Завершая тему на долгий срок

ollako — 13.07.2016 Полагаю, что после описания вечера воскресенья, теперь я о Тане долго писать не буду. По крайней мере, открыто.
Я от нее не отказалась, я останусь ее мамой, пока у меня есть хоть малейшая надежда ее вытащить из этого жуткого состояния. Тем не менее, у нас с ней начался новый этап. Пока мы его проходим, подробности этого пути - дело только Тани. Ну, может еще нескольких, самых близких и понимающих людей. Особенно тех, кто тоже через это проходил. Я могу только надеяться, что поступила правильно, и это решение пойдет ребенку на пользу.


Решение вызревало давно, но четко и ясно я поняла его необходимость в тот вечер, когда я забрала Таню, и мы ехали с ней домой.

Весь ее вид показывал, что нисколько она не раскаивается ни в одном из способов, которым выбивала себе отчисление из лагеря. Она была довольна результатом - ее забирали домой. Та эмоциональная разруха, которую она оставила после себя, ее нисколько не заботила.
В тот момент я поняла, что ради достижения своих целей Таня не остановится ни перед чем. А последствия? Что - последствия. Она ж извиняется каждый раз, так что какие проблемы? Сразу вспомнился эпизод из "Хижины дяди Тома", когда одного из работорговцев пытаются пристыдить за недостойный промысел, разлучающий мужей с женами, родителей с детьми, за то, что его деньги построены на горе огромного числа людей: "ну, если это и правда грех - я потом покаюсь". Потом, ага. Когда зарабатывать сил не хватит. А сейчас надо бабло рубить. Цинизм, возведенный в степень.

Было видно, что мое обещание в случае намеренного срыва лагерной смены отправить Таню в реабилитационный центр она проигнорировала - слишком уверена была в моей привязанности к ней, а значит, я с ней так не поступлю.
Пока я была в лагере, с Таней я не обмолвилась ни словом. Отстранила ее, когда она с радостным воплем побежала ко мне навстречу, обгоняя Вику. Игнорировала ее попытки заговорить. Только тут Таня впервые напряглась и притихла. Показушность в поведении уменьшилась в разы.

Когда мы выехали с территории лагеря, я, не оборачиваясь к ней (Таня уже поняла, что дело пахнет керосином, поэтому не стала садиться рядом со мной, села сзади), сказала:
- Я должна тебя поздравить, ты добилась своего. Депортацию ты получишь по полной программе. Потому что ты депортирована не только из лагеря, но и из моей семьи.
Я знала, что со стороны Тани будет множество манипуляций, поэтому настроила себя на ровный, спокойный, даже безразличный тон.
- Останови машину! - заорала Таня. Я выполнила просьбу, и она выскочила на дорогу. Реветь, судя по позе.
Я подождала минут пять и подошла к ней.
- Таня, ты можешь продолжить рыдать в машине, чтоб мы одновременно с этим делом ехали домой? У нас еще 150 километров пути впереди, я не хочу приехать домой за полночь. Мне вообще-то завтра на работу.
Дите проигнорировало мои слова. Я сказала ей, что если ей не хочется решать вопрос депортации в Москве - мы можем решить его здесь и сейчас. Она остается на дороге и ждет полицию, которая ее заберет и отвезет куда надо. Я ее вызову, мне не сложно.
Таня пошагала на свое место. Манипуляция номер раз (давление на жалость) накрылась медным тазом - надо было срочно сочинять что-то более убедительное.

Следующей попытки ждать долго не пришлось. Немного погодя Таня завела со мной разговор, убеждая меня, что она ни в чем не виновата. Я не спорила. Кивала головой, приговаривала: я знаю, мне уже вожатые все рассказали. Таня уверяла, что все дурные замысли исходили исключительно от мальчика Д., а она просто его очень жалела, верила, что ему было плохо (ведь ей самой, по ее словам, там было плохо), поэтому не хотела сливать его взрослым. А когда он все же попался - решил перевести стрелки на нее.
Я подумала: конечно, Таня врет как дышит, но будет справедливо, если я дам ей возможность оправдаться - если она виновата, то доказательством вранья ее вина будет доказана окончательно. А если не виновата - то наверное, ее радость от отъезда домой следует признать справедливой.

Я остановила машину и снова позвонила начальнику. Передала Танины слова и спросила, может ли быть обратная ситуация - что Таня стала жертвой оговора.
Начальник пошагово рассказал, как разоблачали того и другого. Все-таки выходило, что Таня лжет, и зачинщицей беспредела была она. Тем более, что в момент отлова Таня уже признавалась в поступках, даже в объяснительной их описала (копию мне дали, но я не успела ее прочитать).
Я сказала Тане, что проверила ее слова, и вижу, что она лжет.
- Мама, но у меня тоже свидетели есть того, что и побег, и отравление, задумал Д! - зарыдала она. - Позволь мне доказать тебе, что я не виновата!
Последняя фраза - Танина любимая. Даже когда все доказательства ее вранья, воровства или мордобоя налицо - она ревет в три ручья и требует, чтоб ее научили при этом доказывать свою невиновность.
Я пожала плечами.
- Я ж тебе рот не затыкаю. Позволяю. Доказывай.
- Мне нужны деньги на детектор лжи!
Ну, это явная игра на чувства. Я сказала, что никакого детектора ей не будет, потому что с ее проблемами она даже детектору наврет. Я ей сказала, что нормальные люди не могут себя заставить плакать по команде, а она может. Или довести себя до истерики. А это значит, что она и детектор обманет, если надо. Ненормальных даже за детектор не сажают.

Таня еще подумала.
- У меня тоже есть свидетель, который может подтвердить, что Д. меня оговорил! - рыдая, уверяла она меня. - Это девочка П. Она в столовой слышала, как Д. просил у меня прощения, обещал во всем признаться, чтоб меня не обвиняли! Позвони ей и убедись, что я говорю правду!

Свидетель - это серьезно. Я до последней надежды готова проверять все "улики". Хотя уже было дофига случаев, когда Таня призывала опросить того или иного свидетеля, должного подтвердить ее невиновность. И когда я выполняла просьбу - я получала вместо подтверждения очередное доказательство Таниной лжи. Всегда поражалась этой ее то ли неспособности прогнозировать исход такого опроса, то ли надежде, что я постесняюсь беспокоить людей и поверю ей на слово.
Но сейчас я снова остановила машину, позвонила начальнику и попросила разрешения поговорить с девочкой П. Объяснила, зачем.
Начальник сказал, что Таня этот аргумент уже приводила и им, с девочку уже опрашивали, но если я хочу - могу с ней поговорить сама. П. позвали к телефону.
Девочка рассказала, что действительно была свидетелем разговора между Таней и мальчиком Д. Но вместо ожидаемого рассказа о том, что мальчик признавался в побеге, краже и попытке отравления, я услышала, что оказывается, в этом разговоре Таня ТРЕБОВАЛА от Д. взять все эти поступки на себя, обелив ее. В противном случае она угрожала обвинить его в воровстве декоративных камней еще у одного ребенка. Камни Таня заблаговременно выкрала и спрятала.
Испуганный Д. согласился взять вину на себя.
Возможно, Таня рассчитывала, что П. слышала только последнюю фразу, и подтвердит только ее.
Или, возможно, она считает, что достаточно обратить внимание человека на какую-то фразу (Таня по завершении разговора спросила у П, слышала ли она, что сказал мальчик, и та подтвердила, что слышала) - и у того не хватит ума проанализировать все остальное. В любом случае, того, что П слышала весь разговор, который передадут мне, она не ожидала.
К слову, на следующее утро после того разговора Таня выполнила угрозу. Поскольку мальчишка так и не решился на самооговор - Таня действительно стала обвинять его в воровстве, приписав ему кражу камней, которые она якобы "нашла" под лестницей. И только благодаря П. слышавшей их разговор накануне, удалось доказать, что хотя бы в этом вопросе мальчик не виноват.

Я рассказала Тане о результатах разговора с П. и спросила спокойно:
- Кому еще надо позвонить, чтоб убедиться в том, что ты белая ромашка, которую незаслуженно оболгали?

На этот раз Таня умолкла надолго.-

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив