БАМ! Часть 3: Комсомольск-на-Амуре - Ургал, или Тёмная сторона БАМа

varandej — 13.01.2022

По Байкало-Амурской магистрали, истории и колориту которой была посвящена прошлая часть (а позапрошлая - её коренным жителям эвенкам) обычно путешествуют с запада на восток. Но для туриста куда более правильный путь - с востока на запад: от Амура к Байкалу красоты за вагонным окном нарастают постепенно и неумолимо. Так что отправной точкой путешествия в 2020 году для нас стал индустриальный Комсомольск-на-Амуре, о котором я рассказывал примерно год назад. К Ванинскому порту от него уходит Старый БАМ, построенный в 1938-45 годах заключёнными. На запад до станции Ургал сделать при Сталине успели только насыпь с тоннелями и мостами, полотно на которую спустя 30 лет, как и всюду к востоку от Тынды, клали не романтики-комсомольцы, а железнодорожные войска. На Восточном БАМе - всего один пассажирский поезд, причём самый медленный в России (39км/ч), но зато - ежедневный. Однако и расписание его одинаково год от года: хоть из Тынды в Комсомольск, хоть из Комсомольска в Тынду он отправляется вечером, а прибывает утром третьего дня. Обычно покрытые мраком места, где до постройки БАМа жили староверы и коренной народ негидальцев, мы проехали по автодороге...

Комсомольск-на-Амуре - третий по величине город Дальнего Востока (если не включать в ДэВэ Якутию, Бурятию и Забайкалье, что я считаю административно-территориальным извращением), и он действительно большой. Здесь и живёт две с половиной сотни тысяч человек, а 4 завода-гиганта (судостроительный, авиастроительный, металлургический и нефтеперерабатывающий) растягивают Город Юности на два с половиной десятка километров. Железными дорогами он буквально пронизан: подъездные пути заводов и речного порта, линия ВолК к Хабаровску, ветка Старого БАМа за Амурский мост и собственно БАМ выглядят причудливым лабиринтом. С вокзала десяток лет назад ходил одинокий пригородный поезд, имевший народное прозвище Садовод и остановки с великолепными в своей конкретике названиями Дачи-Первые, Дачи-Вторые и далее до Четвёртвых. Но теперь нет и его, а потому на вокзал КнА мы только посмотрели:

2.


Отправным пунктом БАМа для нас стало Северное шоссе, выходящее из города перпендикулярно Амуру и параллельно путям. Пятым индустриальным гигантом Города Юности можно назвать Комсомольскую ТЭЦ-3 (1979-88) с высочайшей трубой на всём Дальнем Востоке (240м):

3.


Её градирни да барачные посёлки на сопках мы и созерцали ещё час-полтора: в центре города мы чуть-чуть опоздали на пригородный автобус, и доехав сюда на такси, стали ловить попутку. Машин мимо ехало много - но все по городу:

4.


Наконец нас подхватил какой-то компактный джип с интеллигентным водителем, который всю недолгую дорогу интересовался нашим мнением о народном протесте - то была осень 2020 года, то есть самый разгар "страстей по Фургалу". Пожурив нас напоследок, что плохо мы в своей Москве протестуем, он высадил нас у развилки, где вскоре показался автобус - следующий рейс того, на который мы опоздали. Покинув его на переезде у станции Хальгасо, мы впервые увидели БАМ, и легендарная магистраль предстала перед нами невзрачной пустой однопуткой:

5.


Расположившись на ближайшей остановке в донельзя дальневосточном пейзаже, мы начали голосовать проезжавшим раз в 10-20 минут машинам, но минус на минус в очередной раз дали плюс! Вскоре нас подхватил также донельзя дальневосточный джип со злыми колёсами, огромным гулким кузовом и завывающей вьюгой из кондиционера, а водитель его, такой же донельзя дальневосточный удалой мужик, был искренне рад пассажирам. Он жил в Постышево, куда нам было надо, работал там машинистом, и более того - везти нас дальше, уже за пультом локомотива, должен был тоже он! В Комсомольске же он накупил материалов для своей жены-парикмахера, и ехал теперь домой довольный покупкой, работой и солнечным днём. Экзотические пассажиры лишь дополнили набор радостей, а потому он предложил нам даже делать остановки, чтобы мы фоткали в красивых местах.

6.


...А вот прошлое у этих мест было вовсе не солнечным. В предыдущей части я рассказывал о том, что построить Байкало-Амурскую магистраль удалось лишь со второй попытки: старт первому БАМу был дан в 1932 году, и под это дело, по обычаям сталинской эпохи, учредили гигантский Бамлаг с центром в Свободном. Строил он, впрочем, больше второй путь Транссиба - изыскания Трассы БАМа заняли долгих 6 лет. Лишь в 1938 году, под началом прежде строившего Беломоро-Балтийский канал Нафталия Френкеля, Бамлаг таки взялся оправдывать своё название, но уже через несколько месяцев Френкель счёл, что лучше его разделить. Дальше лагеря делились, укрупнялись и переименовывались едва ли не ежегодно, но само строительство железных дорог в том углу страны, который в любой момент мог стать вторым фронтом, продолжалось всю войну. В 1945 году первый поезд ушёл из Хабаровска через Комсомольск-на-Амуре в Советскую Гавань. Линии вглубь страны повезло куда меньше: уложенные к 1940 году первые 105 километров на запад от Города Юности были разобраны в 1942-м и переброшены на Волжскую рокаду.

7.


После войны, однако, высвободив рабочую силу с хабаровской и совгаванской линий и докинув к ней пленных японцев, "Строительство 500" возобновило работы на будущем БАМе с удвоенной силой. Стройка продолжалась вплоть до смерти Сталина. Затем, как и на другой северной "Стройке 501", заключённых отпустили по домам, а проект бросили. И тем не менее насыпь успели положить до самого Ургала на всю длину сегодняшнего рассказа, а на 205 километров до станции Вели в 1952 году открылось движение поездов. Ломать уже построенное не стал даже Хрущёв, и ещё четверть века этот участок функционировал как малодеятельная тупиковая лесовозка. Однако о том, что в 1974-80 военные строители железнодорожных войск лишь реконструировали старый путь, напоминает отнюдь не брежневский облик мостов и дренажей:

8.


Где-то в стороне остались Хурмули - самая восточная из "шефских" станций, которую строила Тамбовская область. В 1970-х, конечно, а в 1940-43 годах среди её строителей был поэт-арестант Николай Заболоцкий. Тогда посёлок носил романтичное название Старт, а нынешнее получил в 1946-м, на год став центром строившего этот участок пути Амгуньлага. О мрачном прошлом теперь не напоминает, кажется, ничего, а в Хурмулях и соседнем Горине - довольно симпатичные, очень БАМовские по архитектуре вокзалы. Их фото есть в посте у mikka, мы же не стали просить водителя углубляться в посёлки, стоящие от трассы в стороне. На самой трассе асфальт быстро сменился бетонкой, а бетонка - пыльной грунтовкой, чего наш джип, впрочем, не очень-то и замечал:

9.


Первой бамовской станцией, которую я увидел, стал разъезд Мавринский в 50 километрах от Комсомольска и километрах в 5 от Хурмули, на котором мы остановились просто потому, что его типовой вокзал - буквально между путями и трассой. Мы с Ольгой радостно разбрелись по пустой платформе, а потом откуда-то вышла могучая сторожиха и принялась биться в истерике, что у неё тут стратегический объект, который нельзя снимать. Вскочив в машину, мы дали по газам, но в общем где-то как-то сторожиху понимали - думаю, медведь у неё здесь куда более привычный и понятный гость, чем турист с фотиком.

10.


Следующую остановку мы сделали на мосту через реку Горин за одноимённым посёлком:

11.


Он был основан в 1934 году спецпереселенцами откуда-то из глубин России, а потому устаревшие названия этой реки - какие-то то ли тамбовские, то ли полесские Горюн или даже Горынь:

12.


-А на мари вы ещё насмотритесь, - сказал водитель, докуривая сигарету, и мы продолжили путь. Что холмы на Дальнем Востоке называют сопками, известно вроде всем, а вот мари - это по-местному болота:

13.


Завернуть же мы решили в следующей посёлок с прямо-таки эльфийским названием Эворон (1 тыс. жителей), отделённый от трассы станцией. Водитель, подъехав к путям, сразу глянул, под локомотивом ли товарняк на них, и убедившись, что на конце состава виден не только тепловоз, но и дымок над ним, подвёз нас до последнего вагона. Перейдя насыпь с неожиданно красивым разноцветным щебнем...

14.


...мы вышли на пустой перрон:

15.


Панно над платформой напоминает о том, что Эворон строил Алтайский край:

16а.


На поселковой же стороне воинский обелиск напоминает об алтайских ребятах из фронтовой прозы:

16.


Вокзал Эворона выглядит законсервированным - в нём действуют станционные службы, а вот зала ожидания нет давно: поезд делает здесь минутные стоянки поздно вечером и рано утром, и сложно представить, кто может ждать его иначе как в одном из окрестных домов.

17.


Историю Эворона же можно описать в трёх фактах: в 1945-47 годах здесь был лагерь пленных японцев, памятник Сталину в посёлке сломали только в 1978 году, а в 1987 местные жители отчаянно боролись против новой стройки века - Дальневосточной АЭС, агитировать за которую по программе "Мир, дружба, жвачка!" сюда приезжали аж французские атомщики. Но атомград на БАМе - это слишком красиво, чтобы стать правдой...

18.


Но в общем из всех бамовских посёлков, по которым у нас получилось пройтись, Эворон запомнился мне самым запущенным и мрачным. Объективно он как минимум не хуже глухих станций в тайге, где нет даже автодороги, по которой можно ездить на работу в Комсомольск. Но она же и нарушает ту особую уединённость посёлков БАМии, где живут люди, построившие их для себя.

19.


Дорога, между тем, пустела и сужалась, а водитель всё чаще махал рукой знакомым в проезжавших мимо машинах. Кто-то вёз бат - длинную тупоносую плоскодонку, слабо похожую на традиционные баты нанайцев и удэгейцев. Это скорее русский бат, сейчас выпускаемый каким-то заводом в Комсомольске-на-Амуре, но в нём переселенцы объединили копившийся тысячи лет опыт нижнеамурских рыбаков, и ныне это основная лодка на мелких быстрых реках Дальнего Востока.

20.


Между тем, в этих краях есть и свой коренной народ - негидальцы, себя называющие просто "амнгунь бэйнин" - "люди с Амгуни". В обширной тунгусо-маньчжурской языковой семье они занимают особое, пограничное место на стыке мира кочевых тунгусов, о которых я рассказывал в позапрошлой части, с миром рыбаков Нижнего Амура, который я раскрывал в посте про нанайский Сикачи-Алян. Эвенки, надо сказать, живут и в Хабаровском крае, и даже на Сахалине, но то племя, от которого произошли негидальцы, видимо пришло сюда гораздо раньше других. Как нанайцы и ульчи, негидальцы - оседлые рыбаки, жившие лососёвыми путинами с охотничьим подспорьем. Они строили, как и нанайцы, берёзовые фанзы, где нары обогревались трубами от очага - но называли эти фанзы юртами. Охотиться, подобно кочевникам-эвенкам, негидальцы ездили верхом на оленях, да и язык их, по сути тунгусский диалект, с эвенкийским взаимопонятен. Кое-что в их культуру привнесли и русские - в отличие от прочих тунгусо-маньчжур, в их мифологии было верховное божество, называвшееся попросту Бохга. У негидальцев был Медвежий праздник, но не как эвенков, просивших прощения у убитого Хозяина Тайги, а как у айнов, которые растили медвежонка на стойбище и приносили в жертву, когда подрастёт. Негидальское общество состояло из множества мелких родов, крупнейшие из которых Нясихагил и Чукчагил даже в лучшее время насчитывали по несколько десятков представителей, а потому более важными единицами были доха - союзы родов, причём порой межнациональные с эвенками, ульчами и нанайцами. Одежда амгунских людей, как и у всех амурских народов, впечатляла яркими красками и витиеватыми орнаментами, из которых чисто негидальским считался трилистник - на самом деле не клевер, а вахта трилистная, растущая на границе болот и таким образом предупреждавшая в них не вляпаться, да и сама целебна. Когда-то негидальцы заселили Амгунь до самого устья, образовав верхний (более охотничий) и нижний (более рыбацкий) субэтносы, но их ассимиляция фатальна даже на фоне прочих амурских народов. По переписи 1989 года негидальцев было около 800 человек, ныне - около 500, носителей языка осталось всего 4 старухи, а хоть несколько слов из речи предков поймёт дай бог один негидалец из десяти. Ещё мрачнее выглядит тот факт, что последний брак негидальца и негидалки был заключён в 2000 году. Словом, на наших глазах уходит последнее поколение негидальцев, но в отличие от остальных народов Приамурья они ещё и вниманием этнографов оказались странно обделены. Если костюмы, утварь, лодки, обереги эвенков, нанайцев, удэгейцев, ульчей, нивхов и даже ороков и орочей едва помещаются в музеях Дальнего Востока, то негидальцев мне и проиллюстрировать-то толком нечем. Современные фото негидальцев есть здесь, а исторические собраны в фотоархиве Кунсткамеры.

20а.


А вот по левую руку мелькнула Тавлинка - небольшое село (200 жителей), о котором в ту же самую поездку мне много рассказывали староверы Дерсу, вернувшиеся в Приморье из Южной Америки. На другую сторону Земли их предки попали через Китай, куда в 1932 году бежали от коллективизации. В Маньчжурии они пользовались благосклонностью японских властей, за что пострадали уже в 1945 году от Красной Армии, ну а когда красным сделался и сам Китай - большинство староверов уехали ещё дальше от родины. Большинство - да не все: в 1957 году дед Кондратий Басаргин, прослышав о смерти Сталина, привёл 17 семей обратно в Россию. С согласия властей они обосновались в бараках заброшенного лагпункта Амгунь, который лишь в 1981 году стал селом Тавлинка. Но тут стоит сказать, что и в Дерсу, и в Боливии с Уругваем Басаргины - одна из главных староверческих фамилий, и возвращаясь уже в постсовстскую Россию, репатрианты знали, что в Тавлинке у них есть дальняя родня. Два села образовали двойную систему: на Имане, вдали от сотовой связи и дорог, обосновались те, кто решил сознательно избегать соблазнов постсоветской цивилизации. На Амгуни же предпочли жить те, кому важнее возможность сходить в магазин или съездить одним днём в большой город. Как результат, в Дерсу - идеальная старая Русь среди полей сои, а Тавлинка - обычное с виду село, на улицах которого не увидеть женщин в сарафанах и мужиков в косоворотках. Староверов Дерсу соседи ненавидят за их переселенческие льготы и обретённую в тяжком труде зажиточность, староверов Тавлинки - скорее как-то жалеют, и лишь удивляются, что те по своей южно-американской привычке скупают в Постышево все завозимые лимоны. По словам нашего водителя, у здешних староверов молодёжь и пьёт, и курит, и сквернословит, а на вопрос, как же вера предков, скупо отвечает "Отмолю!". Но может и правда отмолит - крепких, достойных, хозяйственных взрослых людей с окладистыми бородами и старорусской речью наш водитель тоже знал и даже был готов нас с ними познакомить.

21.


Ну а вот и сама Амгунь, к которой Тавлинка выходит выше по течению другой околицей:

22.


Ниже по течению - железнодорожный мост, в нынешнем виде, конечно, уже современный, но изначально построенный здесь в 1951 году:

23.


Последний крупный приток Амура, Амгунь - могучая река: почти по прямой с юго-запада на северо-восток она течёт 723 километра, а полноводностью (488 м³/с) немногим уступает Шилке и в разы превосходит Аргунь. До 1858 года по Амгуни проходила и северная граница Китая, хотя китайцы и их монгольские и маньчжурские сюзерены бывали здесь за все века дай бог несколько раз - в основном чтоб обновить пограничные стелы на Тырском мысу против устья. В общем, Амгунь даже по дальневосточным меркам серьёзная река, ну а больше всего впечатляет в ней какая-то неистовая скорость течения:

24.


За мостом через Амгунь, на станции Вели, заканчивался путь, уложенный до смерти Сталина. Без регулярного движения и обслуживания мост быстро пришёл в негодность, и когда в 1962 году на берегу Амгуни снова раздался паровозный гудок, состав из 4 вагонов встал со стороны Тавлинки. Он привёз 40 семей лесорубов, на другом берегу заселивших постройки лагпункта Вели, ставшего посёлком Берёзовый, центром Среднеамгуньского леспромхоза. С населением 5,3 тыс. жителей, "по паспорту" он остаётся Берёзовым и ныне, но только я не уверен, что об этом знают сами жители - название это совсем не в ходу. Возрождённую в 1978 году станцию Берёзовка уже в 1981 переименовали в честь старого большевика Павла Постышева. Выходец из Иваново-Вознесенска, с самодержавием он боролся в Иркутске и Верхнеудинске, участвовал в создании Дальневосточной республики (см. Чита) и боях за Волочаевку, а в 1935 прославился и такой милой инициативой, как снятием клейма "буржуазного пережитка" с новогодней ёлки. Затем Постышев усомнился в виновности Бухарина и в 1939-м отправился вслед за ним. И есть что-то очень символичное в том, что строя новый БАМ на энтузиазме и длинном рубле, таким названием комсомольцы почтили память жертв репрессий, кровью, потом и слезами которых был залит путь их строительно-монтажных поездов. Мемориальный камень поставили у насыпи на дальнем краю посёлка уже в постсоветское время, и к нему водитель свозил нас, прежде чем оставить на вокзале.

25.


Станцию Постышево строила Новосибирская область, центр которой сам был рождён железной дорогой. И я бы сказал, здешний вокзал один из самых интересных на БАМе:

26.


С необычными формами сочетаются барельефы на поселковом...

27.


...и перронном фасадах:

28.


Где и сам Павел Постышев встречает ночные поезда:

29.


Не меньше впечатляют интерьеры:

30.


Не только и даже не столько архитектурой, сколько мрачной тишиной и пустотой. Ждать поезда нам предстояло несколько часов, и большую часть времени мы были одни в гулком холодном полутёмном каменном зале. Сюда и дверь-то бывает открыта далеко не всегда...

31.


...а ждут здесь не столько поезда, сколько автобуса фирмы "Пять звёзд", едущего в Комсомольск и Хабаровск из  "столицы" негидальцев с чудесным названием Село имени Полины Осипенко (1,9 тыс. жителей). Стоящее ниже по Амгуни, оно служит центром одноимённого района, а предшественниками его были стойбище Хуен и, с 1870 года, база старателей Керби. В 1920 году близ Кербей был убит своими же соратниками красный партизан Яков Тряпицын, который собрал отряд из беглых каторжан, учинил резню японцев в Николаевске-на-Амуре, а когда те перешли в наступление - не придумал ничего умнее, чем сжечь дотла деревянный город. Расхлёбывала заваренную Тряпицыным кашу вся мощь советской дипломатии, а вот прикончили его николаевцы. Так что селом Тряпицыно Керби не стало, а вот в 1938 году в болоте неподалёку потерпел крушение АНТ-37 "Родина", совершавший рекордный полёт с женскими экипажем. Лётчицы, - Валентина Гризодубова, Полина Осипенко и Марина Раскова, - выжили, и сидя в болоте видели, как столкнулись в небе два самолёта, посланные их искать. Осипенко разбилась год спустя близ Рязани, и в честь неё оперативно переименовали Керби. В СиПО и ведёт автодорога, от которой в Постышево ответвляется жмущийся к насыпи АвтоБАМ.

32.


Автобусы причаливают на краю бескрайней привокзальной площади, где есть и многоэтажки 1980-х, и деревянный барак, быть может уцелевший от разъезда Вели:

33.


С другой стороны - неожиданно симпатичная подстанция и сарай, переделанный из вагона:

34.


Сам же посёлок, лишённый асфальта и застроенный щитовками да засыпнухами, представляет собой удручающее зрелище. По крайней мере после затяжных дождей:

35.


Новосибирск не напоминает о себе нигде, кроме вокзала - но и Припять тут как-то правдоподобнее:

36.


Впрочем, всё при нём - Дом культуры:

37.


Воинский памятник за высоким ажурным забором и запертой крепко калиткой:

38.


Церковь Иоанна Воина (2005):

39.


Стадион с деревянными поодсобками и свежеотремонтированная школа:

40.


Щитовухи же окружены огородами, самая популярная культура которых - внезапно, подсолнух:

41.


По очереди сделав кружок по посёлку, мы вернулись на вокзал да поужинали тортиками, которые Оля ещё в хостеле Комсомольска-на-Амуре соорудила из вкуснейшей сметаны, подаренной нам староверами Дерсу. Я успел поспать сидя на стуле и лёжа на подоконнике, и вот наконец в темноте подъехал поезд - как и в 1962 году, из четырёх вагонов. Среди встречающих было несколько статных людей с окладистыми бородами, ну а водитель джипа повёз нас дальше до Ургала - теперь уже как машинист.

42.


Следующую пару сотен километров пути осмотреть - куда как более нетривиальная задача: АвтоБАМ представляет собой грейдер, по которому проезжает дай бог несколько машин в день. Поймав их, можно доехать до станций Амгунь (строила Пензенская область) и Джамку (Волгоградская область), а в первую очередь - разъезда Уркальту, где 30 июня 1979 года военные железнодорожники уложили "серебряное звено", замкнувшее возрождённую линию и железнодорожное кольцо из Хабаровска и Известковой на Транссибе и Комсомольска и Ургала на БАМе. Там стоит памятник - стела и путеукладчик, которыми мы полюбовались из ночного окна, а фото есть всё в том же посте mikka. Как и фото вокзала следующей станции Герби (строила Саратовская область), до которого уже и АвтоБАМ - не надёжный путь: через реку Герби нет моста, а легковушки за очень солидную плату перевозит в кузове грузовик, выполняющий роль парома. Вокзала же стоящей ещё дальше станции Сулук, построенной Хабаровском краем, не увидишь теперь и днём - один из красивейших на БАМе благодаря своим мозаикам, он строился с какими-то ошибками, начал трескаться от вечной мерзлоты, уже в 1980-х был закрыт и в 2010-х доломан.

43. фото Сергея Балбашова, отсюда.


Ещё дальше начинается самое красивое место всего Восточного БАМа - горы Дуссе-Алинь, как минимум не уступающие красотой гораздо более знаменитому Сихотэ-Алиню. В абсолютных цифрах высота двух горных систем не сильно отличается - 2090м у Сихотэ-Алиня и 2175м у Дуссе-Алиня, вот только разница климата словно добавляет совсем не добрый километр высоты. Не на БАМе, конечно, а там, куда идти под рюкзаком несколько дней, на Дуссе-Алине есть зубчатые скальные "замки", пики с названиями вроде Неприступный (2072м) и грандиозные каменные цирки, в которых хлещут водопады (как 70-метровый Медвежий) и лежат круглые тёмные озера, в первую очередь Кор

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив