Якутская Троя

Когда я писала про Пепеляева и Строда, книга "Зимняя дорога" была прочитана всего на треть.

Вот теперь я знаю, какой была осада Трои, когда и защитники, и штурмующие были благородными и бесстрашными героями. Трудно найти художественное произведение , которое производило бы такое сильное впечатление, чем этот документальный рассказ.

Представьте: по бескрайнему, пустому, белому ледяному аду, при -50, когда слышен только "шепот звезд", двигаются, увязая в снегу, друг другу навстречу два отряда героев под предводительством равно благородных и бесстрашный вождей. "Шепот звезд" - это звучание льдинок, в которые превращается на таком морозе дыхание. Пепеляев и Строд, двое перед лицом вечности.


Иван (Ян) Строд


Анатолий Пепеляев

Они оба хотели одного: свободы и счастья народа. Оба не хотели ничего для себя. И встретились они у Богом забытого стойбища Сысыл-Сысы, в котором и было-то всего 5 юрт. Так вот, взять это маленькое стойбище пепеляевцы не смогли. Красные держались твердо. Ни голод, ни холод, ни отсутствие воды и лекарств, ни недостаток патронов не заставили их сдаться. Когда тяжелыми пулеметами были разбиты их самодельные укрепления из замершего навоза, в ход пошли мертвые. Стены выложили из трупов своих товарищей и трупов пепеляевцев. Передвигаться за этими "укреплениями" можно было только на четвереньках, потому что каждый высунувшийся немедленно получал пулю. Кто-то сходил с ума, кто-то умирал от обморожения или заражения крови. Снега в периметре не было, его весь использовали для питья. Пятачек, огороженный штабелями трупов, был красным от крови. Но красные не сдавались. Более того, Строд периодически отправлял к Пепеляеву парламентера с требованием немедленной капитуляции!. Когда им пригрозили, что привезут пушку, оставшиеся в живых подняли флаг, достали гармошку, и запели Интернационал. «Молодец Строд, хочет умереть под своим знаменем», — говорили о нем пепеляевцы, а он в свою очередь с подчеркнутым уважением относился к их командиру и на судебном процессе в Чите не сказал о Пепеляеве ни одного дурного слова. Рассказывая о последних днях осады, Строд между делом вспомнил, что тогда пепеляевцы впервые начали вести огонь разрывными пулями. Видимо, кто-то из членов трибунала ухватился за эту деталь и попытался спровоцировать Строда на обвинение белых в жестокости (его показания содержат только ответы, без вопросов), потому что он счел нужным пояснить: «По тщательном размышлении я понял, что это не жестокость, а желание заглушить от нашего слуха орудийную пальбу». При стрельбе такими патронами выстрелы звучат громче, осаждающие хотели скрыть от осажденных, что приближаются части краскома Байкалова, и Строд честно об этом сказал, чтобы не приписывать врагу то, чего не было. «С прибытием Пепеляева зверства прекратились», — заявил он, имея в виду предшествующий его высадке в Аяне период Якутского восстания, когда бывало всякое.

Пепеляев не хотел никого убивать. Он постоянно предлагал "красным братьям" почетную капитуляцию, отправлял парламентеров, объяснял, что никого не расстреляют. И знаете, Строд ему верил. Когда уже полумертвые, обессиленные красные решили пойти на последний прорыв, раненые должны были остаться в юрте. И никто ни на минуту не усомнился в благородстве Пепеляева: напротив, они были уверены, что раненым будет оказана медицинская помощь , и они будут эвакуированы в тыл ( хотя, какой тыл в бескрайней белой пустыне? ). Надо отметить, что пепеляевцам было немногим лучше, разве что больше снега, который можно превратить в воду. Замерзшие, полуголодные, они не отступали, а снова и снова шли в атаку

Среди ледяного безмолвия люди убивали друг друга за счастье народа.

«Над ними было одно небо, которое ставило их всех перед лицом вечности…», — приводит Юзефович слова адвоката Пепеляева...

Строд был в 1938 году расстрелян спустя двадцать дней после расстрела Анатолия Николаевича Пепеляева, с которым он когда-то воевал в якутской тайге.


Иван Строд


Анатолий Пепеляев



БРАТЬЯМ-ДОБРОВОЛЬЦАМ СИБИРСКОЙ ДРУЖИНЫ. Стихи Пепеляева

Не на радость, на подвиг тяжелый мы шли,
От людей мы не ждали награды.
На пути разрушая преграды,
Крестный путь мы свершили одни.

По болотам, лесам, по оленьим тропам
Высоко поднимаяся в горы,
Чрез овраги, ущелья, зажоры
Смело шли мы навстречу врагам.

И осенней порой чрез хребет Становой,
Далеко растянувшись по скалам,
По лесистым крутым перевалам
Перешли мы Джугджур снеговой.

Летний зной нас палил, дождь осенний мочил
И морозила зимняя вьюга.
По дремучей тайге, завывая в пурге,
Отрывая ряды друг от друга,

Шел дружинный отряд, не страшася преград,
С твердой верою в правду и в Бога,
Нес идею свою и в суровом краю
Проложил он к народу дорогу.

" У одного из офицеров Сибирской добровольческой дружины, поручика Эдуарда Кронье де Поля, была с собой записная книжка, отобранная у него в плену и вместе с дневником Пепеляева вложенная в их общее следственное дело. В августе 1922 года, на пароходе, по пути из Владивостока в Аян, Кронье де Поль выписал в нее цитату из томика Метерлинка, который он захватил с собой в Якутию: «Мы знаем, что во вселенной плавают миры, ограниченные временем и пространством; они распадаются и умирают, но в этих равнодушных мирах, не имеющих цели ни в своем существовании, ни в гибели, некоторые их части одержимы такой страстностью, что, кажется, своим движением и смертью преследуют какую-то цель».

Добавить нечего."