Бес надежды.

onoff49 — 07.02.2013 Прошу прощения. Этот текст валялся у меня в документах. Он - не закончен - очень уж длинным мне он показался в своё время. Стоит ли продолжать?


Бес надежд.

Один наш доктор поехал отдыхать на море.
Раньше он это делал вместе с женой и детьми, но жены не стало, детей забрала к себе безутешная тёща и поездки на юг потеряли смысл. Проработав запойно три года без отпуска и выходных (ходить домой тоже не имело смысла), доктор так устал и изменился внешне, что его перестали узнавать даже пациенты – ветераны, поступающие к нему на повторные операции.
Коллеги озаботились и, пораскинув мозгами, послали доктора далеко: купили ему билет на самолёт и выгнали в летний отпуск:
- Лети-ка, мил человек, к морю! И чтоб семьдесят дней духу твоего здесь не было!
В тот год аэропорт Мурманска закрыли на ремонт, и всю гражданскую авиацию приютил военный аэродром, расположенный высоко в полярных сопках у посёлка Килп-Явр.
Ехать туда надо было четыре часа на припадочном автобусе системы ПАЗ. Трястись в промёрзшей колымаге через холодную июньскую тундру с её серыми камнями, с не растаявшим ещё с ледникового периода снегом и свинцовыми озерцами – тоскливо. Вот и принял наш доктор внутрь достаточную дозу коньяка и задремал, уткнувшись горячим лбом в холодное автобусное стекло.
Выходя помочиться на сугробы во время частых остановок, доктор неизменно догонялся поддерживающей дозой из плоской фляжки с надписью «Его же и монаси приемлют».
Укрыться от глаз обеспокоенных женщин в промёрзшей пустыне было негде и, поэтому, пьющие, и льющие мужчины тесно скапливались за кормой автобуса. Озабоченный водитель на каждой остановке жалобно просил:
- Мужики! Вы хоть на колёса там не ссыте! Примета ведь, ёмаё!

Осторожно! Под катом – много букв
С трудом пережив без добавок спиртного двухчасовой перелёт до Адлера и оказавшись наконец на благословенном юге, доктор получил тот обычный удар по всем фибрам души, который получает каждый северянин , перенесшийся в один миг из мерзостной стужи, ветра и снега в место, где сияет солнце, благоухают цветы и порхают вестники близкого моря - полуголые и загорелые нимфы.
Наверное, такое же потрясение получает реабилитированный грешник, перемещённый из ада в рай.
Для акклиматизации доктор выпил стакан вина в одном из многочисленных буфетах аэропорта. Вино было противным, как сладкий одеколон.
Желая разобраться в своих ощущениях, доктор выпил ещё и ещё раз, и всё – разного, не разобрался, плюнул и пошёл искать такси.
В беспамятстве доктор добрался из Адлера до маленького городка у подножья зелёных гор, там, где река Псырцха впадает в море.
Спотыкаясь, доктор добрался до набережной, посмотрел на море, вдохнул пьянящий его воздуха, упал в клумбу и уснул.
И не миновать бы доктору кутузки, когда б ни счастливый случай!
Вскоре он был решительно разбужен. Его трясли за душу, хлопали по щекам и радостно кричали:
- Доктор! Доктор! Сан Саныч! Просыпайтесь, нельзя здесь спать!
С трудом вынырнув из алкогольного небытия, доктор увидел над собой, умершего пять лет назад от метастазов меланомы в головной мозг, больного Костикова.
Покойник был весел и энергичен.
«Ага! »- подумал доктор, повернулся на правый бок и заснул, блаженно улыбаясь.
Человек, по фамилии Костиков, взвалил пьяного на плечи и, покряхтывая, понёс к себе домой.
2.
Проснулся доктор только под вечер.
Закатное солнце мягко освещало светлую комнату.
Тёплый ветерок пролетал её насквозь и раздувал белые занавески на окне.
Прямо под окном шумело море и было слышно, как шуршат мелкие камешки в набегающих на берег волнах.
Тут тихо открылась дверь, молоденькая девушка на цыпочках, не замечая того, что доктор проснулся, подошла к его постели и, поставив на прикроватный столик три запотевших бутылки с пивом и высокий стакан, так же тихо исчезла.
Но пива доктору совсем не хотелось!
Не было ни лихорадочной похмельной тревоги, ни дрожания душа. Горький ком не подкатывался к сердцу и не испытывал доктор знакомого желания пойти и немедленно повесится.
- Море и девушка! Не в раю ли я?! - весело подумал доктор и стал выбираться из скользких шёлковых простыней.
Вечером того же дня он сидел на террасе дома Костикова у моря и пил чай с абрикосовым вареньем. Шумело море, звенели цикады.
Несостоявшийся покойник рассказывал доктору о своём выздоровлении:
- После выписки от вас, лежал я дома, и колотили меня судороги по пять раз в день. Кровать подо мною на доски развалилась
Бабок, каких- то жена ко мне приводила. Травами и ртутью поила… Я от всего этого, особенно от бабок заплесневелых - чуть не помер!
Послал я всех на х@й, отвернулся к стене и стал ждать смерти. А она – не идёт! Делать нечего, начал я потихоньку вставать. Сначала - до туалета доползал, потом на балкон стал выходить, по квартире – от стола к стулу и по стеночке – до холодильника. Водку стаканАми пил, холодную. И – много! Жена - целый день на работе и ещё чёрти где… Я ей ничего о своих «прогулках» не говорил. Скрывал… Потом заметил: судороги реже стали, голова болеть перестала. Я - молчу, сглазить боюсь.
А однажды проснулся утром и думаю: «Всё! Хватит!».
Побросал в сумку барахло и уехал сюда, к морю. У нас этот дом давно куплен был. И как приехал – ни разу судороги не случались, голова не болит, и чувствую себя теперь, как в двадцать лет.… Вот так то! А вы: «Меланома, меланома….» Ошибка у вас вышла, доктор! Но я – не в претензии….
Шестой год здесь живу. Деньги, слава богу, есть. Жена со мной развелась. У неё, пока я болел, приятель завёлся. Ну и хрен с ней. Вон ко мне дочка переехала! Красавица моя…. Вы её уже видели. Хороша?

Доктор хорошо помнил этого больного. Правая височная и теменная доли его головного мозга были нафаршированы метастазами меланомы. Оперировать его смысла не имело. Химиотерапии от этой напасти тогда не существовало. Да и сейчас, пожалуй, нет.
По просьбе жены выписали его на умирание «в кругу семьи».
И вот он, этот больной, живой и полупьяный сидит на веранде дома у моря и смеётся над всеми докторами с их операциями, лучами и химиопрепаратами!
Доктор спросил:
- Вы после обследовались, как - нибудь?
- А как же! Год назад МРТ сделал.
И «больной» протянул доктору чёрный пакет.
«Радуется и смеётся, а снимки - приготовил!»- подумал доктор.
Он сразу узнал первые снимки: узлы метастазов грубо сдавливали и деформировали мозг. Не живут с таким!
На последних же, контрольных снимках, сделанных год назад, объём и форма метастазов - не изменились, но отёк и деформация мозга – исчезли! Метастазы в мозге казались теперь такими же безопасными, как изюм в булке.
Похожий на головастика метастаз в проекции правой угловой извилины мозга, узнав доктора, приветливо вильнул хвостиком….
Доктор потёр лицо руками, встряхнул головой:
- Ну, что ж… Значит и такое бывает в медицине. Поздравляю!
А сердце защемило: «Как то всё это не к добру!».

И точно! Ночью доктор проснулся от грохота.
В гостиной на полу, среди перевёрнутых стульев хрипел и бился в судорогах Костиков.
Дочь его, в короткой ночнушке, плакала и умоляюще смотрела на доктора.
«Так,- подумал доктор – больной смотрит вправо - на очаг. Левая рука - приведена к груди. После приступа – будет в ней парез… Прямо сейчас можно оперировать! Без КТ и МРТ. Наизусть. А что толку?
- Сделайте, что- нибудь, доктор! – всхлипнула девушка.
- Ничего теперь не надо делать. Сейчас всё закончится.
Доктор подложил под голову больного подушку и стал его придерживать, оберегая от возможных травм.
Через пару минут судороги прошли, мышцы рук и туловища расслабились, дыхание нормализовалось и больной погрузился в глубокий, как смерть, сон.
Доктор не стал переносить больного на постель (с пола – не упадёшь!). Подсчитал пульс, число дыханий, измерил артериальное давление. Терпимо!
«До утра дотянем.- подумал доктор.- А утром отвезу в Сухуми к Руслану».
- Всё нормально!- сказал он перепуганной девушке.- Ложитесь спать.
Он отвёл девушку в её комнату и уже собирался уйти, как она вдруг сказала жалобно:
- Я боюсь! Вы посидите со мною! И не уходите, пока я не засну, пожалуйста!
Доктор сел в кресло у окна. Минут через пять, когда девушка заснула, он тихо поднялся и вышел из дома на берег моря.
Море уже не шумело, а глубоко дышало, иногда всхлипывая, как обиженный ребёнок во сне.
Над миром висела полная луна, и в её свете море серебрилось и мерцало, а берег был тёмен и страшен.
На дальнем конце залива горели фонари, слышался смех, пение, а над приморской танцплощадкой полыхала светомузыка.
Одинокий человек, освещённый луною, брёл по берегу моря.
Доктор подумал: «Хорошо бы и мне вот так идти и идти! Без цели, день за днём…. И ни о чём не думать».
Вдруг на танцплощадке глухо ухнул барабан, лязгнули тарелки, и высокий голос запел над морем:

Чудеса из чудес,
Приливы, отливы.
Море вдаль откатилось,
А ты,
Как растенье морское,
На зыбком песке погрузилась в мечты…

Идущий по берегу моря человек подошёл совсем близко. Уже слышен был хруст гальки под его ногами.
Внезапно человек остановился и его вырвало.
Доктор поднялся с тёплого камня и вошёл в дом.
3
- Ну, и что ты мне привёз и что мне с ним делать?- спросил толстый сухумский нейрохирург Руслан.- Метастазы! Меланома! Шутишь ты что ли?
- Не бзди, Русик! Пусть отдохнет. Реланиум назначь. Умеренную дегидратацию. Не забывай: он ещё пять лет назад должен был умереть! Вдруг и в этот раз – обойдётся! Говорят ведь: надежда умирает последней.
- Да хоть бы она сдохла, надежда эта! От неё больному только хуже: чем больше он надеется, тем тяжелее умирает. А ты, похоже, – как был упёртым, так и остался! Всё за идею работаешь?
- Что значит «за идею»?
- Это значит, что ты так и будешь жить в двухе за Полярным кругом, а я – в двухэтажном доме на берегу Чёрного моря! Кончай ты с этим делом! Приезжай сюда! Через три года станешь миллионером!

Перед отъездом из Сухуми, доктор зашёл в палату к Костикову.
Тот, оглушённый барбитуратами и реланиумом, с трудом выговорил:
- Саныч, ты поживи у меня…. Пока не выпишут… И за дочкой присмотри. Ей ведь курортники эти ненормальные и местные джигиты - проходу не дадут. А она у меня – совсем ещё ребёнок…

4.
- Ну, что?- сказал доктор девушке.- Пойдём на автовокзал или такси поймаем до Афона? И ещё. Вот тебе расчёска, пойди- ка причешись, умойся. А то страшнее атомной войны стала.
Девушка шмыгнула носом и ушла в комнату медсестёр.
Доктор подумал: « И в самом деле – хороша. Хоть зарёванная и усталая, а – хороша!».
Пошли искать по жаркому Сухуму такси.
Посередине перекрёстка, прямо на проезжей части, милиционер укорял нетрезвого курортника:
- Слушай! Зачем тебе обезьянник?! Ты сам, как обезьян! Пьяный, грязный. Ты зачем сюда приехал?
- В о..об..безьянник! Хочу!
Группа хипповатых ребят, сидящих на парковой скамейке, сделали стойку, увидев девушку и доктора. Те прошли мимо, и доктор услышал за спиной:
- Во! Папик с тёлочкой на курорт приехал!
Доктор покосился на девушку, но та, похоже, ничего не слышала.
Подумал: « Точно! Тёлкой её назвать – язык не повернётся! Но отчего я – «папик»? Ошиблись ребятки! Но почему-то – приятно, как не скрывай».
5.
Рано утром следующего дня доктор пошёл на набережную.
Весёлая тётечка в белом халате уже раскинула там свои немудрящую «медицину»: весы, ростомер, столик с тонометром и глюкометром Акку-Чек.
Посмеиваясь и приговаривая: «Отак –от, отак…», тётечка взвесила доктора, измерила его рост и артериальное давление . Затем спросив у «пациента» его возраст, записала всё это на самодельном бланке.
Доктор глянул на результаты и огорчился:
- Чёрт! И цифры какие-то знакомые…. А! Точно! Краткая выписка из истории болезни больного с ишемическим инсультом».
Доктор подтянул шорты и трусцой побежал по малолюдной ещё набережной.
«Сегодня бегу до кафе «Амфора», а завтра- до заставы и дальше, по дорожке – до монастыря… Нет! До монастыря я завтра, пожалуй, добежать не смогу. Ничего! Отпуск длинный - ещё набегаюсь! И там посмотрим, кто из нас - папик!».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив