БРАТСТВО ВО ДАВИДЕ

Очень скоро вопрос выживания в «новых рыночных» условиях встал перед Шуриком во всей своей нагой неприглядности. В корпуса института въехали какие-то сомнительного вида коммерсанты, лаборатории закрывались. Пришлось вспоминать приобретенную в стройотрядах профессию строителя и идти ремонтировать квартиры для всплывших, как это… рыночников – дерьмократов.
Мотька, воспользовавшись внезапно ставшей завидной, покруче дворянства, родословной, укатил на родину в Одессу, где папаня быстро наладил его в раввинат. Связь с ним оборвалась. Ну а у Шурика родословная подкачала, так что ему забугорье не светило.

Как-то летним днем, когда Шурик уныло брел по улочке, внимание его привлекла золоченая доска, на которой он успел прочесть только «патриархия». Чтение было прервано визгом тормозов пятисотого «мерина». Инстинктивно шарахнувшись, он боковым зрением увидел за рулем рыжую деваху. Та опустила стекло и знакомым голосом пропела: «Шурик!»
Бог ты мой! Голос, рыжая копна волос и зеленые глаза принадлежали Милке - их с Мотькой студенческой зазнобы, если не сказать больше – в старые времена они, бывало, вдвоем ублажали ее ненасытность.
Забористая была девица.
- Шурик, чем занят?
Шурик скорчил гримасу: « Строитель- это звучит гордо!»
- Ладно, строитель, садись, почирикаем!
Шурик боязливо залез во чрево мерина.
– Ну а ты как? Откед сие?
Милка хихикнула: « Помнишь, нас учили, что материя первична, а сознание – вторично? Ну так я теперь сознание воплощаю в материю» - она похлопала по рулю.
– В патриархии я теперь, секретарь-референт. У митрополита.

Шурик внимательно оглядел ее фигурку, кофточку, рельефно подчеркивающую талию и высокую грудь: «А как митрополит на это – он кивнул на кофточку – смотрит?» Милка захохотала: « С вожделением смотрит! И слюни пускает!» Опасаясь паузы, Шурик не подумав, ляпнул: «А замуж не собираешься?» - и тут же понял, что морозил чушь. В зеленых глазах на мгновение полыхнула звериная тоска бездетной самки.

- Сволочь ты, Шурик. Заказана для меня семья! Но Милка уже справилась с собой.
– Вот еще десяток лет пореференствую – и пойду куда-нибудь в монастырь настоятельницей.
– Опыт передавать? - не удержавшись, хрюкнул Шурик.
- Деточка, ныне монашки такие, что и меня могут поучить. О, а хочешь, я и тебя к монашкам надзирателем пристрою? Нет, к монашкам тебя нельзя одного, недели не протянешь. Я из тебя батюшку сделаю, будешь прихожанок молоденьких «исповедовать». Как, форму бойцовскую еще держишь?
- Да не жалуются.
- Паразит! Кобелина! Слушай, а поехали - ка ко мне! Я среди тебя кастинг на роль батюшки проведу! Да не подпрыгивай, кастинг не от слова "кастрировать", хотя тебя, изменьщика коварного, и следовало бы. Это на пиндосском новоязе вроде как отбор-испытания. Вот я тебя по старой памяти и испытаю. Грудь под кофточкой, явно не стесненная лифчиком, призывно колыхнулась. Шурик почувствовал, что плывет.
******************************************************************************
Милка не забывала друзей. Ее бронебойная протекция быстро превратила неудачного электронщика и строителя в семинариста. Совсем еще недавно Шурик с Мотькой изгалялись, разлагая слова на сомнительные составляющие. Так, слово «семинар» распадалось на два – семи – (полу-) и -нар (narr на немецком) – дурак. Теперь вот бумеранг «полу-дурака» элегантно вернулся к создателю. Но деваться было некуда, пришлось переквалифицироваться в церковнослужители. Были у Шурика настольные, зачитанные до дыр книги – кладези цитат и колоритных личностей – Швейк, Ильф и Петров, и прочие.
Ирония судьбы - всплывали в памяти нашего «семинариста» его предтеча - фелькурат Отто Кац из Швейка и пропитый им по случаю походный алтарь.

Не шибко надрываясь, Шурик - теперь он стал отцом Мисаилом - закончил «полу-дурачество» и светил ему теперь какой-нибудь приход. Сей момент непременно требовал «обмытия» – Мисаил не торопился расстаться с прежними привычками. Процесс обмытия затянулся на несколько дней и когда рано поутру презентованная ему новая «труба» заверещала, первой фразой отца стало: «вот проклятое бесовское изобретение!»

Голос в трубе он сразу узнал.
- Ви таки спите, или уже опохмеляетесь? - Мотька Шмуленсон старательно изображал местечковый еврейский акцент.
– Изыйди, слуга сатаны! - то хрипло, то фальцетом изрек Мисаил. Как ты, стервец, меня нашел? Ить не иначе как через свой сатанинский Моссад!
– У нас повсюду глаза и уши, Сашок! - Мотька перешел на нормальный язык.
- Да не парься, конспиролог хренов! Нашему и вашему начальству теперь приказано дружить, ну я звякнул в патриархию, а мне там и выложили – Шурка – кобель и пьяница - нонче в отцах Мисаилах ходють. Ну и номер твой дали – мы же теперь братья во иегове! А вообще-то я в Белокаменной – на конгресс наш приехал, обосновался - и смех, и грех - в «Славянской». Цирк, сожительствую с вашим новоиспеченным святым – убиенным Николашкой. Какой-то раздолбай удумал на стену его портрет по типу иконы, аж с нимбом, повесить. Забегай, как оклемаешься. Да, Шурка, я смертельно соскучился по доброму старому спирту. Захватишь?
- И где я тебе его достану, рожу что ль?
- Как же, ваш Кирюшка беспошлинно спиртом торгует! Так сказать, духовно окормляет ваш народ. Неужто не найдешь?
- Ладно, попробую Милку напрячь.
- Какую Милку?

Голос в трубке осекся.
- Да, крепко и надолго она тебя зацепила – мелькнула у Шурика мысль. И, желая взять реванш, он, елико возможно равнодушней, изрек: «Ну как, она у нас в патриархии большой человек, референт».
******************************************************************************
С трудом фиксируя уплывающую комнату, отец Мисаил огляделся. Лежал он – о ужас – ногами к возвышавшемуся над ним портрету помазанника Николашки. Страстотерпец хитро подмигивал одним глазом, под другим у него красовался непонятного происхождения здоровенный фингал.

- Эк его, болезного, отделали – еще не окончательно вникнув в ситуацию, пробормотал отец.
- И кто бы это?
- Да ты и уделал – продолжая раскачиваться, изрек с дивана Мотька. Кто вчера со мной братался во пророке Давиде? Кто вопил – в нас всех его семя! Я, мол, докажу! Я этого антисемита – это ты о Николашке - как Давид, пращою уделаю! Где мое кадило? Раскрутил кадило на цепочке, как пращу, ну и прямо в глаз помазаннику угодил. Освятил, так сказать.

Мисаил сконфужено закряхтел. Неожиданно всплыл в памяти батюшки эпизод ареста Швейка жандармами, попойка и замечательная фраза жандарма: «Нашего государя императора нельзя выпускать из сортира, иначе он загадит всю империю!»

- Почему Гашеку австрийского можно, а мне своего - нет? Он вон с антихристом Гришкой якшался!
- Э, братец во Давиде, смотри, допрыгаешься до анафемы! А что до Гришки, так у нас уже подумывают – а не канонизировать ли и его, так что не спеши антихристовать, как бы не пришлось замаливать.

В семинарии Шурика навязчиво учили, что всем слугам сатаны, к коим причислялись, само собой, все неправославные, надо давать отпор, прославляя бога, святых и понося их,нехристей, и Сатану. Но в гудящей  голове не было ни мыслишки, как возразить, и он буркнул: «Все равно вы нашего Христа распяли!»

Мотька, у которого явно башка тоже гудела, натужно хохотнул: «Батюшки-светы, и вы еще евреев в беспардонной приватизации обвиняете! Сами без спросу приватизировали нашего пророка! Ну-ка, чьего колена был Иисус? Ну, был у нас грех, казнили своего еретика-пророка, не первого, не последнего. Вы-то причем здесь? Кстати, что бы вы делали без Иуды и фарисеев? Да ваша церковь спасибо должна Иуде сказать, не даром в самых древних евангелиях Иисус сам посылает Иуду сдать его синедриону. Понятно, вы с визгом это отрицаете, так правильно сказал устами Воланда-Бегемота Булгаков: «рукописи не горят!» Не все исходные тексты вам удалось уничтожить, как ни старались. Нет, ребята, вы закостенели в догматизме. Впрочем, ты знаешь, я сам ошалел по первости, когда ребе наш с кафедры стал рассказывать про Большой Взрыв и расширение Вселенной…

Тут в голову Мисаила пришла спасительная мысль: «Слушай-ка, иудей – модернизатор, ты шашлык свиной давно лопал? Ась? Помнится, мы с тобой не один центнер свинины сожрали!» Мотька явно не ждал такой подлянки и замолчал на полуслове.

- Ага, лихо мы хорька по яйцам! – победно заявил Мисаил.
- Лихо, лихо. Мотька вдруг посерьезнел. – Давай–ка, опять же следуя Волонду, подобное подобным полечим. Чувствовалось, что ему нужно выговориться.

- Знаешь, Шурик, скажу я тебе вещь, за которую мне могут обрезание под самый корень сделать.
Шурка рефлекторно оглядел комнату. Перехватив его взгляд, Мотька ухмыльнулся и достал из сумки коробочку.
- Не трясись, «жучков» нет. Проверено. Так вот, брателло, не вышло из нас упертых слуг божьих. А все потому, что родились мы с тобой в безбожном Союзе, и наука нам заменила религию.
- Я вижу, что ты хочешь возразить - мол, у вас в патриархии положено Союз проклинать. Так это, Шурка, синдром предателя. Предатель, подсознательно понимая всю мерзость совершенного им предательства, вместо покаяния люто ненавидит и поносит того, кого он предал. Я не буду тебе глазки строить, я еврей, и мои еврейские заморочки и прибамбасы ты прекрасно знаешь. Но вот папаня мой старался выбить из меня «электронную нашу дурь», да не осилил. И смотрю я на мир глазами не раввина, а технаря. Этакий я Иеремия наших дней. И, знаешь, смешны мне ваши, християнские, обвинения иудеев.

Не за то вы нас ругаете. Право, у вас какое-то раздвоение сознания, шизофрения. Если бы за иудеями
числилась только казнь пророка Иешуа, иудаизм был бы самой гуманной религией. Я не берусь утверждать,
были или нет на самом деле все эти египетские казни, избиение египетских первенцев и прочие «подвиги»
Давида.

Да что там, Моисей, говорят, своих вон не пощадил - не одну тысячу положил за золотого тельца.
Важно, что эти, прямо скажем, мерзости, преподносятся как богоугодные подвиги и ими приказано восхищаться! Ну ладно бы у нас, так у вас еще более восторженно! И это вы называете славой божией?

Скажи-ка мне, чем по сути отличаются расстрел евреев в Бабьем Яру и сожжение в печах и распиливание пилами населения взятого Давидом города? Но Гитлера мы заслуженно проклинаем, а Давида - за «святого» держим! Библия, говоришь, боговдохновенное писание? А талмуд вы поносите, на чем свет стоит? Так вот, брателло во Иегове, как сказали бы юристы,библия – закон, а талмуд, так сказать, подзаконный акт, развитие идей. У вас это называется «святоотеческим» толкованием…

Так что как Авраам был замшелым язычником, так и вы - замшелые иудеи, только признаться боитесь,"независимых" святош из себя корчите. А умные-то люди давно нас всех семитским кустом религий называют.

http://community.livejournal.com/anti_mrakobes/14407.html