- Вы, конечно, будете ругаться, - говорит деточка, - но я

iogannsb — 14.12.2017 - Вы, конечно, будете ругаться, - говорит деточка, - но я сегодня обнаружила, что завтра у меня зачет не по химии, а по алгебре.
Почему я должна ругаться, я не очень понимаю, поэтому пожимаю плечами. Каждый ведь сам творец своего счастья. Деточка дошла до репетитора по химии и случайно вдруг осознала, что завтра она сдает что-то другое.
В общем, в ночи деточка рыдает в телефон. На том конце провода - Яня. Наша верная подружка.
- Я, - говорит деточка, - я вот прямо сейчас прочитала учебник по алгебре и осознала, что больше половины материала мне незнакомо.
Прямо сейчас - это значит за два часа прочитала учебник десятого класса по алгебре.
- Папочка, а ты можешь мне помочь разобраться с производной. Я не знаю, что такое производная? - рыдает деточка.
Экстернат - это такая мягкая подготовка к системе обучения в универе. Когда никто тебя не контролирует. Выдаются учебные пособия, читается материал. Но как ты это усвоишь, исключительно твое дело.
Восемь зачетов через каждые два дня. За два дня вдруг надо впихнуть в себя много чего. Прикольно. И только с химией деточка думает, что все будет хорошо.



Я водила Мардока в дружественную организацию. В интеграционный детский сад. Где дети беженецев и мигрантов, московские дети, а также дети с ограниченными возможностями.
Мы все лелеем тайную мысль попробовать, чтобы наш Мардок нашел свое место в этой жизни. К примеру, попробовал себя в качестве помощника воспитателя.
Мы должны встречаться на Тургеневской в центре зала. Мардока в центре зала нет. Телефона Мардока у меня нет, я тоже - раздолбай. Я звоню коллегам, они обещают прислать мне телефон. Но все не шлют. Приходит смска от МТС - кто-то хотел бы, чтобы вы ему позвонили.
- Ты где? - спрашиваю я, - мы опаздываем!
- Мне стало жарко, - говорит Мардок, - и я вышел на улицу.
- АААА, балбес, - ругаюсь я, - иди, давай, обратно.

Минут через пять появляется Мардок. Радостная физиономия. Обнимает.
- Прости, - говорит Мардок, - просто жарко стало и я пошел на улицу.
Мардок - это наш Форрест Гамп. Никогда не ходил в школу, но как-то научился и писать и читать. Родом из Анголы. Играл в регби, но в этом году врач запретил ему это. Что-то с сердцем. Надо разбираться, конечно. Живет с папой.

Сад находит в церкви. С органом. Детскую комнату выделила церковь. На пару-тройку дней в неделю. Я иногда хожу к ним в гости, заодно и фотографирую.

Пока я снимаю, Мардок общается с Мубином, который младший из пяти афганцев. Они ходили к нам два года назад. Я учила старшего Махтара. Катя показывает театр теней. Еще что-то поют, потом играют. И Мардок во всем этом участвует. Время подходит к полудню. Пора гулять. Мардоку поручаем отнести одного из малышей к туалету, остальные идут сами.
Малыша сдают мне. Его надо довести до кабинки, перед прогулкой надо бы всем сходить в туалет.
- Слушай, друг, - говорю я малышу, - передвигай ноги, давай, смотри как у тебя уже хорошо получается. Ты знаешь, тебе надо научиться не реагировать на тех, кто дразнит тебя. Смотри, ты начинаешь злиться и кричать, а это вот ровно то, чего они пытаются достичь. Надо так натренироваться, чтобы никак не реагировать. Или говорить в ответ что-нибудь доброе и смотреть на реакцию. А еще знаешь, можно дышать. Когда злишься, глубоко дышать. Ты пИсать собираешься? Давай уже, нас там Мардок под дверью ждет. Нам одеваться на прогулку пора.
- Да, да, собираюсь, - говорит малыш, улыбается и начинает глубокого дышать.
- Тренируешься? - спрашиваю.
- Ага. А ты знаешь, что я - особенный ребенок?
- Знаю, да, но ты знаешь, это, конечно, да, особенный ребенок. Но тем не менее, мы же не то, чтобы очень сильно друг от друга отличаемся. Мозги у нас с тобой имеются. Думаю, отменного качества, пИсай давай, а то я пойду тебя за дверью ждать.
- Я пИсаю, пИсаю.
- Кровь у нас с тобой тоже красного цвета. У тебя же красная?
- Ну да.
- И у меня красная. Видишь. Так что, по большому счету, не то, чтобы очень огроменная разница. А с ногами, возможно, ты сможешь разобраться. Я же помню, как ты ими даже двигать не мог. А сейчас уже вон какой огроменный молодец.
Как раз в этот момент в церкви торжественно заиграл орган.

Потом мы еще гуляли. Мардок отнес малыша на прогулку. По плану надо было отвезти Мардока на Площадь Революции. У наших детей было посещение Политехнического музея.
На переходе на площадь Революцию нас догнала толпа бородатых молодых людей.
- Халлоу, - сказали они.
- Халлоу, - сказала я, - можно и по-русски.
- Понятно, - перешли они на русский, - а вы кто?
- Мы, - говорю я, - граждане России. А вы кто?
- А мы из Чечни, Кадыров - наше все.
- О, - тут я оживилась, - а как вы к нему относитесь? - вопрос оказался не удачным. Они вдруг сразу все нахмурились сильно. И замолчали. Потом один сказал:
- Уважаем. Уважаем, потому что отца его уважаем.
- А так бы не уважали? - спрашиваю. Но они уже не ответили. Зато рассмотрели с интересом нашего Мардока. Все-таки чернокожие люди каждый раз вызывают изумление у соотечественников.
- А это ваш муж? - спрашивают. Я, конечно, хотела пошутить на тему, что, возможно, в Чечне женщины в пятьдесят лет выходят замуж за семнадцатилетних малчиков, но вот у нас в России такое не очень принято. Но вовремя остановила себя.

- Мардок, - говорю, - они спрашивают, не муж ли ты мне.
Мардок так долго хохотал. Он всегда хохочет, если что-то смешное.

Еще я им быстро рассказала про наш центр. Который организовали во времена первой Чеченской, когда детей беженцев из Чечни не брали в школы.
- Можно мы к вам придем работать? - говорят.
Еще мы с Мардоком в Макдональдс ходили. Потому что день получился длинным.
- Ты любишь Макдональдс? - спрашиваю
- Конечно, - улыбается, - а что ты будешь есть?
- Я, можно мне клубничный коктейль?
- Мардок, давай подумаем хорошо. С утра ты что ел?
- Кусочек хлеба и чай.
- Тогда что ты сейчас должен попросить?
- Чизбургер, - вздыхает тяжело.
- Хорошо, - говорю, - беру чизбургер и клубничный коктейль, - и вот знаете, потом вдруг чувствуешь себя Исусом Христом, который все может - и утешить, и накормить и тепла отвалить. Странное чувство. Говорят - опасное очень.

Вчера снимала одно событие. Целый день. В ночи увидела чудесную картину, седеющий поджарый англичанин в черном пальто с лисьим воротником. Тонкая оправа. Суровый взгляд. Но такой красивый.
- О, - подхожу я к нему, - вы знаете, вы такой красивый. Я хочу также стареть. А какое у вас офигенскоЕ пальто!
- Это мое американское ганстергское, - говорит.
Ну и мы немножко пообщались. Я ему рассказала про ботокс, который вкалывают некоторые мои подружки, чтобы красивше и не дают себе шанса постареть достойно, про вот это чувство, когда ты - Иисус Христос и еще много чего. Он слушал с интересом.
- филлип, - протягивает он мне руку.
- Елена.
На самом деле, вчера отлично, конечно, повеселилась.
- Вот, представляете, у меня был билет куплен на позавчера. А тут вдруг предложили работу, так что я билет поменяла.
- Не расстраивайтесь, - говорит грузный мужчин, видимо, моих лет, но выглядит в сто раз старше, - два дня назад из Лондона отменили все рейсы на Москву, так что, считают, что вам ну очень повезло.
- И денег заработала и рейс не отменили? - уточняю я.
- Ага. Кстати, а вы в Лондон, да, летите?
- Да, - говорю, - не люблю я такие вопросы.
- О, отлично, вы тогда можете кое-то что привезти моему другу.
- А кто ваш друг?
- Так вот ведь он рядом стоит, - показывает он на своего приятеля.
- То есть друг живет здесь?
- Ну да, - и они оба мне так улыбаются, так улыбаются.
- Просто, - говорит друг, которого зовут Саймон, - я заказал ему рождественский кекс для моих мальчишек, они очень его любят. А этот негодяй съел его сам, - и он хлопает своего друга по животу.
- Ну ладно тебе, забыл, - бывает, - а она тебя спасет.

И дальше у нас был такой отличный разговор. Как будто нам всем лет по десять, но мы при этом уже успели всю нашу взрослую жизнь пройти до конца.
- Так сколько, сколько, ты говоришь, у тебя было жен? - спрашивал Том у Саймона, - две всего, ты уверен? И как тебе твоя русская жена?
- Тяжело, друг, честно, очень тяжело. Женат на ее маме. Она двадцать четыре часа с нами. Помогает с мальчишками. В выходные просто приходит, потому что очень скучно. Ты то сам как?
- У меня уже третья жена. Все по порядку - белая жена была, чернокожая жена была. Сейчас коричневая жена. Из Мексики. Я-то думал, что это будет зашибенский вариант. Но, видимо, это тоже самое, что и русская жена. Только в моем случае, мама очень далеко живет. И не любит летать. Так что я - везунчик.
- Короче, ты, как сутенер, - подытоживаю я, - свел меня со своим другом, чтобы я купила ему рождественский кекс, да?
- Ну да, сутенер-рождественский-кекс.

В этом месте мне звонят организаторы, просят снять какого-то блогера. Мне кажется, к концу вечера в этом заведении не осталось никого, с кем бы я не побеседовала, кому бы я не улыбнулась. Даже редактору какого-то крупного издания. Которого, кстати, плохо сняла. В том углу свет был плохим. Но он так улыбался в итоге. так улыбался. Особенно, когда я ему задушевно втюхивала, что он имеет честь познакомиться с лучшим, правда-правда, лучшим портретным фотографом города Москва. Он даже задержался минут на пятнадцать, хотя уверял, что страшно спешит.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив