Буря в пустыне. Война, разрушившая Россию

civil_disput — 24.02.2020
На рассвете 24 февраля 1991 г. началось 100-часовое американо-британское наступление, завершившееся разгромом Ирака. Это была последняя крупная война XX века или первая война XXI века, ставшая революцией как в дипломатии, так и в военном искусстве.
Американские и британские силы, составлявшие костяк многонациональный сил, продемонстрировали преимущества новых средств электронной разведки и целеуказания, и высокоточного оружия, над возможностями позиционной обороны.
Советское руководство было ошеломлено крахом своего главного союзника на Ближнем Востоке, который сложился как карточный домик, и согласилось на все условия победителя, а эхо Войны в Заливе предопределило принятие колониальной модели развития и Россией после распада СССР.

Решение Саддама Хусейна вторгнуться в Кувейт и присоединить это государство к Ираку было психологическим следствием успешного для Ирака с военной точки зрения окончания ирано-иракской войны, длившейся с 1982 по 1988 год. Причина этого конфликта была двоякой. С одной стороны, Ирак был вынужден защищаться от попыток Ирана осуществить экспорт исламской революции, что беспокоило и других арабских лидеров и обеспечило Ираку дипломатическую поддержку Запада и СССР. С другой стороны, Ирак, имевший небольшую и неудобную береговую линию, пытался улучшить свой выход к Персидскому заливу за счет территориальных захватов.
Итогом длительного конфликта стало ослабление обеих стран. Потери Ирака составили 200 тыс. убитыми. Внешний долг страны вырос до 110 млрд долларов. На фоне финансовых потерь Ирак, однако, сохранил мобилизационный потенциал и внушительные военные арсеналы, в связи с чем теперь рассматривался в качестве ведущей военной силы в регионе. В конфликте с Ираном Багдад не получил существенных призов, и теперь как арабские страны, так и Запад не были заинтересованы в том, чтобы Ирак начал бы их искать в арабских землях.
Иракская дипломатия не учла эту новую, неблагоприятную для себя расстановку сил. В то же время, Саддам, чувствовавший себя победителем, отчаянно нуждался в деньгах. Итогом невежества и соблазнов стало решение о вторжении в Кувейт, в общем то безумное.
Захват Кувейта, осуществленный 2 августа 1990 г. четырьмя иракскими дивизиями, был грубейшим нарушением международного права, стал вызовом арабской солидарности, создал угрозу для американского союзника Саудовской Аравии, и дал прекрасный предлог США закрепить свое положение единоличного гаранта безопасности арабских стран. Первые американские подразделения начали прибывать в Саудовскую Аравию уже 8 августа.
Неуклюжие попытки иракской дипломатии разыграть израильскую карту – в Багдаде предупредили, что в ответ на возможные действия Запада Ирак нанесет ракетные удары по Израилю – в арабском мире успеха не имели, а на Западе никого не испугали.
2 августа 1990 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию 660, потребовав вывода войск Ирака из Кувейта, а США начали сколачивать многонациональные силы под своим началом. Из союзников СССР в Европе свои войска в Саудовскую Аравию направили Чехословакия, Польша, Венгрия, а из союзников Ирака даже Сирия, которую возглавляло другое крыло партии Баас, к которой принадлежал и Саддам Хуссейн. При этом сирийское участие выразилось в отправке крупного контингента – 9-й бронетанковой дивизии и 4-й парашютно-десантной группы «Фаудж», полностью укомплектованной алавитами. Эти части, правда, не приняли участия в боевых действиях, но тем самым сирийцы продемонстрировали лояльность американцам, чья власть на Ближнем Востоке становилась безраздельной, при условии победы над Ираком.
В СССР, разумеется, были политики, осознававшие катастрофичность ситуации для советской внешней политики. Оказывать военную поддержку Ираку, даже если отвлечься от «перестроечных» соображений, было невыгодно: это столкнуло бы Москву и с ООН, и с Западом, и с арабским миром. Поэтому были сделаны лишь попытки не довести дело до войны.
По мнению Москвы, конфликт между двумя арабскими государствами мог быть решен мирными средствами ими самими, без вмешательства третьих стран.
