Байкал. Прикинемся ботаниками или Байкальская фига....
141840 — 14.03.2021 Вместо гербариев - кучка фотографий, вместо пенсне или лупы - могучий зум компьютерной программы, вместо многотомных бумажных каталогов - электронные библиотеки и специализированные сайты и все равно я бессилен в вопросе идентификации некоторых видов растений, которые повстречались мне на байкальском берегу. Да, ребята, ботаника - наука! Зря я смеялся когда-то над чудаками-очкариками, целыми днями зубрившими латинские названия трав и всяких там водорослей, в то время как мы обнимали девчонок на лавочках у подъездов.Как и обещал выкладываю сегодня снимки растительности, сделанные мною у мыса Сытый, что неподалеку от Листвянки. Образцы флоры, так сказать. Фауну заснять не удалось - разбежалась вся при нашем появлении. Разве что козы... Но про них я уже рассказывал. Да и не мое это дело. Пусть про фауну зоологи рассказывают. А меня увольте.
Если в деревнях и поселках разных, если вдоль дорог и на полях близлежащих человек уже успел накосячить, простите, испортить всю естественную картину, засорив их территории сотнями растений-мигрантов, попутно уничтожив некоторые коренные виды, то вдали от этих мест еще можно встретить немало интересного. Спасибо, догадалось государство создать в Прибайкалье природные заповедники, заказники и национальные парки.
В сети имеется уже перечень всего того что здесь растет. Не знаю, полный ли. Но внушительный.
Будь я настоящим ботаником, обязательно бы вырвался в эти места со всем необходимым инструментом и не на полчаса как сейчас. Приехал бы осенью. В конце сентября-начале октября. Потому как именно в это время на Байкале особенно красиво. И пошел бы я, ребята, по отрогам да распадкам былинки считать, листья и ягоды собирать. Тайга вокруг вся пестрая, яркая до невозможности. Как мозаика детская. Сосняки и кедровники манили бы меня сочной зеленью, березняк - желтизной, осинники - едкой ржой, елани - багрянцем кипрейных зарослей. А небо синее-синее. Хорошо! Только мечты все это. В жизни так не бывает. В моей по крайней мере.
Потому явился я на три-четыре недели раньше. Обидно! Так случилось, ничего не поделаешь! На холст, еще густо покрытый зеленым летним грунтом, только только легли первые ало-лимонные брызги. Их было так мало, а видеть красоту так хотелось, что я буквально выискивал слабые симптомы наступающей осени.
У мыса Сытый.
У мыса Сытый их было чуть больше чем в поселке. По крутому берегу, местами обрывистому и скальному, вверх тянулись молодые сосны. Не было ни тесноты, ни разновеликости в их рядах. Густой, но не очень высокий травостой, и никакого подлеска. Настоящий парк, созданный самой природой. Ни валежника, ни бурелома. Даже странно как-то. Видимо туристы постарались, ведь где-то поблизости проходит Большая Байкальская Тропа. Посжигали все. Одно кострище я обнаружил даже на узкой полоске галечного пляжа. И все-таки присутствие человека здесь чувствовалось не так сильно, как в непосредственной окрестности Листвянки.
Плотные заросли кустарника начинались только у самой воды. И кустарник этот был не совсем таким как наш, подмосковный. Породы, которые у нас бы считались исключительно декоративными и садовыми, здесь совершенно спокойненько жили и в диких условиях. При этом выглядели они куда более здоровыми и сильными. На протянутых к солнцу стрелках-веточках густо сидели удивительно плотные, лакированные насыщенной зеленью, листочки. И лишь кое-где ранней сединой пробивался сквозь сочный изумруд тревожный багрянец-предвестник угасания. Денек стоял на редкость погожий. Было тепло и почти безветренно. По Байкалу гуляла легкая зыбь. Шагалось легко. Казалось я попал в райский уголок. Ну, или в его прообраз. Было что-то неуловимо южное в этом горном ландшафте, в этой, залитой ярким светом, бухте с прозрачной водой, в этих диких зеленых кущах, с их плодами и перезрелыми травами.
Бузина сибирская на склоне.
Осыпь у гранитной скалы, едва ли не самая большая в обозримом пространстве, начиналась где-то так высоко что и рассмотреть-то было трудно. Постепенно расширяясь она спускалась к самой кромке воды. Опасное место. В штормовую погоду, когда волны бешено ревут и, легко перескочив через галечник, ударяют о дикий камень, когда неистовый ветер несет с собою мириады брызг, когда каждая капля ливня превращается в пулю, здесь нет-нет да и прорычит грозный рокот обвала. И тут же сойдет с крутого горного склона неудержимая каменная река. Потом все смолкнет, атмосфера успокоится и установится обманчивое равновесие. Вот именно такое и было в тот мой день. Стоило только поверить ему, поверить тишине, поверить призрачному спокойствию и попытаться пройти к вершине по зыбкому руслу, как по самой, на первый взгляд, удобной дороге, как сразу случилась бы беда. Каменная река тут же бы ожила и опрокинула бы любого кто осмелился в нее ступить. Но смельчаки все же нашлись. Один из них круглоспинник скальный, неприхотливая горная незабудка. Из ее, уже не таких многочисленных как летом и выгоревших под солнцем, небесно-белесых цветков проложена наверх едва заметная нехоженная тропинка. Тут же цепляется корнями, раздвигая и обнимая гранитные осколки, аксирис щирицевый со странным в просторечии названием "безвкусица". Его косматые метелки пучками, точно ржа, тут и там по склону.
Подмаренник настоящий.
А вот и дорогой для меня подмаренник! Почему дорогой? Да потому что успел побуреть бродяга! Разбавил буро-желтым густую зеленку. Только подмаренник жмется ближе к кустам. На солнцепеке, среди скал и камней, ему неуютно. Бурый до багровости осенью и желтый как лютик летом он давно уже привлек внимание человека своей красильной сильной силой. Но это не единственный талант подмаренника. Хорош он и при производстве сыра поскольку цветки его несут в себе фермент химозин полезный для сгущения молока. А еще он отличный медонос. Неплохо набить им матрац и кинуть в будку дворовому Шарику. Поверьте, не раз тогда услышите от уличного пса: "Спасибо тебе, хозяин, за отсутствие блох в моей шкуре!".
Я вам как ботаник ботаникам говорю: "Листья летом зеленые потому что хлорофилла в них много. Хлорофилл, зеленый пигмент, нужен растениям для фотосинтеза, т.е. для превращения неорганических веществ в органические. Осенью хлорофилла в листьях становится значительно меньше и листья меняют окраску". Тут бы мне и кандидатскую защитить, но, боюсь, получится как в шукшинском рассказе "Срезал". Подойдет ко мне какой-нибудь Глеб Капустин, да спросит: "Почему, мол, на одном и том же дереве один лист осенью желтый, а другой красный?" Завалюсь ведь! Вот стыдоба-то будет! К тому же не смог я, признаюсь честно, определить что это за кустик с плодами-фонариками у воды растет. Вот он на том снимке, что чуть выше изображен. Выручайте! Уж очень знать хочется! Реноме под угрозой! Того и гляди попросят меня из ботаников.
И на этом снимке тоже нечто загадочное, но очень красивое. Веточки у экземпляра крепкие да кряжистые. Кора темно-серая. А листва густая и до рези пунцовая. Жаль что пожар этот только занимается. Мне бы в самый разгар попасть! Таких кустиков, правда еще зеленых, на берегу немало. Вот я бы оторвался! Нафотографировался бы вволю. Знатоки, отзовитесь! Подскажите название. Не зря же я все штаны о байкальские колючки изодрал, к этой, единственной, веточке подбираясь!
Очень может быть, что это черноплодный кизильник. К старости, а живет он до 60-ти лет, его ветки древеснеют, становятся твердыми и прочными. Возможно именно такими как на снимке.
Кизильник черноплодный.
Ветки молодого кизильника выглядят иначе. Они гибкие. Цвет коры буро-коричневый. На всем протяжении множество плодов. Каждый по размеру и форме очень похож на ягоду черноплодной рябины. Как и рябина кизильник очень полезен, может применяться при приготовлении домашних вин, настоек, напитков, а также при выпечке.
|
</> |