Я периодически старюсь почитывать современную
strogaya_anna — 15.05.2011 Я периодически старюсь почитывать современную прозу.Нравится, не нравится - культуролог я или нет, в конце концов?
Сегодня вот попробовала почитать молодого современного автора, которого стало со всех сторон много - то с ним интервью,то он на канале культура как представитель молодого поколения что-то говорит, то в ленте кто-то его упоминает.
Ну и премии тамвсякие.
Ознакомилась.
Ниже - несколько цитат
Бабушка имела два класса образования, но страстно писала письма родне. Она не выпускала ручку, пока не закончит письмо. С ошибками, по-своему понятыми словами, однако зажигательным слогом изводила несколько страниц за полчаса.
Под этим стеклянным куполом в моей группе, на моей кафедре, на всем курсе все были одинаковых настроений: ликовали навстречу времени.
Тут, в старинном доме напротив Кремля, все было трижды окей.
Он превосходно играл на рояле, наученный этому сызмальства, и рассказывал о попугае, которого возил по клиникам, спасти не мог, и закопал в сад
Попахала с бабами в поле, похоронила отца-рыбака, и повезла себя, детей да свою мать в уральский городок Еткуль, к родным, где устроилась кастеляншей при гостинице.
Она была моим прибежищем, лесная, загадочная, и пускай отвечала малословно и совсем просто, я черпал силы, чтобы завтра снова войти под стеклянный купол.
Мы сидели с ребятами, и лакали пиво.
Мы поехали ночной Москвой, огни лизали бабушкино скуластое лицо, ходили желваки ненасытно и странно.
В еде бабушка, как первобытный человек, была оригинальна, сочетая несочетаемое: курицу закусывала шоколадной конфетой, баклажанную икру – бананом, селедку – печеньем.
Пролежала после два дня без сознания и ее не стало. Я поцеловал щеку, холодную, серый глаз отражал зимнее окно, раму, похожую на крест, неопрятно утепленный ватой и пластырем
На пронизывающем ветру зимы колыхались, жили, роптали седые волосы между зубьев гребня. Бабушкины. Я выхватил гребень из помойки, торопливо поцеловал.
Зато Коля пил много рома с соотечественниками, а также неграми и латиносами, и выучил несколько тамошних песен, которые горланили, обнявшись, и он забавно переиначивал на русский лад — получался нелепый набор слов в стиле футуриста, но слова история не сохранила.
Однажды, когда я пришел вечером, меня встретили множеством пельменей, жирных и сальных, которые лепили полдня, очевидно, бранясь
Грецкий орех, взломанный ягодицей, и Лев Толстой, в которого ты, наконец, вчитался. Читая, выедая ореховую мякоть из осколков, я постепенно вошел в такой нежный транс, в причудливое очарование такое, что неожиданно почувствовал себя другим. Ослепительное прояснение, спровоцированное ясной погодой, открыло толстовский контекст, который не даст никакой литературовед. В этом простецки-изящном, солнечно-затуманенном толстовском контексте я поехал на велосипеде за арбузом.
Ну,что я могу сказать как культуролог...
Небрежное отношение к слову,собственному,напечатанному,растиражированному,как и к чужому- явление времени.