10 августа МИД СССР выступил с заявлением, в котором отмечалось: «После вторжения иракских войск в Кувейт 2 августа в этом регионе произошли такие серьезные события, как объявленное вчера так называемое слияние Ирака и Кувейта и размещение американских военно-морских и военно-воздушных сил в Саудовской Аравии, которое Вашингтон мотивирует интересами защиты этой страны». По мнению советской стороны, главная роль в ликвидации конфликта должна была принадлежать Совету Безопасности ООН, в частности, его Военно-штабному комитету, а не вооруженным силам США.
У советской стороны тогда не было единой позиции по ситуации в зоне Персидского залива. Э. Шеварднадзе был склонен к тому, чтобы присоединиться к «мировому сообществу», а Е. Примаков настаивал на дипломатической поддержке Ирака. Однако любое мнение советской стороны в тех условиях не слишком интересовало Вашингтон.
Советско-американская встреча на высшем уровне, посвященная обсуждению ситуации в зоне Персидского залива, состоялась 9 сентября 1990 г. в Хельсинки. В ходе переговоров М. С. Горбачев вновь высказался за активизацию роли ООН в деле урегулирования кризиса и отказался от посылки советских войск в состав многонациональных сил. В течение августа — ноября 1990 г. между Советским Союзом, США, Ираком, рядом арабских и западноевропейских государств состоялось несколько серий консультаций, обменов мнениями и переговоров на различных уровнях с целью найти политический выход из углублявшегося кризиса в Персидском заливе. В октябре 1990 г. в Багдад вновь прибыл специальный советский представитель Е. М. Примаков, который встретился с Саддамом Хусейном.
«Мы с нашим тогдашним послом в Багдаде В. В. Посувалюком, Р. В. Маркаряном, С. В. Кирпиченко, придя на встречу с Саддамом, были удивлены, увидев его в окружении всех членов Совета революционного командования Ирака.
— Я хочу, чтобы ты видел, — сказал он в ответ на мой недоуменный вопрос, — что среди иракского руководства есть не только ястребы, но и голуби.
На мою реплику о том, что предпочел бы иметь дело только с голубями, отреагировал вице-президент Рамадан:
— Тогда придется нам всем уйти отсюда, оставив вас наедине с нашим любимым лидером».
«Ястребиный дух» был характерен и для других контактов Ирака в связи с международной ситуацией.
За неполных четыре месяца, прошедших с момента вторжения Ирака в Кувейт, Совет Безопасности принял одиннадцать резолюций, но С. Хусейн по-прежнему игнорировал мнение мирового сообщества. Когда стало ясно, что добровольно Ирак не покинет Кувейт, 29 ноября 1990 г. была принята двенадцатая по счету резолюция под номером 678. В ней объявлялось, если Ирак до 15 января 1991 г. полностью не выполнит предыдущие резолюции ООН, то Совет Безопасности будет вынужден «использовать все необходимые средства с тем, чтобы поддержать и выполнить резолюцию 660».
Это был ультиматум мирового сообщества Саддаму Хусейну и одновременно предупреждение о готовности применить в полном объеме военную силу против Ирака. Полтора месяца до провозглашенного в резолюции срока объявлялись «паузой доброй воли». Это был последний шанс Саддама.
Со второй половины декабря 1990 г. шансов на мирное урегулирование кризиса в Персидском заливе практически уже не оставалось. В своих выступлениях в Багдаде, в интервью журналистам С. Хусейн заявлял о неизменности политики Ирака в отношении Кувейта.
9 января 1991 г. в Женеве состоялась встреча госсекретаря США Дж. Бейкера и министра иностранных дел Ирака Т. Азиза. Иракской стороне было передано письмо Дж. Буша С. Хусейну с требованием покинуть территорию Кувейта до 15 января. Прочитав письмо, Азиз заявил: «Я не могу принять письмо. Оно полно угроз и написано на языке, который неприемлем в общении между главами государств».
Бейкер в ответ на пассаж иракского министра заявил: «Вопрос стоит только так, — покинете ли вы Кувейт добровольно, или вас заставят это сделать силой». Американский посланник пытался убедить иракскую сторону в том, что Ирак «окажется перед лицом такой войны, которую он даже себе не представляет. Технологическое превосходство США будет направлено на уничтожение самой возможности Багдада руководить своими войсками». Бейкер пообещал, что «это не будет второй Вьетнам».
Ответ Азиза на американские доводы был не лишен пафоса: «Моему младшему сыну сейчас 11 лет. Его жизненный опыт связан с войной, с ожиданием иранских воздушных налетов и ракетных ударов. Поэтому война не является чем-то чуждым для нас». Далее иракский министр изложил свое видение перспектив войны: «Вы — держава, которая располагает мощным вооружением. У вас свои оценки эффективности этих вооружений. У вас свои планы, и вы уверены, что, если начнете войну с Ираком, вы победите и раздавите нас. Мы убеждены в обратном. Я искренне и без преувеличений заявляю вам, что 19 миллионов иракцев, включая иракское руководство, убеждены в том, что, если война с вами возникнет, мы победим».
Этот эпизод весьма показателен. Иракская сторона нисколько не была готова к столкновению с реальностью. Тарик Азиз не стал перед собой задачи прощупать готовность американцев начать войну, он также не пытался найти путь к компромиссу. Вся его «дипломатическая деятельность» свелась к восточному позерству. С учетом своеобразия мышления иракцев трудно выдвигать претензии к советской стороне, которая сделала много, и даже больше возможного, пытаясь избежать вооруженного конфликта.
Буквально накануне войны, в январе 1991 г., иракский президент в одной из своих речей заявил: «Американцы придут сюда, чтобы продемонстрировать акробатические трюки, подобные тем, что показывают в фильмах о Рэмбо. Но здесь они столкнутся в реальной обстановке с народом, который будет сражаться с ними. Мы — народ, который имеет восьмилетний опыт ведения войны, опыт боевых действий».
15 января 1991 г. стало последним мирным днем в регионе Персидского залива. Ирак не выполнил требований резолюции Совета Безопасности ООН 678, применение силы в отношении него становилось законным с точки зрения международного права.
К этому времени в зоне Персидского залива была создана мощнейшая группировка многонациональных сил общей численностью 680 тысяч человек, из которых 415 тысяч являлись американскими военнослужащими. Им противостояли 545 тысяч иракских солдат, успевших к тому времени «закопаться в землю», создать мощную систему обороны вдоль всей границы с Саудовской Аравией, достигавшую в глубину на некоторых участках 65 км.
15 января 1991 г. в 11.00 после совещания со своими советниками в Овальном кабинете Белого дома Дж. Буш подписал директиву, санкционирующую удар по Ираку в 2.30 ночи 17 января, «если на последней минуте не будет дипломатического прорыва». В конце следующего дня конгресс США и послы союзных государств узнали о принятом решении. Одним из последних проинформирован был Советский Союз.
Советский лидер позвонил американскому президенту и предложил предпринять дополнительные шаги — через прямой контакт с Саддамом Хусейном добиться безотлагательного объявления им о выводе войск из Кувейта. Подготовленное от имени М. Горбачева послание было немедленно передано в Багдад, а советский посол получил задачу передать его С. Хусейну. Однако эти действия были напрасными. Советский посол не смог получить доступ к президенту Ирака и был вынужден передать послание министру иностранных дел Азизу уже в бункере, когда американский удар стал реальностью. Воздушная война против Багдада началась.
Готовясь к Войне в Заливе, штабы противоборствующих сторон в первую очередь рассматривали опыт глубоко эшелонированной обороны, но по-разному. Иракское командование абсолютизировало этот опыт, тогда как американские стратеги оценивали его критически.
Американцами серьезно изучался опыт Курской битвы, которая рассматривалась ими как самое масштабное и единственное в своем роде воздушно-наземное сражение Второй мировой войны. Именно в Курском оборонительном сражении военные специалисты армии США увидели аналогию тем условиям, в которых предстояло проводить наступательную операцию по освобождению Кувейта.
«Линия Саддама Хуссейна» включала три оборонительные позиции. Подступы к ней прикрывались песчаным валом (высота около 2 м), за которым располагались сеть рвов, подготовленных к затоплению нефтью, бетонные ловушки для танков, минные поля и проволочные заграждения. Глубина заграждений достигала: минно-взрывных — до 400 м, проволочных — до 100 м. В большинстве случаев они были комбинированными. По американским оценкам, в южном Кувейте иракскими войсками было установлено не менее 500 тыс. мин. Первая оборонительная позиция проходила в 10 км севернее кувейтской границы и ее глубина составляла примерно 5 км. Вторая позиция глубиной 2 км располагалась на удалении 25 км от первой. Далее следовала третья позиция, которая носила очаговый характер и состояла из отдельных позиций танков и бронетранспортеров. Оборонительные позиции, как правило, состояли из традиционных батальонных противотанковых опорных пунктов типа «западня», приспособленных к круговой обороне и оборудованных позициями для танков (в основном Т-55) и других огневых средств, а также укрытиями для живой силы и боевой техники. Оборонительные позиции практически полностью были «одеты» бетонными строительными блоками и перекрыты листами волнистой стали и мешками с песком. Укрытия для танков также имели деревоземляное перекрытие, которое зачастую укреплялось мешками с песком. Для маневра огневыми средствами, и прежде всего танками, на возможных направлениях прорыва противника подготавливались колонные пути, выводящие во фланг и тыл атакующим подразделениям МНС. Всего для этой цели было проложено около 1000 км новых дорог, многие из которых оборудовались укрытиями для боевой техники, что обеспечивало необходимую скрытность маневра силами и средствами обороняющихся войск. Основу системы огня составлял огонь танков и других противотанковых и огневых средств, расположенных в батальонных противотанковых опорных пунктах, сосредоточенный и массированный огонь артиллерии с закрытых огневых позиций. На наиболее важных направлениях его предполагалось усилить огнем РСЗО и ракетными ударами. В промежутках между опорными пунктами подготавливались «огневые мешки» для уничтожения атакующих танков и мотопехоты. Количество танков в каждом из опорных пунктов устанавливалось таким, чтобы реализовать основной принцип организации противотанковой обороны иракских войск: «один командир — одна цель». Тактические резервы, размещенные в пределах «линии Саддама Хуссейна» и непосредственно за ней, были нацелены на быстрое закрытие образовавшихся брешей. Элитные бронетанковые и механизированные соединения революционной гвардии, оснащенные мощным вооружением (танками Т-72 и боевыми машинами БМП-2), располагались юго-западнее Басры и составляли стратегический резерв, представляя собой мобильную контрнаступательную группировку. Таким образом, в южном Кувейте иракскими войсками был создан оборонительный рубеж, способный противостоять массированным ударам крупных сил танков, мотопехоты, авиации и артиллерии противника.
Пример Курской битвы не оставлял никаких сомнений в том, какую цену могли заплатить войска МНС в случае, если бы они предприняли атаку иракских позиций по немецкому образцу. В битве под Курском из 70 дивизий, принимавших участие в наступлении, 30 — были уничтожены; в целом же немецкие войска потеряли 70 тыс. убитыми и ранеными, 3000 танков, 1000 орудий, 1400 самолетов, 5000 автомобилей. На подобный исход рассчитывало и иракское командование.
Как считали военные специалисты МНС, один из важнейших просчетов немецкого командования в битве под Курском состоял в одновариантном планировании наступления. Анализ условий проведения Курской битвы, ее результатов и характера обороны иракских войск диктовал необходимость нанесения главного удара в обход оборонительных позиций, созданных в южном Кувейте. Одновременно предполагалось ввести противника в заблуждение относительно направлений наступления войск МНС. Тем самым исключить удары с фланга по обходящей группировке наступающих, сковать иракские резервы отвлекающими ударами по главной полосе обороны и демонстративными действиями сил флота. Иначе говоря, успеху операции «Буря в пустыне» должно было способствовать проведение широкомасштабных демонстративных действий, имеющих целью распылить силы обороняющихся. Привлечение же к ним крупных контингентов войск позволяло при благоприятных условиях развить успех на других направлениях, что придавало наступлению войск МНС многовариантность, современный маневренный характер. Следовательно, опыт Курской битвы подсказывал наиболее целесообразный замы¬ел наступательных действий МНС: глубокий охват обороняющихся иракских войск в сочетании с демонстративными ударами в северном (на суше) и западном (со стороны Персидского залива) направлениях, последую¬щее окружение и уничтожение войсковых группировок, располагавшихся в Кувейте и на юге Ирака. Немыслимо, но факт: иракское командование оставило без внимания даже сообщение открытой печати о возможном характере наступательных действий МНС. План заманить войска МНС на минные поля и проволочные заграждения «линии Саддама Хуссейна» в южном Кувейте, где замышлялось их уничтожить огнем артиллерии, остался нереализованным, а цель обороны — недостигнутой. Оборонительная битва в пустыне была проиграна до ее начала.
Не следует упускать из виду и то обстоятельство, что в результате электронно-огневой фазы войны к началу наземных действий МНС было выведено из строя до 90 проц. транспортных путей, около 70 проц. линий связи, 15-20 проц. наземных сил противника. Иракские войска понесли значительные потери и в боевой технике. По оценкам Пентагона, к началу операции «Буря в пустыне» они потеряли около 40 проц. танков, 30 проц. бронетранспортеров и боевых машин пехоты и примерно половину артиллерийских орудий. И хотя, как стало известно впоследствии, эти данные показались завышенными, оборона Ирака была в значительной мере подорвана.
Учитывая численное превосходство Ирака в танках (пусть даже устаревших), командование союзников не решилось сразу начинать наземное наступление. Характерной чертой операции «Буря в пустыне» стала длительная «бесконтактная» фаза войны. Если в крупных военных операциях Второй мировой войны артиллерийская и авиационная подготовка занимали несколько десятков минут, то в данной операции воздушная кампания длилась 39 дней. Она началась 17 января, и продолжалась до 24 февраля 1991 года, когда было начато наземное наступление сил коалиции.
По численности самолетов авиационная группировка союзников превосходила ВВС Ирака в 4-5 раз. Другим ключевым преимуществом стали средств РЭБ. Силы и средства РЭБ союзников создавали сильные радиопомехи радарам ПВО Ирака уже за несколько дней до начала воздушного наступления, а также в ходе его.
Высокую эффективность авиации союзников в борьбе с вражеской ПВО обеспечило использование большого количества высокоточных ракет «воздух»-«РЛС». В первые же минуты наступления 46 американских самолетов F-4G в «противорадарном» снаряжении нанесли удары по иракским радиолокационным постам специальными ракетами HARM.
Проведение воздушной наступательной операции стало неожиданностью для иракского военно-политического руководства, которое рассчитывало, опираясь на оборонительные сооружения, вести упорные и жестокие наземные бои. Вместо этого союзники начали планомерное сокрушение иракской военной машины с воздуха.
Подавляющее превосходство союзников в разведке и управлении не оставило иракцам шансов скоординированно применить свою авиацию. Наземные системы обнаружения были полностью подавлены, и иракские летчики могли полагаться лишь на свои бортовые РЛС. Все, на что оказались способны иракские ВВС в данной ситуации – это эпизодические действия мелкими группами, которые не могли существенно повлиять на ход войны.
В итоге Ирак вынужден был укрыть остатки авиации на территории Ирана – своего недавнего врага – единственной страны, поддержавшей его в трудную минуту.
Надо заметить, что даже в условиях полного воздушного господства союзников самолеты советского производства представляли для них головную боль. Первый воздушный бой в небе произошел 17 января, и завершился в пользу иракцев. Американский палубный истребитель-бомбардировщик F/A-18 «Хорнет» наткнулся над Персидским заливом на иракский истребитель-перехватчик МиГ-25П. В бою один на один у «Хорнета» против МиГ-25 не было шансов. В воздушном бою МиГ-25 и МиГ-29 превосходил только истребитель F-15. Если же таковых рядом не оказывалось, авиация союзников несла потери. Так были потеряны палубный истребитель F-14B (сбит МиГ-29) и истребитель F-16C (сбит ракетой с устаревшего МиГ-23). Неожиданно высокие потери понесли британские истребители «Торнадо». Уже в первый день войны, 17 января два самолета этого типа были сбиты огнем зенитных орудий. Еще три были потеряны в ходе налета на авиабазу «Мухаррак» (один разбился сам, один сбит МиГ-29, один уничтожен зенитной ракетой). 22 и 23 января огнем зенитной артиллерии было уничтожено еще по одному «Торнадо». Итальянцы имели в зоне боевых действий 8 «Торнадо». Уже в первом боевом вылете на Багдад, где были задействованы все указанные самолеты, оказалось, что они не в состоянии выполнить боевую задачу. Один из-за технических проблем повернул обратно, из оставшихся семи самолетов только один смог дозаправиться и продолжить выполнение задачи. При подлете к Багдаду он был сбит МиГ-23. Однако полный контроль воздушного пространства союзниками и постоянное дежурство в небе нескольких десятков F-15 делали свое дело – иракские самолеты, рискнувшие подняться в воздух, безжалостно сбивались.
Эти факты говорят о том, что при должной дипломатической и военной подготовке конфликта Ирак имел бы большие шансы на успех.
Чтобы иметь возможность хоть как-то отвечать на хорошо скоординированные воздушные атаки союзников, Ирак задействовал мобильные ракетные комплексы «Скад» (по иракской терминологии «Эль-Хуссейн» и «Эль-Аббас»). Данные системы были разработаны на основе советских ракет Р-11. Радиус их боевого применения составлял 550 км. Увеличение радиуса действия по сравнению с советским прототипом было достигнуто за счет облегчения веса ракеты. Следствием этого стало ослабление ее корпуса (иногда «Скады» даже разваливались во время полета) и ухудшение баланса. Круговое вероятностное отклонение при этом увеличилось до 2 км. Такое КВО не имело бы слишком большого значения для ракет с ядерной или химической боевой частью, но Саддам, располагая химическим оружием, так и не решился на его применение в этой войне. Таким образом, «Скады» с обычной БЧ представляли собой малоэффективное оружие, и являлись скорее средством террора против жителей густонаселенных территорий. Однако, эти на первый взгляд архаичные ракетные комплексы оказались досадным противником для союзников. Их преимуществом являлась высокая мобильность. После пуска ракет подвижные платформы тут же «растворялись» в пустыне, избегая ответного удара авиации. С первых дней применения «Скадов» союзники были вынуждены задействовать против них до 40% своей воздушной мощи, а также значительные силы разведки. От «Скадов» американцы понесли самые большие разовые потери в ходе Войны в Заливе – около 200 человек, погибших в казарме, в которую попала иракская ракета.
Подвижные ракетные комплексы в дальнейшем стали «изюминкой» иранской военной машины, и активно применялись даже повстанческими группировками. До сих пор современные армии не нашли противоядия даже против сравнительно архаичных систем ракетного оружия, доступных «умельцам» из Йемена и Афганистана.
Еще один удачный для иракцев эпизод войны был связан с активной обороной в районе Хафджи.
Война, в которой противник наносил удары, сам оставаясь вне досягаемости, сильно подрывала моральный дух иракцев. В этой ситуации Саддаму Хуссейну нужно было предпринять хоть какие-то шаги для того, чтобы игра не велась «в одни ворота». Наступать было решено в районе города Хафджи на правом фланге коалиционных войск. Город находился на побережье Персидского залива, и являлся ключевым пунктом для контроля над шоссе, соединявшим Саудовскую Аравию и Кувейт-Сити. Его обороняли части 1-й дивизии морской пехоты США (группировка «Шепард») и восточная группа коалиционных арабских войск в составе 2-й бригады Национальной гвардии Саудовской Аравии и 5-го механизированного батальона Катара, вооруженного французской боевой техникой.
Наземное наступление иракцев стало неожиданностью для руководства Центркома, которое до этого было озабочено, главным образом, ходом своей воздушной кампании. 29 января не менее 2000 солдат 6-й иракской бронетанковой бригады на нескольких сотнях боевых машин пересекли границу Саудовской Аравии в районе нефтяных полей Аль-Вафра, и устремились на юг, к позициям американской морской пехоты. Первое столкновение с американцами произошло около наблюдательного поста 4, который находился рядом со зданием полицейского участка. В это время уже стемнело. В 20.00 морпехи на наблюдательном посту с помощью приборов ночного видения обнаружили приближение большого количества техники. Они попытались доложить об этом в штаб батальона, но по неизвестной причине пропала связь. Ее удалось наладить только к 20.30. Американцы открыли огонь по приближающейся иракской технике, но он оказался малоэффективен, зато вызвал дружный ответ иракцев. Морпехи, покинув пост, начали отступать в сторону основных сил батальона. В это время подоспела рота морской пехоты со взводом боевых машин LAV-25 и LAV-25AT, чтобы прикрыть отступление. То, что произошло дальше, едва ли может быть названо славным эпизодом истории Корпуса морской пехоты. Одна из боевых машин LAV-25AT выпустила ПТУР, намереваясь поразить иракский танк, но вместо этого попала в дружественную боевую машину, шедшую в нескольких сотнях метров впереди. Несмотря на эту потерю, американские БМП продолжали двигаться вперед, и вскоре открыли огонь по иракским танкам из своих 25-мм автоматических пушек. Последние не способны были пробить броню иракских танков, однако вызвали некоторое замешательство их экипажей. Вскоре над полем боя появилось несколько американских самолетов воздушной поддержки А-10, предназначенных специально для точного поражения наземных целей. Одна из выпущенных ими ракет AGM-65 “Maverick” попала в LAV-25 морпехов, убив весь экипаж за исключением водителя. После такого «результативного» боя рота отступила. Ее уцелевшие LAV-25 вскоре были переданы другому подразделению. 6-я бронетанковая бригада очистила от американцев 4-й наблюдательный пост, но вынуждена была отступить обратно к границе под ударами коалиционной авиации. По официальным данным, американцы потеряли 11 человек убитыми, все они погибли от «дружественного огня». В то же самое время, пока шел бой на наблюдательном посту 4, 5-я иракская механизированная дивизия начала наступление в районе 1-го поста. Рота 2-го легкого бронепехотного батальона, занимавшая позиции в этом районе, доложила о приближении колонны численностью в 60-100 БМП. Была также замечена следующая колонна, состоявшая из, по крайней мере, 29 танков. Были немедленно вызваны самолеты воздушной поддержки А-10 и штурмовики «Харриер», которые отбили атаку, заставив иракскую технику повернуть обратно к границе. В эту ночь союзная авиация отбила еще одну атаку возле наблюдательного поста 2. Самолеты коалиции продолжали наносить удары по иракским войскам на протяжении всей ночи и следующего утра. Еще одна иракская колонна начала наступление непосредственно на Хафджи. Первым на ее пути оказался 5-й батальон 2-й бригады саудовской Национальной гвардии. Батальон еще не успел развернуться в боевые порядки, как попал под мощный обстрел иракцев, и был вынужден отступить. Дорога на Хафджи оказалась открыта. Несмотря на сопротивление отдельных коалиционных подразделений и попытки американских самолетов огневой поддержки АС-130 помешать наступлению, иракские войска упрямо шли вперед, и к 00.30 30 января установили контроль над Хафджи. Город был взят настолько быстро что две разведгруппы морской пехоты США общей численностью 60 человек не успели его покинуть, и оказались «захлопнутыми в ловушке». Морпехи занимали двухэтажные здания в южной части города. Увидев иракские подразделения, они начали корректировать огонь артиллерии, побудив тем самым иракцев начать прочесывание городской застройки. Однако, смертельная игра в «кошки-мышки» в итоге закончилась для американцев благополучно – разведчики сумели уцелеть.
Штурм и освобождение Хафджи союзными соединениями были поручены 7-му батальону 2-й бригады саудовской Национальной гвардии, усиленному двумя катарскими танковыми ротами и американским спецназом. Из-за недостатка собственной артиллерии арабские части пользовались огневой поддержкой 11-го полка морской пехоты США. Штурм города начался к вечеру 30 января. Ему предшествовала 15-минутная артподготовка. Тем временем 5-й батальон 2-й бригады блокировал Хафджи с севера, препятствуя подходу дополнительных иракских войск. Первая атака на город была отбита сильны огнем иракцев. Был уничтожен саудовский бронетранспортер V-150. В ночь с 30 на 31 января американская транспортная колонна, заблудившись, въехала в Хафджи, и была расстреляна. Водителю одного из грузовиков удалось бежать, двое американцев, ехавших на другой машине, были ранены и захвачены в плен. С целью их спасения, в город была направлена разведгруппа морской пехоты США численностью 30 человек. Однако ей не удалось обнаружить американских военных. В эту же ночь над Хафджи зенитным огнем был сбит американский самолет огневой поддержки АС-130. Весь экипаж самолета погиб. Новый штурм города был предпринят утром 31 января. Иракским огнем были уничтожены два V-150, однако 8-й батальон 2-й бригады сумел войти в город. Битва за Хафджи продемонстрировала способность американских ВВС отражать массированные наступления бронированных колонн даже без помощи наземных сил. Как сказал один из иракских офицеров, американская авиация за полчаса боевых действий в районе Хафджи нанесла его бригаде больший урон, чем иранцы за восемь лет войны. С другой стороны, иракцы показали свою способность добиваться успеха в борьбе с пехотой и танками других арабских стран и американцев.
Пожалуй, именно битва за Хафджи показала, что главным врагом иракцев были они сами: военное мышление их руководства, архаичное планирование, невнимание к новым методам ведения войны и, конечно, безумная «внешняя политика».

Генеральное наступление 24 февраля 1991 года на фоне сложностей с Хафджи оказалось для союзников совсем не сложным, так как оно осуществлялось в условиях полного их превосходства, как интеллектуального, так и материального. Особенно отличились британцы, которые сделали то, чего от них никто не требовал: вместо того, чтобы просто сдерживать иракцев, их танковые соединения, вооруженные бронированными бульдозерами, в лоб взломали «непреодолимую» линию Саддама, обратили иракские части в бегство в «чистое поле» и почти полностью освободили Кувейт при символической помощи арабских союзников. В это время главные американские силы беспрепятственно совершили широкий обход «линии» и окружили иракскую группировку, как показано на карте.
В Москве из всего этого сделали политический вывод, приведший к катастрофе 1990-х: «Всё пропало!»
Теперь во всем копируем американский опыт. Если в военной сфере этот катастрофический вывод привел окольными путями к нынешней модернизации армии, что, по крайней мере, не так уж плохо, а местами даже хорошо, то зачем было бежать из наших «экономических окопов»?
То, что американская модель финансового капитализма и их самих подкосила, не является оправданием.
Именно в этом смысле мы и должны рассматривать итог Войны в Заливе как свое тяжелейшее поражение.

Вся денежная полная масса у нас в стране сегодня 114 трлн рублей. А объем инвестиций всего 18 трлн рублей. Мы – страна-кубышка.
И эту модель советско-российская власть также взяла «из Ирака», из катастрофы того поражения и из страха перед чужим умом. Она стала откладывать на черный день точно так же, как Саддам накапливал и зарывал свои дивизии в землю.
Власть думает о том, как удержать кубышку от захвата внешним врагом (модернизация армии) и от все более нищающего народа (модернизация налогов и полиции). И продолжает бояться чужого ума.

Своего экономического, шире - управленческого, мировоззренческого ума нет. С чужим власть пытается бороться, на что же надежда? Зарыться в землю, как Саддам Хусейн?

Чтобы прослушать курс психоистории России в скайпе, пришлите мне личное сообщение.

Общие сведения
Психоистория как наука
Модуль 1. Древняя Русь или психоисторический кастинг
Модуль 2. От Москвы к России. Взгляд аттрактора в себя
Модуль 3. От Петра I до Пугачева. Плюсы и минусы российского западничества
Модуль 4. Россия как часть европейского концерта
Модуль 5. Падение самодержавия
Модуль 6. Октябрьская революция и диктатура Ленина
Модуль 7. Формирование технократического государства
Модуль 8. Советская власть в поисках мира и счастья
Отзывы участников курса


Об авторе
Евгений Владимирович Милютин (род. в 1965 г.) – российский историк, востоковед, получивший образование в Институте стран Азии и Африки при МГУ, Дипломатической академии МИД России, Академии народного хозяйства при Правительстве РФ. Имел опыт преподавательской работы в Asia Pacific Center for Security Studies (США). Имеет ранг второго секретаря российской дипломатической службы. Писатель, автор книги «Психоистория. Экспедиции в неведомое известное», изданной в 2017 г. в Германии. Журналист, пишущий на темы психоистории, постоянный автор газеты «Литературная Россия». Руководитель международного сообщества психоисториков «Зеленая Лампа».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив