Байкало-Амурский маршрут. Часть 1: растёт ли на БАМе бамия?

varandej — 05.11.2020

Чуть больше года назад, когда слово "эпидемия" ещё отсылало куда-то к истории Средних веков, в тогда ещё мирной Армении мы купили несколько стручков бамии - странного овоща, видом похожего на перец, а вкусом на горох. Привлекла меня бамия, однако, не видом и не вкусом, а названием - самые мелкие стручки мы засушили, чтобы сделать из них талисман для путешествия по БАМу, контуры которого уже тогда вырисовывались на предстоящий год.

Однако БАМ и "штрихи к портрету" Дальнего Востока, оставшиеся с 2018 года, были в моих планах лишь прологом к другому маршруту - в Китай. Я хотел проехать КВЖД, погулять по Харбину и Порту-Артуру, по деревенькам Шивей-Русской волости, по купеческим факториям Тяньцзиня, посольским кварталам Пекина и белоэмигрантским церквям Шанхая, а самой дальней точкой в глубине Китая я намечал Ухань - начало Великого Чайного пути. В Ухани обо всём этом думали иначе... Взятый ещё в доковидную эпоху авиабилет Москва-Владивосток я был готов сдать, но "Аэрофлот" под шумок сделал его невозвратным. К лету же оказалось, что не так страшен вирус, как его малюют, "игра в доктора" всем начала надоедать, и я решил, что невозможность увидеть Китай компенсируется уникальным шансом посмотреть на Байкал без китайцев! Стручки бамии мы так и позабыли в Ереване, на кустике у домика, что снимали прошлой осенью близ огромного пустого вокзала, но чем ещё добираться с Амура на Байкал, как не Байкало-Амурской магистралью?

Лето 2020 года в Москве мне запомнилось самым приятным за многие годы - в меру жарким и в меру дождливым, так что ежедневные короткие ливни сбивали над городом пыль, а на лугах в Подмосковье травы росли, что в сахалинских дебрях. Люди, по крайней мере те, с кем я общался, по полной хлебнув весной, казались добрее и внимательнее друг к другу. Мне откровенно не хотелось уезжать, потому что этим летом в Москве мне было правда хорошо. Но дописав посты о Нагорном Карабахе и не думая о том, что показываю Закавказье довоенным, я всё-таки собрал рюкзак да отбыл в Шереметьево. В мини-метро, курсирующем под взлёткой между терминалами (см. здесь) на этот раз повезло попасть в первый вагон:

2.


И на закате самолёт взмыл над столицей:

3.


Если на Сахалин в 2018-м я летел в пустом ряду перед стенкой, отделявшей чернь от бизнес-класса, то в этот раз такой удачи не случилось: пустых кресел в салоне огромного "Аэробуса" не было, а я ещё и оказался в среднем ряду. За 8 часов полёта я, кажется, трижды успел посмотреть "Волшебных тварей и где они обитают" - да и то без звука, с экранов на чужих креслах. И даже девица студенческих лет на соседнем кресле, пол-полёта откровенно ко мне прижимавшаяся, не слишком добавляла радости. Однако ночь прошла, и под крылом ненадолго расступились тучи. Я увидел реки, прорезающие уссурийскую тайгу:

4.


Вскоре меня нагнала верная Ольга, в очередной раз приехавшая во Владивосток автостопом, но в общем толком погулять в Городе Нашенском на этот раз не повезло. Я наметил десяток точек, которые упустил в прошлый приезд, но обойти успел лишь те, что были в самом центре. Больше в этот раз мне запомнились "капсульный хостел" (на самом деле - просто с очень маленькими номерами) "Аллоха" и перуанский ресторан "Лима" на Океанском проспекте, да сам неповторимый драйв и колорит - так, на одной из улиц, от моря весьма далеко, я наблюдал последствия ДТП с участием моторной лодки. Кажется, просто 2018-м году у нас было слишком много Владивостока, и двух лет не хватило, чтобы от тех впечатлений отойти.

5.


Во Владивостоке я хотел сесть на катер да переправиться в уже знакомую Славянку по ту сторону Амурского залива, но катер изволил сломаться. Вместо порта мы с утра поехали на автовокзал, и огромные чебуреки в Барабашовке стали слабым утешением за 4 часа пути по разбитой дороге. Ну а поехал в Славянку я за штрихами к портрету не Дальнего Востока, а другого цикла постов 2018 года - Моей Космической программы: в здешнем порту с недавних пор обосновался плавучий космодром "Морской старт"!

6.


Путь в Славянку, однако, не близок, а чтобы полюбоваться космодром и с лодки, и с берега, и с сопок, нам хватило пары часов. Мой джетлаг да Олин бросок автостопом требовали отдыха и акклиматизации, и следующие дни мы провели в райских бухтах на мысе Гамова, в жаркие солнечные выходные от обилия народа становящиеся похожими на аквапарк. И если в 2018 купание в его прозрачных водах кончилось навязчивой простудой, от которой я долго лечился в Москве, то в этот раз я так обгорел на солнце, что вернувшись во Владивосток, едва не зачесался до смерти.

7.


А дальшем нам дорога только вглубь материка... Из Владивостока мы уехали ночным поездом в Дальнереченск, оттуда - в убогий посёлочек Рощино посреди браконьерской глуши, а из Рощина - в национальный парк со звучным названием "Удэгейская легенда". С его администрацией я ещё на телефонном этапе успел подружиться, и в итоге мне как блоггеру помогли увидеть больше: раз в неделю длинный плосокдонный бат (удэгейская лодка) с мотором развозит егерей по турбазам и глухим кордонам на быстрых реках Иман и Арму, и на его борту и для нас нашлось место.

8.


Здесь - самое сердце уссурийской тайги, и рано утром, после дождливой ночи, мы увидели на берегу совсем свежий, не замытый ливнем, след тигра:

9.


Однако главной мое целью в дебрях Уссурийского края было Дерсу - так называется небольшая деревенька, которую из почти заброшенного состояния вернули к жизни староверы. Да не просто староверы, а репатрианты из Южной Америки: их дальние предки приехали сюда на рубеже веков с Урала и Алтая, в 1932 бежали в Китай от коллективизации, а в 1952 и оттуда, по линии Красного Креста, эвакуировались через Гонконг и Африку на другую сторону Земли. У них расшитая рубаха с поясом - повседневная одежда, смартфоны под запретом, а в речи мелькают устаревшие слова. Исконно-русскость, однако, тут парадоксальным образом переплетается с тропическими привычками - так, вокруг деревни на километры тянутся посадки сои, а в старостильной крестьянской избе с иконам в красном углу нас потчевали лимонной водой и воздушной кукурузой. Да и джунгли в Боливии они по-привычки называли тайгой... И не спрашивайте, почему парень без бороды - в основном у здешних мужиков всё с бородами нормально, но фотографироваться они не хотят наотрез, да и просто на контакт идут немногие.

10.


Проведя в "Удэгейской легенде" 4 дня, мы таки выбрались в Рощино да остановились в гостинице, кажется побившей мой лично антирекорд по сочетанию качества и цены: за 2300 рублей я имел номер без удобств, с орущей гопотой в коридоре, а главное - без сетки на окне, так что стоило было нам его открыть, как стены почернели от комаров и мошек. С утра же зарядил дождь, и под дождём мы мучительно стопили в Хабаровск. В итоге за день удалось преодолеть около 80 километров, и намертво застрять в придорожной кафешке на трассе "Уссури" - мимо с рёвом тёк мощнейший поток машин, но всё это были хабаровчане, смытые дождём с берегов Японского моря, с корзинкой, картонкой и маленькой собачонкой в салоне, где уж точно не место для пары насквозь мокрых людей со столь же мокрыми рюкзаками. Даже бывалая автостопщица Оля признала, что на больших трассах так не застревала она ни разу в жизни. Понадеявшись на автостоп, утром мы пренебрегли автобусом Хабаровск-Рощино, а когда стало ясно, что автостопа не будет - уже ушли на Хабаровск все автобусы и поезда. В общем, мы готовились ночевать в кафешке, но уже затемно, вновь выйдя для очистки совести на опустевшую трассу, я таки поймал джип. Он ехал прямиком в Комсомольск-на-Амуре, и на охваченный народными волнениями Хабаровск я махнул рукой. Так что расскажу лучше о Хабаровске-2018, тогда ещё столице Дальнего Востока, в которой вряд ли можно было заподозрить самый непокорный город всея Руси. Теперь же по всему краю мы слышали новую главную претензию к москвичам - "вы почему там у себя так вяло против этой власти протестуете?!".

11.


Комсомольск-на-Амуре, главный индустриальный гигант на добрую треть России, меня скорее разочаровал. Советская эпоха не оставила в нём особой монументальности, а легендарные разруха и криминализация 1990-х в основном ушли в прошлое. И лишь дворы да тихие улочки нам с Олей напомнили родные города эпохи детства - мою Пермь и её Брянск.

12.


Четыре гигантских завода же исправно работают, извергая в воздух дым и самолёты:

12а.


И в общем самое прекрасное в Комсомольске то, что он действительно на Амуре:

13.


Амур немногим меньше Енисея, Лены и Оби, но самое главное - он течёт не в безлюдную мрачную Арктику, а потому это самая большая река России, чьи берега более-менее населены. Каким Амур видят хабаровчане и комсомольцы, таким Енисей видят "счастливые люди" из глухих деревень. Вдобавок, в дни моей поездки на Амуре стояла большая вода, и Хабаровск всерьёз готовился к наводнению.

14.


По этой Большой воде я и отправился вниз - кульминацией дальневосточной части маршрута стали 12 часов на "Метеоре" среди бескрайних плёсов и туманных гор, с часовой стоянкой в крупном селе Богородском:

15.


Ведь помимо Комсомольска-на-Амуре есть ещё Николаевск-на-Амуре, некогда главный плацдарм колонизации Дальнего Востока, а ныне - очень северный и очень печальный город с чертополохом в человеческий рост:

16.


Но - не лишённый старины и духа:

17.


А из села Чныррах с остатками морской крепости, куда несколько раз в день ходит ПАЗик, видно устье Амура:

18.


Билет на "метеор" до Николаевска обошёлся мне в 5600 рублей. Автобус - чуть дешевле (3600), но 17 часов ехать по ухабам - удовольствие, которого я не пожелаю никому!

19.


Напуганный ценой билета, в Николаевск я ездил в одиночку, оставив Олю в Комсомольске. На "метеоре" мужики говорили, что со дня на день пойдёт путина, а вечером в Николаевске мне позвонила восторженная Оля, сообщив, что сегодня весь Комсомольск в рыбе и она купила здоровенную кету. Коей и питались мы следующие полтора суток в комсомольском хостеле, полном мрачных вахтовиков.

20.


И я не знал ещё, что вахтовики на ближайшую пару недель станут ещё более привычной деталью пейзажа, чем сопки, мари, бараки и поезда - утром следующего дня мы начинали путь "по трассе БАМа". Первые две сотни километров - в прямом смысле слова по трассе, потому что единственный поезд ходит здесь в обе стороны лишь по ночам:

21.


И мы вошли в его вагон за неимоверно быстрой рекой Амгунь, на станции Постышево, продрогнув за вечер на его огромном, холодном, пустом, полузаброшенном вокзале:

22.


БАМовские вокзалы в романтическом стиле позднего СССР стали вторым поводом не откладывать это путешествие - ведь я знал, что РЖД сейчас главный вандал России, а веками создававшуюся вокзальную архитектуру поглощает сайдинговая чума. При этом подход у РЖД сугубо формальный: охранный статус есть - реставрируем по науке и делаем конфетку, охранного статуса нет - сбиваем весь декор, хоть наличники, хоть мозаики, срезаем всё, что торчит, и доводим вокзал до совершенного состояния серого параллелепипеда. Я понимал, что главной утратой могут стать именно вокзалы БАМа... но сайдинговая чума распространилась по железным дорогам именно с востока на запад, а стало быть если я рисковал опоздать - то уже опоздал бы. БАМовские вокзалы то ли таки имели охранный статус, то ли просто строившие их люди выбились в высокие чины и не позволили выхолостить труды своей молодости. Словом, в сайдинг на всех 4000 километрах БАМа укатали всего несколько не самых красивых вокзалов, а многие блестят свежим ремонтом, исправно сохраняя аутентичный вид. Вот например вокзал глухой станции Солони с бухарскими арками и мозаиками - его строил Советский Таджикистан:

23.


Первой остановкой стал Новый Ургал, важнейшая станция Восточного БАМа, строить которую доверили Украине, отрядам из Киева и Донецка. Но в общем здесь я не раз вспоминал наблюдение моего отца о том, что любой российский маразм на Дальнем Востоке возводится в куб: на крошечном вокзале из нас душу вытрясли (а уж половину рюкзаков и подавно) на входе и даже, словно в аэропорту, заставили включить ноутбук и планшет. Однако самым впечатляющим стала схема ночлега: мало того, что койко-место в комнатах отдыха стоит 800 рублей за ночь, так туда ещё и нельзя заселяться с большими рюкзаками! Рюкзаки надо сдавать в камеру хранения, причём, так как расчётный час у неё в полночь - на двое календарных суток. И мало того, что на двоих комнаты отдыха обошлись нам в 2320 рублей, ещё и к тому, что брать с собой, а что оставить, подходить надо тщательно - ведь чтобы что-то забрать из рюкзака, его надо достать из камеры хранения и сдать повторно, то есть какой-нибудь несчастный томатный соус к купленному в посёлке дошираку чреват потерей ещё 180 рублей... У вокзальных служащих ответ на всё один: "У нас же везде камеры!" - по сочетанию страха и агрессии он звучит примерно как "У меня же дети!", ибо кому ж детей кормить, если камера спалит?

24.


Наверное, если бы я знал обо всём этом - проехал бы Ургал без остановок. Но билеты я брал заранее, поезд тут один и ходит раз в сутки, и за эти сутки мы посмотрели сам Ургал и соседний Чегдомын - шахтёрский посёлок на косогоре посреди марей, где над разрезом по будням встаёт грибовидное облако, зарплатой в 100 тысяч никого не удивишь, а по изолированной автодороге из Ургала не ходит общественный транспорт, лишь такси за 2000 рублей.

25.


Мы же, как водится предпочли автостоп, и подвозившая нас девушка рассказывала о медведе, что влез к ней на дачу, обгадил участок и заснул прямо в домике, да про озеро, где цапля взяла на попечение утят...

26.


"Там, где раньше тигры срали - мы проложим магистрали": перед поездкой ко мне крепко прицепилась эта смешная частушка. Восточный БАМ не так известен, как западный, и не так романтичен - строили его не комсомольцы, а железнодорожные войска, да и пейзажи тут весьма однообразны - бескрайние мари (топи) с тонкими палками мёртвых стволов на фоне далёких сопок.

27.


И тонкая ниточка, как тень от высокой башни, тянется через болота, реки и горы. Амгунь, Бурея, Зея перелистываются, словно страницы. В глуши БАМа - его величие: на тысячи километров ни одного города крупнее 50 тысяч человек, а поезда гремят сквозь эту пустоту. И у каждого, даже самого утлого посёлка - своё лицо, и вот эти домики, например, трудно не узнать, если гулял по рабочим районам Самары:

28.


Без ночлега, на пол-дня, мы вышли погулять по Тынде - "столице БАМа", которую и строила Москва. Здесь есть своя Красная Пресня, а многоэтажки столичных серий странно смотрятся на фоне глубокой синевы сибирского неба. Но едва ли не больше меня впечатлил (на заглавном кадре) плотный поток людей, рано утром тянувшийся через мост от города к станции - помимо вокзала там грандиозное депо, а поезда идут не только на запад и на восток, но и на юг и север, в Благовещенск и Нерюнгри, где можно сделать пересадку до Якутска... В Тынде находится и музей БАМа, бесплатный, большой и очень душевный... но мы не попали в него - я долго планировал маршрут, подгадывая его под расписания поездов и "метеоров", и лишь у запертых дверей с досадой понял, что не учёл в нём ещё и музейных выходных. Раздосадованные, мы сели на лавочку в ближайшем к музею дворе... и вдруг вспомнили про талисман! Конечно же, достать бамии на БАМе негде, не растёт она в этой тайге, но в итоге мы просто нашли изображение бамии в интернете да поставили его на рабочий стол Олиного планшета.
И... вы будете смеяться, но дальше всё пошло вдруг как по маслу!

29.


Тында служит пряжкой Восточного и Западного БАМов, хотя по мне так уместнее выделить между ними Средний, или Горный БАМ. Горы с каждым километром пути подступают всё ближе, но на фоне их - всё те же утлые посёлки с огромными вокзалами. На станции Юктали, которую строил Челябинск, поезд въехал в тёмную осеннюю ночь:

30.


Под покровом которой мы миновали перевал Мурурин - высшую точку РЖД, да станцию Хани в отростке Якутии. С ней и Дальневосточная железная дорога сменилась Восточно-Сибирской, и войдя в огромный вокзал построенной Казахстаном станции Новая Чара, мы были изрядно удивлены, что на нас никто не орёт, не требует снимать рюкзаки, выдёргивать ремни и выворачивать карманы, а рамки у входов стоят сугубо "для галочки".

31.


Новая Чара - это уже Забайкальский край, бывшая Читинская область. До самой Читы, впрочем, отсюда можно добраться лишь на самолёте, ну или в обход через Иркутск или Тынду. С Новой Чары мы поехали на ПАЗике в Старую Чару - село чуть севернее железной дороги, а из села побрели прямиком в тайгу. Тайга здесь выглядит так, и очевидно ли, что именно вот такой вот редкостойный лиственничный лес - самый распространённый ландшафт России?!

32.


В тайге - мошки, которые здесь умеют выживать даже в заморозках и сходят на нет лишь с выпадением снега. По пути - брод через ледяную речку Средний Сакукан: летом воды в ней по грудь, и половина путевых заметок об этих местах заканчивается тем, что ехали люди ехали, да не рискнули идти вброд. Нам же повезло - если на Амуре и Байкале стояла большая вода, здесь наоборот год выпал аномально маловодным. Сакукан не доходил даже до колена, и мы легко его преодолели - куда более досадным препятствием стала полоса болот, которые невозможно миновать с сухими ногами. Ну а за болотами - пожалуй, самая впечатляющая природная достопримечательность приБАМья: Чарские пески, раскинувшаяся на десяток километров посреди тайги жёлтая пустыня с барханами выше деревьев:

33.


Проведя на Чаре сутки, мы вновь погрузились в поезд, только теперь ещё и спали в нём без задних ног. За ночным окном вновь проплывали красивые горы, широкие реки, озеро Леприндо, разъезд Балбухта да станция Куанда - соответственно место смыкания БАМа и церемонии открытия новой магистрали. Мы же снова всё это проспали, да и осмотреть их при свете дня расписание поездов позволяет только в июне-июле и с запада на восток. С востока же поезд привёз нас в Новый Уоян - пожалуй, самый симпатичный из всех БАМовских посёлок, построенный Литвой и даже слегка на неё похожий:

34.


Из Уояна мы поехали не на запад, а на восток - дело в том, что ночью мы прошли через самый длинный в России Северо-Муйский тоннель (17 километров), а пока его 30 лет били в горах - поезда ездили по Северо-Муйскому обходу. Этот перевал, красивейшее место наших железных дорог, слышит локомотивные гудки и ныне, вот только по нему не пускают пассажирские поезда! Зато ходит по перевалу рабочий поезд из локомотива, неимоверно грязного вагона и платформы с путейским инвентарём. Он отправляется из Нового Уояна на восток в 7 утра, а пассажиров на него берут без вопросов и даже по стандартной у всех проводников цене:

35.


Северо-Муйский обход - это кульминация БАМа, самое сильное впечатление едва ли не всего путешествия. Представьте себе классический перевал - с облаками на седловине и вязью серпантинов. Вот только не машины снуют по этим серпантинам, а важно ходят тяжёлые поезда. Главной достопримечательностью перевала считается Чёртов мост, или Мост на спичках, но оказался он не таким уж большим и даже не единственным. Куда больше впечатляют подземные петли - вот например в кадре не два тоннеля, а один!

36.


За перевалом, и далеко не сразу - Таксимо, главная станция Горного БАМа, по местным меркам целый мегаполис с 10-тысячным населением, построенный Латвией и Беларусью. Надо сказать, больше - не значит лучше: по улицам Таксимо я ходил, оглядываясь. Небольшие посёлки же отличались от ожиданий в лучшую сторону: в них осело много романтиков и просто людей, полюбивших тайгу, и даже в лихие 1990-е они не спились и не потеряли лица. БАМовские посёлки оказались уютными, местами даже интеллигентными, по атмосфере похожими скорее на города при электростанциях, чем на железнодорожную глушь. И во многих посёлках нашими собеседниками становились люди, которые своими руками их строили.

37.


Таксимо же - важнейшая перевалочная база для вахты, и 9/10 пассажиров на его вокзале - это угрюмые мужики со спортивными сумками. Отсюда на север уходит 270-километровая дорога, которую можно проехать за 6-7 часов на минивэне, забронировав его заранее на 2000 рублей. Это странная дорога: на ней есть знаки и километровые столбики, стоянки и отбойники... и только лишь самой дороги нет! Эту "трассу" я бы не назвал даже отличной по меркам Монголии - выйдя из машины, я обнаружил, что от тряски у меня развязались шнурки!

38.


Зато именно здесь нам повстречался живой "Магирус" - грузовик из Западной Германии с двигателем, разработанным ещё для вермахта на случай его новой встречи с Генералом Морозом. По этой причине СССР и закупил десять тысяч "Магирусов" для суровых условий БАМа, а в 1990-х большинство из них были приватизированы и проданы. Ныне в Сибири осталось всего несколько десятков подобных машин:

39.


Дорога привела нас в Бодайбо - убогий в общем городишко на берегу Угрюм-реки Витим.

40.


И название его не случайно возводят к возгласу "Подай, Бог!" - это ворота Сибирского Клондайка, знаменитых Ленских приисков, тянущихся на пару сотен километров дальше на север. Там есть жуткие в своей утлости деревни, мемориалы Ленского расстрела (случившегося именно на этих приисках, исправно работавших в те времена), а главное - дорога проходит прямиком через карьеры, где работают парами грандиозные шагающие экскаваторы и драги, железные динозавры рукотворных болот.

41.


Бодайбо - парадоксальный край: даже сейчас, когда местных оттёрли от золота, здесь никого не удивишь 150-тысячной зарплатой, а в 1990-х бодайбинцы и вовсе спокойно мыли золото почти что в своих огородах и не без основания считали себя богатейшими из сибиряков. На вахтовиков, вечно пьяных и регулярно терявших свежезаработанные миллионы, тут смотрели с жалостью. Но изменились времена, и теперь Бодайбо - два параллельных мира: местных, которым ничего нельзя, и вахтовиков, которые с ними почти не контактируют, с самолёта или минивэна уезжая в артели. Сначала местным запретили старательство (вернее, ужесточили и сделали неотвратимым наказание за него), затем - перестали брать на работу, а недавно и начальство из старой гвардии заменили "эффективными менеджерами из Москвы", первым делом озадачившимися обнесением драг заборами. Ровно та же история на Дальнем Востоке с рыбой, зверем и дикоросами, и даже со стройками гигантских заводов, тоннелей или мостов, куда местных даже уборщицами не берут. Сибирь сейчас натурально воем воет от "московской" (по факту, конечно, олигархической, а не лично моей) политики - людей повсеместно оттесняют от ресурсов, на которых они живут. И если за пару десятилетий этот подход не взрастит в Сибири и на Дальнем Востоке сепаратизм - значит, Россию правда хранит Бог.

42.


Самым же приятным местом бодайбинской стороны оказался Мамакан (на кадре выше) - единственный посёлок, где нет золота. Его жители работают на ГЭС, а потому не водятся здесь ни вахтовики, ни проходимцы. Бодайбо проводило нас склокой: не дождавшись нашего прихода, хозяйка вломилась в квартиру и начала уборку, выкинув в мусор обед, который Оля вечером любовно приготовила, надеясь съесть перед дальней дорогой. Основной ночлег в Бодайбо - именно съёмные квартиры, хозяева которых привыкли своих постояльцев, в большинстве случаев ту же вахту, не ставить ни во что. И в целом, я рад был покинуть эти места: хотя в большинство своём бодайбинцы вполне дружелюбны, и на балконах у них растут цветы, а по ярко освещённым улицам посёлков можно спокойно ходить даже ночью, здешняя атмосфера тягостна. Кажется, тут просто в воздухе висит память о том, сколько людей убили и предали за "проклятый металл".

Скоротав в Таксимо ночь на вокзале, мы вновь отправились на запад:

43а.


В Северобайкальск, "вторую столицу" БАМа, которую строил, конечно же, Ленинград:

43.


Как следует из названия, город стоит на Байкале, а Байкал, надо заметить, я прежде видел единственный раз, да и то подо льдом. Так что именно здесь началось моё настоящее знакомство со Славным морем, вокруг которого нам предстояло крутиться ближайший месяц. В Северобайкальске шли дожди, но мы исправно покатались по его окрестностям. Вот например дорогу в Нижнеангарск, который стоит у крайней северной точки озера-моря, отмечают 4 Мысовых тоннеля и такое количество памятников, что моей голове не хватило оборотов в минуту, чтобы их все увидать.

44.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив