Asia lies beyond the Rhine

new_rabochy — 24.05.2023 Товарищ redmay14 недавно засыпал меня вопросами о европейской идентичности у разных народов. И во-первых, мне действительно лень, а во-вторых, не могу же я публично раскрыть главную масонскую тайну (судьба Моцарта – урок для всех нас).
Но поделюсь некоторыми цитатками о прусских немцах, которых еще на рубеже 19-20 веков европейцами не признавали, и они себя не считали (в-третьих, здесь товарищу Редмэю нужно вспомнить то, что я писала о четырехлетнем смертельном франко-немецком противостоянии в ПМВ в сравнении с тем, как быстро герой ПМВ Петен призвал Францию к коллаборации с гитлеровским Рейхом, чтобы убедиться: раздел между «азиатской» и европейской Германией – 1933 год).

Если Испания лишь наполовину европейка, как очаровательная русалка лишь наполовину человек, то даже Греция, по мнению Барреса, не является безоговорочно колыбелью европейской цивилизации - козырная карта Греции для того, чтобы остаться в еврозоне, несмотря на экономическое обоснование. В «Дерасине» рассказчик размышляет о том, что юноша из Лотарингии, возможно, сможет усвоить греческую мысль, хотя и чуждую ему по своей сути, но именно так далеко на Восток его разум пойдет без опасности.

... Баррес все больше и больше использует Восток как инструмент для активного отделения Германии от остальной Европы, понимаемой главным образом как сообщество латинских стран, и, в конечном счете, для полного исключения ее из Европы. Он делает это, приписывая Германии качества, которые, по-видимому, нелегко примирить: с одной стороны, механический аппарат универсальной логики, воплощенный в кантианской философии и приводящий к большому чувству организации 41 ; с другой стороны, всепоглощающая эмоциональность, ведущая к растворению личности, воплощена в вагнеровской музыке. Тем не менее, они совпадают в том, что Баррес концептуализирует как «азиатский нигилизм»: Германия должна быть исключена из Европы, потому что она угрожает европейской концепции индивидуальности.
41 См. Barrès, L'Œuv re, vol. 11, 462. См. также Ousselin, The Invention of Europe , p. 87.

Связь с Азией более очевидна у Вагнера, которого Баррес выводит из Шопенгауэра, которого, в свою очередь, он выводит из «Азиатской философии» 43 , предположительно понимаемой как буддийское самоуничтожение. Так, в конце своей «Французской дружбы » Баррес видит Францию ​​под постоянным натиском грозного наводнения: «этот поток нигилизма и этот черный бред, который на Германию посылает нас из глубокой Азии» 44 . Волны этого наводнения яростно разбиваются о голубую линию Вогезов., Лотарингия (и Эльзас), выступающая в качестве защитной дамбы для Франции. Баррес часто использует эту метафору азиатско-германского наводнения, набегающего на дамбу восточных провинций, чья миссия состоит в том, чтобы «пожертвовать собой, чтобы германизм... не искажал латинскую цивилизацию» 45.
43 Баррес, Мои записные книжки , с. 156.
44 Баррес, Романы и путешествия , том. 2, с. 186.
45 Там же , 104. См. широкое использование Барресом этой метафоры Оустон, Пейзаж в «Искусстве Барреса» (...)


Другой французский автор, Арманд де Кэтрефаж в книге «Прусская раса» (1871):
пруссаки – это антропологический микс из финского племени пруссов, темной монголоидной расы, смешавшейся с арийской белой расой, представленной рыцарями тевтонами и принудительно ими онемеченной. Правда, они были слегка облагорожены французскими эмигрантами-гугенотами, принятыми в Берлине Фридрихом-Вильгельмом. Но тем не менее объединение Германии Пруссией в антропологическом смысле - нонсенс. Налицо новое издание монгольского завоевания.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив