Зачем мы ходим в театр?

Сам по себе вопрос этот, возможно, бессмысленный, однако он ведет к другому вопросу: «Является ли театр чем-то кроме развлечения?». Ожидает ли вообще что-нибудь от театра современный зритель, переходя из театрального буфета в зрительный зал?

Театр – зрелище, такова этимология этого слова, однако кино, компьютеры, спортивные игры, в принципе, удовлетворяют потребность современного человека в зрелищах. Не потеряет ли театр своего места в будущем мире?

Театр возник в Древней Греции из культовых шествий, танцев, ритуалов, прежде всего, во время почитания Диониса. У греческого театра - религиозное происхождение, он не имел какого-то самостоятельного значения, но был составной частью праздника. Средневековый театр-мистерия также сопутствовал религиозному культу. В Новое время театр стал вполне светским институтом. В театре стали видеть своего рода средство компенсации серости и прозы обыденного существования.

Но кого сейчас могут «обмануть» театральная бутафория и условности актерского ремесла? Но вот зритель перестал быть соучастником, как это было в прежние эпохи во время религиозных и мирских праздников. Театр превратился в своего рода музей, в котором показывают картины пришедшим отдохнуть от повседневной суеты людям.
Ж.-Ж. Руссо подверг театральные зрелища жесткой критике как раз в то время, когда европейский театр успешно развивался. В «Письме к Д`Аламберу о зрелищах» Руссо высказывает, на первый взгляд, столь же банальную, сколь и маргинальную мысль о том, что зрелища не могут быть полезными для общества. Зрелища – лишь забава, люди, увлекаясь выдумками, на деле получают не пользу, а всего лишь удовольствие. Если в спектакле налицо нравственные идеи, то терпит ущерб художественная сторона. Далее, в театральных постановках чересчур много внешних эффектов, напыщенной патетики, героев с неестественными страстями, а натуральность, простота отсутствуют. Чувства, которые испытывают зрители во время даже «душещипательного» спектакля, неподлинны, все их сострадание здесь – всего лишь «преходящее пустое волнение», которое заканчивается вместе со спектаклем, - «бесплодная жалость», способная породить лишь несколько слезинок, но не действительно моральные поступки. В общем, по мнению Руссо, в традиционном театре - не естественные чувства, а всего лишь страсти.

Гораздо привлекательнее и полезнее, с точки зрения Руссо, не традиционный новоевропейский театр, а публичное народное празднество, более соответствующее новому обществу. В публичных празднествах снимается различие между актерами и зрителями. В празднестве участвует народ, здесь никто никого не представляет, но только себя самого. Если угодно, театр без театра.

Когда-то я с удивлением и интересом узнал, что Н. Гоголь явно не желал, чтобы в его «Ревизоре» видели сатирическую картину российской жизни. Эта точка зрения Гоголя вызвала в его время раздражение и непонимание. Актер М. Щепкин, игравший в «Ревизоре», написал Гоголю письмо, в котором категорически настаивал на том, что все персонажи пьесы для него – обычные люди, чиновники со всеми их слабостями, а не страсти, на чем настаивал сам Гоголь. Знаменитая реплика «Над собой смеетесь!», по замыслу Гоголя, должна была быть обращена прямо в зрительный зал, - чтобы зритель почувствовал, что все это действие – лишь отражение его самого, его душевного «города», и испытал от этого потрясение. В современной терминологии это называется «театром сознания». Как бы то ни было, но, по-моему, такое представление о театре сейчас весьма актуально. Но, к сожалению, эта пьеса и сейчас воспринимается зрителями как возможность посмеяться над другими - над изворотливостью чиновников, человеческой глупостью и, тем самым, увериться в собственной добропорядочности. Хотелось бы знать, интересуются ли современные театральные режиссеры тем, какой видел свою пьесу сам Гоголь, какие он давал советы относительно актерской игры?