Бараны и страх (продолжение "Психологии совка-2")

sapojnik — 16.11.2012 Начало здесь

Часть третья

Участковый Каттани
Почему начальство, скажем, губернаторы и мэры, не стреляют людей – простых обывателей – забавы ради? А почему они не приказывают своим телохранителям похищать хорошеньких простушек, чтобы потом смачно насиловать их в своих покоях? Почему, наконец, они просто не отбирают у обычных сограждан понравившееся им имущество – безделушки там, квартиры, машины? Вот так просто, используя силу госмашины – пришел и отобрал?

Вопрос кажется странным и даже диким. Однако он помогает нам выявить весьма и весьма существенное различие в восприятии сложившейся системы власти между западным и типичным постсовковым обывателем. Дело в том, что ответы на него – принципиально разные по ту и по эту сторону бывшего «железного занавеса».

Для западного обывателя (после того как он придет в себя от самой постановки вопроса) ответ крайне прост: конечно, пожмет он плечами, все возможно, но ведь есть прокуроры, есть суд, есть шерифы и вообще правоохранительные органы; едва ли начальник будет настолько безумен, что пойдет против всей отлаженной веками правоохранительной системы.

Обыватель из постсовка, быть может, и рад бы был ответить так же – но, к сожалению, большинству такой ответ даже не придет в голову. Причина в том, что люди «родом из Страны Советов» просто не выработали привычки воспринимать «правоохранительную систему» отдельно от собственно Власти; для них «менты, прокуроры и судьи» - неотъемлемая часть Системы, причем – подчиненная часть. Поэтому для истинно советского человека предполагать, что взбесившегося губернатора или мэра станет преследовать «честный прокурор», этакий «русский Каттани» - все равно что, наблюдая над сбежавшим от санитаров буйнопомешанным, надеяться, что его левая рука и правая нога вмешаются и не допустят кровопролития.

Представители третьего или даже четвертого поколения совков твердо знают, что этого не будет, «потому что не может быть никогда». Вспомним известный, по крайней мере на уровне народной молвы, пример Лаврентия Берии – который, до тех пор, пока не вышел из доверия, именно этим и промышлял – посылал нукеров, те похищали на улицах Москвы красивых девушек и доставляли ему для плотских утех. Причем делал он это ГОДАМИ.

Предположим, об этом сняли бы фильм. Смог бы новейший сценарист ввести в сценарий «честного районного судью» или «неподкупного участкового» из Москвы 40-х, который вступил бы в беспощадную борьбу со сталинским визирем за поруганную девичью честь и за торжество социалистической законности? Очевидно, что даже самые истовые сталинисты, полностью находящиеся во власти советских мифов и легенд, не приняли бы такое развитие событий, посчитав его жесточайшим трешем.

Советские люди еще готовы кое-как поверить, что «правоохранительная система» защитит их от таких же, как они – каких-нибудь ополоумевших аптечных ковбоев юристов или майоров Евсюковых. Но чтобы она сработала против НАЧАЛЬСТВА? Настолько наивных среди советских нет. Советский не воспринимает (совершенно справедливо) российский суд как самостоятельную ветвь власти – а это значит, что он вовсе не считает суд властью. Это просто часть механизма – как же она может идти против власти настоящей, которую мэр или губернатор, собственно, и олицетворяет?

Такое мироощущение, думается, совершенно чуждо и непонятно «западникам» - но мои советские читатели, уверен, уже ощутили в нем что-то родное, исконно-посконное, отвечающее чему-то внутри, «впитанному с молоком». (Да-да, друзья мои, это БИОС, он безошибочно указывает на «норму»!) Но тогда, спрашивается, как же отвечает наш советский человек на вопрос, вынесенный в преамбулу? Или у него нет ответа?! Но как же тогда он живет – неужели в постоянном страхе за свою жизнь?

Ответ у совка, безусловно, есть. Жить в постоянном страхе, не имея ответа ДАЖЕ на такой простой вопрос, слишком разрушительно для психики. Но ответ действительно совсем не такой, как на Западе.

Ответ совка
Ни о каком суде, естественно, совок и не вспоминает. Но он твердо знает другое: он знает, что у будто бы всевластного начальника, того же губернатора, есть и свой начальник! Повыше! Начальство «повыше» может быть не здесь, но оно БДИТ! Оно не даст совсем уж беспредельничать!

Говоря совсем уж по-простому: совок знает, что над губернатором есть Путин. Он далеко, где-то в Кремле – но он, ЕСЛИ ЧТО, даст УКОРОТ. Это, по большому счету, единственная, но она же и Главная Надежда. В представлении совка (и постсовка) способность (и наклонность) местного начальства к беспределу сдерживается ТОЛЬКО наличием над этим начальством другого, более высокого начальства. Другими словами, советский обыватель издавна уповает не на суд, а на Вертикаль.

В этой логике совка вроде бы нетрудно отыскать слабое звено. Типа – ну хорошо, допустим, что злодея, буде он обнаружится среди местной власти, сможет укоротить условный Путин или кто там еще из Центра; но как быть, если злодеем окажется САМ представитель высшей власти? Что тогда?!

Если вы думаете, что такой вопрос поставит совка в тупик – вы не угадали. Народная психика уже выработала на него удовлетворительный – для нее – ответ. В сущности, особых иллюзий относительно добродетельности Верховного управителя совок и не питает; однако он рассчитывает, что жестокость высшего начальства будет скомпенсирована его отдаленностью!

Ну, в самом деле. «Путин» сидит высоко, живет далеко, под ним 140 миллионов человек; так уж ли он страшен обычному обывателю? «Всех не перевешает!» Если кого «из простых» вдруг заметит да все ж прикажет убить – что ж, не повезло, «не стой под стрелой». Зато губернаторы с мэрами и прочими «Главами» да министрами – пусть трясутся, это ХОРОШО.


Основа – страх
Вот этого как раз момента народной психологии совершенно не чувствуют наши «оппозиционеры», все сплошь «западники». Оппозиция ведь так и не дала себе труд осмыслить, почему, к примеру, настолько безболезенно и легко для Кремля прошла отмена губернаторских выборов. Почему НИКТО, нигде на всей шестой части суши даже не обозначил протеста? Почему народ до сих пор без всякого энтузиазма относится к этому «величайшему завоеванию демократии» - выборности губернаторов?

А причина крайне проста. Люди – обычные обыватели – в глубине души панически боятся самодостаточной власти. Особенно – на местном уровне. Если про начальника известно, что он прочно «встроен в вертикаль» - это успокаивает, значит, на него «есть управа», за ним присматривают сверху. А если он вдруг станет «полновластным хозяином территории» - как же на этой территории жить тогда простым людям?!

Мы настолько привыкли жить в отсутствие суда – независимого суда как идеи – что просто не осознаем весь ужас такого существования именно с точки зрения обывателя. Ведь, собственно, что такое суд в нормальном государстве? Это, по сути, единственная защита так называемого «простого человека» перед произволом власти – ЛЮБОГО представителя власти. Это ровно то же самое, что обычному человеку, в одной набедренной повязке и без всякого оружия, жить в одном вольере с крупными хищниками. У тех – длинные клыки, зубы и когти, а у совка, так сказать – одна только добрая улыбка.

Проиллюстрируем еще раз то, о чем мы здесь все время говорим – то есть «оккупационный принцип». Давайте воспримем его буквально – то есть представим, что мы оказались вдруг действительно на ОККУПИРОВАННОЙ территории. То есть кругом – какие-то чужаки в мундирах и с автоматами: они патрулируют улицы, занимают все общественные здания, ввели комендантский час… какие у нас с вами по этому поводу будут ЧУВСТВА? По-моему, очевидно, что одно из главных чувств – страх. Жить на оккупированной территории банально СТРАШНО.

Почему? Да ясно, почему: оккупанты ведь от нас никак не зависят. Они теперь тут хозяева, а мы – непонятно кто. У них автоматы, а нам запрещено на них даже глаза поднимать. Непонятно, что у оккупанта на уме: вдруг он захочет поселиться у тебя в доме? Снять с тебя твое пальто? Просто поднять автомат да и пристрелить тебя, потому что ему «рожа не понравилась»? Как писал один из свидетелей эпохи становления «оккупационного принципа»: «Мы живем, под собою не чуя страны». Именно – потому что страна-то уже ЧУЖАЯ.

И вот сейчас мы, пожалуй, добрались до основной особенности психики совка. Это страх, загоняемый глубоко внутрь. Нам привычно внушают, что жить в отсутствие разделения властей, когда одна власть и законы пишет, и исполняет, и судит – это, мол, такая особенность «русского менталитета», «русский путь», «суверенная демократия» и тому подобные словеса. На самом же деле жизнь в такой ситуации – постоянный стресс, глубоко травмирующий психику, от которой личность защищается при помощи вытеснения, всяческих фантазмов типа того, что «коммунистическая власть тебя любит» и потому, конечно же, не причинит никакого зла.

Очень неполезно, когда достигшие зрелости мужчины и женщины постоянно ощущают свою полную беззащитность перед «представителями власти». Это приводит к вечной «недовзрослости», то бишь массовому инфантилизму. Особенно губительно в плане созревания личности такая ситуация действует, естественно, на мужчин.


Назойливые конструкты
Представление о своей «оккупированности», безусловно, живет в коллективном бессознательном совков и периодически проявляется – к примеру, в мечтаниях некой части наших сограждан о том, как, дескать, было бы хорошо, если бы страна не «победила фашизм», а наоборот – была бы оккупирована Германией. Как правило, эти мечтания вызывает чрезвычайно резкую эмоциональную реакцию со стороны более «правильных» сограждан.

У таких мечтаний, впрочем, есть и чуть более политкорректная вариация – это мечты о том, чтобы страну оккупировал Запад, то ли «войска ООН», то ли «войска США», то ли просто НАТО. Во всех случаях мечтатели уверены, что оккупанты «наладят нормальную жизнь», «наведут порядок», «справятся с коррупцией», «обеспечат справедливость» - словом, излагается что-то крайне похожее на предвыборную программу раннего Путина.

В этом проявляется также одна из основных черт постсовка, успешно выработанная в поколениях благодаря направленному воспитанию и селекции: пассивность. Мечтать об общественном переустройстве можно, но только в виде смены одной оккупирующей силы на другую, без какого-либо участия самого совка.

Второй, не менее часто встречающийся речевой конструкт во всех разговорах на общественные темы – это все выражения, связанная с темой домашнего скота: «бараны», «стадо», «овцы» и, конечно же, польский вариант - «быдло». Очень часто используется, когда самые разные люди говорят о своем народе.

Как видим, этот образ «барана», то есть БЕЗЗАЩИТНОГО домашнего животного, находящегося в окружении хищников, на самом деле очень глубоко соответствует образу РЕАЛЬНОЙ СИТУАЦИИ, в который совок живет всю свою жизнь. Вероятно, именно поэтому он столь назойлив, особенно в последнее время, когда «коллективное бессознательное» в очередной раз поперло наружу.

Правда, все же чаще всего он звучит в отрицательном смысле, в духе «ну мы же не бараны!» Это, как мы видим, не так. Мы – именно бараны, в силу вполне объективно сложившихся причин. Обществу было бы полезно осознать, наконец, этот очевидный факт – и заново продумать, как же нам жить в связи со вскрывшимися обстоятельствами.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив