CCC. О Ленине и его биографах

grid_ua — 19.11.2017 Я уже как-то писал о том, что очень уважительно отношусь к советским медиевистам второй половины ХХ-го столетия: в своё время мне в руки попал сборник статей Александра Васильевича Назаренко "Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX - XII веков", изданный к его 70-летию. И хотя я бесконечно далёк от истории Средневековья, пускай и русского, но в этих статьях автор показал такую широкую эрудицию, продемонстрировал столь филигранный анализ источников, что нельзя было не восхититься тем, как он владеет своим ремеслом. "Снимаю шляпу" (с). Совсем другая ситуация с теми же советскими историками, кои занимались (и продолжают заниматься) Новейшей историей. Тут читаешь и воочию убеждаешься в том, что генетика история - это продажная девка империализма политика, опрокинутая в прошлое.

Вчера (или, точнее, уже сегодня) полночи читал сборник статей некоего Ж.А. Трофимова "Волкогоновский Ленин (Критический анализ книги Д. Волкогонова "Ленин")". Вы спросите, зачем я потратил уйму времени на такое барахло - а я с вами не соглашусь, крепко не соглашусь. С точки зрения получения полезной информации о В.И. Ульянове, книжка для читателя будет пустой, а время - зря утерянным, это правда. Но зато она как нельзя лучше, точнее отражает взаимоотношения в старой, номенклатурной научной среде.

Написана книга уже после того, как рухнул Советский Союз, а издана так вообще в период второго президентства Б.Н. Ельцина, т.е. формально она скорее относится к исторической науке новой России. Другое дело, что оба фигуранта в книге - Д.А. Волкогонов и Ж.А. Трофимов (а вы, что, полагали, книга эта посвящена Ленину? Ошибаетесь, уважаемые друзья: книга, хотя и является отзывом на opus magnum Волкогонова, описывающий политический портрет Ильича, на самом деле если о ком подробно и рассказывает, так это об авторе и его оппоненте, а также о всей советской внутри научной кухне, да!) - это "учёные" старой школы. И отношения друг с другом они выясняют по-старому. Хотя как "выясняют": этим грешит Жорес Александрович, а Дмитрий Антонович вполне предсказуемо играет роль великого молчальника. Тем более, что к моменту издания сборника господин Волкогонов уже два года как благополучно умер (немаловажный штрих к портрету рецензента, не находите?).

Вообще, во время чтения этого сборника у меня возникло и до конца не отпускало ощущение, что д.ф.н. и д.и.н. Волкогонов знатно насолил во времена оны к.и.н. Трофимову: с самого начала своей "рецензии" Жорес Александрович как-то забывает, что обещал поговорить с нами за Ленина и его жисть, и настойчиво рассказывает о жизни и творчестве Дмитрия Антоновича. Не спорю, то, что написал и издал в двух томах г-н Волкогонов - это халтура, написанная то ли на заказ, то ли, учитывая время создания, по собственному почину на волне антикоммунистических настроений, царивших в стране аккурат после распада СССР. Тем не менее, я, как рядовой читатель, предпочёл бы из рецензии узнать, чего на самом деле стоит исследование, каковы его сильные и слабые стороны - в общем, всё то, о чём принято писать в таких случаях. В действительности цикл статей открывается увлекательнейшим рассказом о том, какой Дмитрий Антонович ренегат, как он, используя своё служебное положение, перевёз тестя с тёщей из Ульяновской области в Москву, как за казённый счёт летал в Лондон на презентацию своей книги и т.д. и т.п. Не хватает малости - "телеги" в партком Академии наук, а то и сразу на Лубянку.

Ну да Бог с ними с этими номенклатурными распрями: может, доктор Волкогонов и в самом деле во времена молодости увёл жену у кандидата Трофимова - почём нам знать?! Лучше обратимся к критике биографии Ленина: благо Жорес Александрович время от времени (когда его малость отпускает) вспоминает о вожде мирового пролетариата.

Здесь, надо сказать, наступает мрачный мрак! "Во первых строках письма" (с) господин (или товарищ?) Трофимов расписывается в своей некомпетентности. Вот так вот берёт и расписывается: "... ни от одной строки в своих книгах не отказываюсь и готов их переиздать без всяких изменений". Моё утверждение может кому-то показаться натянутым, но, полагаю, сложно не согласиться с тем, что, если человек более четырёх десятилетий занимался изучением жизни семьи Ульяновых в Поволжье, ему не может быть не стыдно за какие-то свои, мягко говоря, притянутые за уши утверждения: мы же все люди и прекрасно понимаем, кем был "дедушка Ленин" для советской власти, и, соответственно, как относился советский Агитпроп ко всем печатным работам, содержавших его имя. Как говорится, право писать об Ильиче в те времена далёкие ещё нужно было заслужить. Своею верноподданнической позицией, конечно же.

Надо сказать, система аргументации в рецензии Жореса Трофимова выдержана в лучших традициях советской казуистики: опровергая тот или иной ляп господина Волкогонова, а то и пытаясь возвести этот ляп в ранг злого умысла, он постоянно апеллирует к ... да, вы, наверное, удивитесь, но таки к своим собственным трудам. Ну а чего?! Автор с самого начала, разнеся в пух и прах оппонента, показав злобный оскал его ренегатской морды, даёт любознательному читателю обширную справку о собственных трудах и достижениях. "Страна должна знать своих героев" (с). Если бы так настойчиво ссылался на собственные труды иной критик, это, пожалуй, сильно бы раздражало, но у Жореса Александровича талант от Господа Бога: его перманентные ссылки на себя любимого лишь умиляют читателя.

Вообще, чтение этого опуса, которое, по идее, должно было бы превратиться в муку, у меня сопровождалось бурным весельем. А что вы думаете хотите, легко читать такую хрень после полуночи ежели автор, аки унтер-офицерская вдова, постоянно сам себя сечёт? Он обвиняет Д.А. Волкогонова в том, что тот измышляет и наговаривает на В.И. Ульянова, а на поверку оказывается, что Дмитрий Антонович пересказывает своими буквами целые абзацы из замечательной книги Николая Владиславовича Вольского "Малознакомый Ленин". Дважды доктор Волкогонов облыжно обвиняет Ильича в том, что его статья "Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни" - это всего лишь пересказ книги В.Е. Постникова "Южно-русское крестьянское хозяйство"? Враки! "Волкогонов... облыжно утверждает, будто бы...", хотя облыжно утверждал это Н.В. Вольский, более известный под псевдонимом "Валентинов". Как-то странно, что историк, положивший свою жизнь на изучение чужой жизни, не знает ни исторических источников, ни историографии!

По ходу дела, это невладение, как сейчас принято говорить, материальной частью - вообще родимое пятно советской партийной науки. Другое светило советского и российского лениноведения - д.и.н. Виталий Иванович Старцев, всю жизнь исследующий революцию 1917-го года и, как говорят, принадлежащий к числу отцов-основателей и активных участников ленинградской школы историков революции, - весьма некстати разоткровенничалось в предисловии к своей книге "Немецкие деньги и русская революция: Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского": "Может быть, кто-то из читателей вспомнит сейчас о "документах Сиссона"? Я, будучи историком революции в России, знал, что в конце 1918 г. в США были опубликованы "документы" о "германо-большевистском заговоре". Их купил в Петрограде в марте 1918 г. посланец американского президента В. Вильсона Эдгар Сиссон. Поэтому-то в историю они и вошли под именем "документов Сиссона". Но, как единодушно утверждала вся советская историческая наука (и это оказалось сущей правдой), выяснилось, что документы являются фальшивыми, поддельными. Этого мне тогда было достаточно [Выделение моё. Пан Гридь]. Ни брошюры с "документами Сиссона", хранившейся где-то в спецхранах, ни содержания её я не видел..."

Не знаю, как по-вашему, я же полагаю, что, если исследователь в ответ на появившиеся слухи о новой информации по изучаемому вопросу говорит "А мне до лампады!", ему пора вешать трусы на гвоздь и уходить из большого секса не место в науке.

Впрочем, я отвлёкся. Особое место в трофимовском изводе борьбы сил Добра против сил Зла занимает денежный вопрос в жизни Ленина вообще и в его молодые годы в частности. Надо сказать, что вопрос этот на самом деле архиважен для понимания личности Ильича и архи-интересен (поэтому я когда-нибудь обязательно к нему вернусь), но, как не сложно догадаться, Жорес Александрович всё ставит с ног на голову. По моему скромному мнению, после того, как Н.В. Вольский издал свой труд об Ильиче, историкам по теме "Ленин и деньги" остаётся только делать какие-то уточнения и корректировки: принципиальные направления поиска новых фактов Николай Владиславович указал, продемонстрировав номенклатурным историкам мастер-класс по работе с сочинениями самого В.И. Ульянова. Как говорится, имеющий глаза да увидит...

Проблема лишь в том, что никто не хочет видеть. Вот, скажем, издал несколько лет назад ульяновский Музей-мемориал В.И. Ленина неплохую книгу "Жизнь Владимира Ильича Ленина: Вопросы и ответы" - там масса интересных сведений, не всегда тривиальных, которые расположены в удобной форме. Лепота! Но когда речь заходит о финансовом вопросе, идут какие-то ужимки, непонятное кряхтение. Задан простой вопрос: какое жалованье за свою работу получал И.Н. Ульянов? В ответ перечисляются оклады Ильи Николаевича, положенные ему на разных ступенях карьерной лестницы, после чего следуют сведения о его доходах на финальном достигнутом "шестке": "В Формулярном списке о службе директора народных училищ Симбирской губернии действительного статского советника И.Н. Ульянова содержится следующая запись, относящаяся к последним годам его службы: жалование - 1.000 рублей, квартирные, канцелярские - 800 рублей, разъездные - 700 рублей, пенсия (выплачивалась со дня выслуги 25-летнего срока сверх содержания по службе, т.е. с 1880 г.) - 1.000 рублей. Всего 3.500 рублей в год". Таким образом, за вычетом командировочных расходов, Илья Николаевич зарабатывал 2.800 рублей в год, или 233 рубля 33 копейки в месяц.

Далее авторы книги любезно дают сводку о ценах на основные потребительские товары и продукты питания, которые действовали в Симбирске в 1877-ом году, дабы любознательный читатель смог понять, сколь велик был доход семьи Ульяновых, после чего сами ломают уже начинающее формироваться о них доброе впечатление: "Когда мы читаем о килограмме ржаного хлеба за 5 копеек, то это, естественно, производит впечатление. Но когда выясняется, что учитель должен был отдать за этот килограмм 9 - 13% дневного заработка, то приходится задуматься [Выделение моё. Пан Гридь]". Спрашивается: зачем писать такую ахинею? Неужели сложно, опираясь на приведённые факты, признать, что Ульяновы были зажиточной семьёй?

Так вот, возвращаясь к нашим баранам. Ж.А. Трофимов, касаясь проблемы "денежного довольствия" Ильича в годы его ссылки в Шушенском, проявляет феноменальное незнание ни историографии вопроса, ни источников, а также демонстрирует просто чудовищное скудоумие (ну, или просто "включает дурака")! Он упорно настаивает на том, что В.И. Ульянов пережил ссылку за счёт своих писательских гонораров, не тревожа матушку. "Волкогонов не сумел или не пожелал уяснить себе, что значила для Ульяновых 100-рублёвая пенсия. Между тем, "известному историку" надо бы знать об основных статьях расхода семьи Ульяновых после смерти кормильца. По 40 рублей мать должна была высылать в Петербург студентам - сыну Александру и дочери Анне (на жильё и скромное питание), что с пересылкой составляло свыше 82 рублей в месяц. А на оставшиеся 19 рублей невозможно было содержать себя, четырёх младших детей и няню (ставшую к этому времени, по сути дела, членом семьи), отапливать и освещать дом, уплачивать за обучение в мариинской гимназии за дочь Ольгу и т.п."

Тут весьма кстати на помощь к нам приходит граф Лев Николаевич Толстой: "Всё смешалось в доме Облонских" (с). Надо сказать, что Д.А. Волкогонов вёл речь о 1897 - 1900 гг., когда молодой здоровый лоб Володя Ульянов "загорал" в Шушенском, ни в чём себе не отказывая, а Жорес Александрович описывает ситуацию, которая имела место в период с лета 1886-го по весну 1887-го года, т.е. между назначением Марии Александровне пенсии за покойного супруга и арестом старшего сына Александра. Впрочем, я снова отвлёкся.

Реалии семейного бюджета молодой четы Владимира Ильича Ульянова и Надежды Константиновны Крупской в Шушенском таковы, что прожить на ленинские литературные гонорары они никак не могли. Точнее - так: для жизни, т.е. на жильё, еду, питьё, денег, отпущенных "проклятым царизмом" государственному преступнику Ульянову (8 "целковых" в месяц) им хватало за глаза и даже оставалось на наём прислуги, но Владимир Ильич не привык жить экономно, у него были немалые запросы, которые требовали серьёзных трат. В частности, в ссылке он развлекал себя, кроме всего прочего, написанием своего opus magnum - книги "Развитие капитализма в России". Сейчас я не буду останавливаться на качествах этого труда, замечу лишь, что к работе Ленин подошёл ответственно - изучил массу профильной литературы по развитию современного ему российского хозяйства: Крупская писала, что для создания своего труда Владимир Ильич использовал 583 источника. Несомненно, что значительную их часть Ульянов обработал в тюрьме, а после - в Румянцевской библиотеке в Москве, где в течение трёх дней перед отъездом в ссылку проведывал мать, и в знаменитой библиотеке купца Г.В. Юдина в Красноярске. Однако так же несомненно и то, что значительную часть книг, необходимых для работы, Ленин получил впоследствии с "Большой земли" при помощи и непосредственном финансировании своих родственников. И затраты на создание его библиотеки в Шушенском мы можем оценить с достаточно высокой степенью точности. Так, если в ссылку, по свидетельству известного публициста и сибирского общественного деятеля В.М. Крутовского, он поехал с чемоданом, полным книг, то, уезжая оттуда в начале 1900-го года, они с Крупской, по свидетельству последней, увозили около 15 пудов книг. Принимая один том, равный по массе 0,5 килограмма, получаем размер ульяновской библиотеки - 500 томов, что при существовавших на рубеже XIX - XX ст. на рынке ценах позволяет оценить затраты на формирование библиотеки минимум в 1.000 рублей без учёта стоимости пересылки книг.

Тысяча "целковых" в конце позапрошлого века - деньги сумасшедшие, особенно если у вас нет постоянного высокооплачиваемого заработка. Ильич, напомню, по версии Жореса Тимофеева, жил за счёт своих литературных гонораров. Но с этим как раз проблема. Дело в том, что за крупнейший свой труд, написанный в годы ссылки, он якобы должен был получить 1,5 тысячи рублей. Однако деньги издатель стал присылать ему лишь в 1900-ом году, совершив окончательный расчёт никак не раньше лета 1901-го года, когда Ленин находился уже в Мюнхене в своей первой эмиграции, т.е. использовать эти деньги в Шушенском он не мог.

["Якобы" потому как при тираже издания в 2.400 экземпляров и цене тома в 480 страниц в 2 рубля 50 копеек (причём для учащихся предполагалась скидка в размере 25% от первоначальной цены) декларируемый гонорар в четверть общей выручки от продаж всего тиража кажется слишком высоким.]

Второй по значимости денежный проект Ульянова - это совместный с Крупской перевод книги супругов Вебб "Industrial Democracy", за который им было обещано 400 "целковых". Но и с переводом всё "не так сталося, я к гадалося" (с): хотя он был выполнен и отослан в издательство О.Н. Поповой в конце лета 1898-го года, двухтомник опубликовали лишь в 1900-ом году, тогда же заплатив чете Ульяновых причитающиеся им деньги.

По всему выходит, что "без денежного фонда семьи Ульяновых", от одного упоминания о котором у товарища Трофимова начинается истерика, нам не обойтись.

Собственно, это всё, что я сегодня хотел сказать вам об уровне современной российской исторической науки...

P.S. Пользуясь случаем: а что шановне панство знает о наличии адекватных работ в современной лениниане по поводу диплома Ильича о высшем образовании?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив