, не сменив обуви, или без грима,- даже в массовке, — таковы были основы, заложенные главным«.

(Из воспоминаний участников Новосибирского Деревенского к/с театра  (sibkray.ru))

Увы, после войны сеть колхозно-совхозных театров значительно сократилась, на село пришли кинопередвижки, а труппы вернулись в города. 

Поэтому полгода работы в стационарном драматическом театре в Пскове в 1946 г. никак не могли, конечно, сравниться с той удивительной предвоенной кочевой романтикой, и Лидия Фёдоровна возвращается в Ленинград к детям и бумагам.

......

Однако же, картина загадочной биографии актрисы-бухгалтера останется незавершённой, если не упомянуть о ещё одном важном аспекте, определённо повлиявшем на поведение и перемещения Лидии  — её семейном статусе.

Спонтанные географические перемещения женщины по огромному Советскому Союзу вполне могут быть связаны с работой мужа, за которым она следует. Известно, что  в Чите в 1938 году содержались пленные японцы, а в Грязовце в 1940 году и в Переяславле 1943 года находились крупные лагеря военнопленных (поляков и немцев). Там Лидия трудится бухгалтером на объекте НКВД, а в 1944 свободно возвращается в освобождённый Ленинград для новой работы в режимном стройуправлении военного завода, в то время как тысячи других эвакуированных не могут попасть домой из-за пропусков и отсутствия вызовов.

Тем не менее сознательный »уход в бременские музыканты« от тёплой гарнизонной жизни офицерской жены в Читинской области, а позже и в Гороховце заставляет подозревать некую семейную коллизию в основе этого необычного решения.

Примерно так, как в сказке сказывается:

— Ах, — говорит Лидия Фёдоровна, — пожалейте вы меня, осёл, собака и кот!  Постарела ведь я да ослабла, к тележке супружескому делу негодна становлюсь, -  так хозяин-то мой оставить меня собрался! 

Завтра к моим хозяевам гости приедут — вот и собираются хозяева зарезать меня и сварить из меня суп  собирается муж продолжить пьянку. Что мне делать? Не знаю, чем мне будет теперь хлеб заработать?"

Отвечает ей осёл:

— Пойдём, Лидия Фёдоровна, с нами в город Бремен в посёлки Дарасун и Тыргетуй и станем там уличными колхозными музыкантами. Голос у тебя хороший, ты будешь петь и на балалайке играть, кот будет петь и на скрипке играть, собака — петь и в барабан бить, а я буду петь и на гитаре играть. А ещё будешь кассу держать и бумаги заполнять.

— Что ж, — говорит Лидия Фёдоровна, — пойдём поедем.

Впрочем, автору свойственно иногда заблуждаться, и всё вышеизложенное нисколько не претендует на исторически безупречную интерпретацию документа.

Оставить комментарий

Популярные посты:

tescin

Эльдорадо казино: что делает его уникальным среди конкурентов

nathoncharova

6 самых маленьких городов мира

365days

Ежедневный дайджест марафона #веснаестьвесна — 29 марта

genby

Что может сделать всего один украинец

grigoriyz

Землетрясение в Филадельфии

love_cards

ПРИКУПИЛА СЕМЯН В ГЕРМАНИИ

sadalskij

Женщина на фото с Гоголем.

watermelon83

Эпилог

yurasumy

Война на Украине (03.04.24): Донецкое и ЧасовЯрское участки — у нас везде

• Архив