Выпечка, чка, чка

inkogniton — 05.12.2012 Дорогой Нике, совсем недавно сделавшей, на мой взгляд, один из величайших подвигов, она испекла торт Прага. Дорогому тому, кто всё умеет и терпит меня столько времени, несмотря ни на что.

Невероятно завидую всем тем, кто умеет печь. Это настолько мне недоступно, насколько мне недоступно восхождение на Эверест. Нет, пожалуй, на Эверест я, наверное, смогу. Особенно, если доведут. И чего туда лезть, право слово, сколько его там, этого Эвереста? А вот печь... Неумение печь у меня, кажется, генетическое. По маминой линии в третьем поколении. В смысле, моя прабабушка по маминой линии была прекрасным кулинаром. Она пекла такие торты, загляденье просто. И все торты немедленно съедались и все только мечтали о том, когда она испечёт следующий.

Но бабушке это умение уже не передалось. За всё своё детство не припомню я ничего, что испекла бабушка. Мама рассказывала, что бабушка два раза в жизни пекла ей Наполеон. Это был, как бабушка его называла, военный Наполеон. Но мама утверждает, что никогда не ела ничего вкуснее. Маме это точно не передалось. Мама пыталась печь один раз. Моя вторая бабушка, которая была необыкновенным кулинаром, за тортами и пирожками которой выстраивалась очередь из всех соседок, соседок соседок и прочих прохожих, рассказала маме рецепт медовой коврижки. Она сама тогда уже сильно болела и руководила процессом из другой комнаты. Коврижка обещала быть богатой. В неё входил и мёд, и орехи, и изюм, и масло, и сухофрукты и ещё много чего. Это должен был быть шедевр. Мама честно бегала каждые три минуты за консультацией: сколько муки? Сколько возьмёт, - отвечала бабушка, уверенная в том, что это совершенно конкретная формулировка. Сколько масла, сколько яиц? - прибегала моя мама в панике. Посмотри по состоянию теста, увидишь, что чего-то не хватает, добавь ещё, - наставляла её бабушка.

Мама не понимала, что значит возьмёт, и какое конкретно должно быть состояние у теста. Оно должно быть весёлое, грустное, задумчивое? Какое? Но она честно сделала, как могла. Когда коврижка была готова, мама её попробовала и подумала о том, что, наверное, тогда, в давние времена, когда совсем ничего не было, это считалось вкусным. Было жалко продуктов, но желание бабушки выше каких-то несчастных орехов и масла. Мама принесла щедрый кусок коврижки бабушке на пробу. Бабушка попробовала, скривилась: какой ужас, что это такое? Это не медовая коврижка, это вообще не коврижка, это чёрт знает что такое! И даже он не знает, - вздохнула моя бабушка и посмотрела на маму долгим взглядом, в котором читалось всё. Читалась жалость к маме - боже мой, она даже коврижку не сумела приготовить, - читалась жалость к папе: бедный, бедный мой сыночек, какой кошмар ему достался, как же не повезло; читалось послевкусие от этой самой коврижки, от которого, по свидетельствам очевидцев, действительно не удавалось избавиться раньше, чем через час. Если мне не изменяет память, больше мама не пекла. Для чего издеваться над самой собой? Не умеешь, не берись - решила моя мама и живёт в мире и в согласии с собственным решением по сей день.

Чего нельзя сказать обо мне.

Лютой ненавистью ненавидела я Элину в детстве. Мало того, что она не сбегала с уроков и поэтому мне её всё время ставили в пример, но она ещё и убирала квартиру (каждый день!), и, что ещё хуже, пекла! То, что мне умение печь не передалось уже в квадрате, я поняла ещё в детстве. Тогда, когда в один из дней решила, что я нисколько не хуже Элины и тоже могу и убрать, и испечь. Не сбегать с уроков было выше моих сил, но я могла, по крайней мере, хоть в чём-то с ней сравняться. Я испекла зебру. Квартира стояла в дыму; я израсходовала месячный запас масла, молока, муки, сахара и соли, но я её испекла. Она была кособокая и немного подгорела. Она грустно прилипла тем самым боком, который по рецепту должен был подняться, как и второй, но не поднялся. Ему было наплевать на мои страдания - у него самого жизнь была совсем не сахар. Зебра была относительно съедобной. Всё в этом мире относительно. Именно в рамках этой мировой относительности моя зебра была съедобной. Я бы не стала называть её зеброй. Она, скорее, была зяброй. А если совсем откровенно, видимо, крокозяброй. Крокозябра размером с тарелку грустно смотрела на родителей. Они ещё не знали, что зябра должна была быть совсем иной. Что я пробовала три раза. Но всякий раз всё летело в мусорное ведро. Нет, поначалу я честно пыталась исправить. Если было мало муки, я досыпала муку. Но потом оказывалось, что тесто слишком крутое. Тогда я доливала молоко. Но после этого оказывалось, что тесто слишком жидкое. И я честно пыталась всё исправить, досыпав муку. Но после этого оно оказывалось слишком крутым и я решала, что это уже спасти невозможно, тем более, что было совершенно непонятно, сколько там муки и молока на данный момент, а значит непонятно, сколько надо добавить яиц, сахара, соли, чтобы сохранить нужные пропорции. Мне было двенадцать лет, звонить я никому не могла, и я честно пыталась до последнего. Последнее смотрело на родителей из тарелки и вызывало благоговейный ужас. Чести ради, они всё съели. До сих пор я не понимаю как.

Потом я долго не решалась даже смотреть в сторону выпечки. Потом, как-то раз, кто-то меня сильно просил, и я чего-то там испекла. Поскольку моя память хранит меня, она позаботилась о том, чтобы тот эпизод из неё испарился в тот же момент. Но около года назад, начитавшись и насмотревшись, я решила: ну что, я совсем тупая? Ну неужели я не справлюсь с такой глупостью, как печь? Ну что там, в конце концов, может быть такого сложного? Тут следует отметить, что мой дорогой друг достаточно неплохо печёт. Но я решила: я же девочка, в конце концов! Я тоже буду печь. За неимением блендера и миксера, все рецепты, в которых следовало что-либо взбить, отсекались на корню. Начать я решила с чего-то простого. Такого, где в самом конце рецепта, заветное предложение: всё смешать, поставить в духовку, ждать полчаса. Но в первом же предложении было сказано растереть желтки с сахаром. Я гордо отделила желтки от белков. Не отделившиеся - на яичницу. Сами идиоты, я их просила вместе плюхаться? Кто сказал, что яичница из двенадцати яиц это слишком много?! Много вы понимаете в яичницах. Это в самый раз. И ещё два белка - те, которые, наконец, отделились. Насыпала сахар и... замерла. Я совершенно не понимала, что значит эта фраза. Желтков было мало, сахара много, что значит растереть?

- Помоги мне, - прибежала я за экстренной помощью, - ты же всё знаешь, скажи мне, что значит эта фраза?
- Что делать надо? Как что, - он смотрел на меня так, что я поняла, что рискую проиграть все заработанные за время совместной жизни очки, - растирать! Бери ложку, вот эту - большую деревянную - и растирай.
- Пожалей меня, - взмолилась я, - объясни как идиоту! Что значит растереть?!
- Значит смешать их вместе вот такими движениями - видишь, как будто трёшь, - у него так ловко это получалось, что ко мне моментально вернулась уверенность.
- Ага, поняла. А долго?
- Что долго? - я точно проигрывала очко за очком.
- Тереть долго?
- Пока сахар не перестанет хрустеть. Вот как почувствуешь, что уже ничего не хрустит, значит уже всё.

Через сорок минут мне начало казаться, что я готова сделать всё, что угодно, если кто-нибудь заберёт у меня из руку эту идиотскую миску, в которой была странная субстанция. Она всё ещё хрустела.

- Слушай, а если она ещё хрустит?
- Если тебе лень, прекращай, - посмотрел он в миску и недовольно крякнул, - Но учти, что тогда и в готовом пироге будет хрустеть.

Подумаешь! Пусть хрустит - ещё лучше. Я бегала за помощью всё время, что предполагаемый пирог находился в духовке. Я никак не могла понять идею с зубочистками. Если мне когда-нибудь, кто-нибудь ещё раз скажет эту загадочную фразу - тыкай зубочисткой, как будет готово, сразу увидишь, - я его убью! Я ничего не видела. В рецепте было сказано печь либо сорок минут, либо ориентироваться на свою духовку. Я не могу ориентироваться на духовку - мы с ней только что познакомились. Это просто неприлично: в самом начале знакомства, и сразу ориентироваться. Я ей кивнула, она посмотрела на меня презрительно-высокомерно. Знакомство состоялось. То, что тогда получилось, в мире, где всё относительно, можно было есть. А хруст - ну подумаешь, это же прекрасно, когда чуточку хрустит!

- Я поняла, - вынырнула я из пучины интернета, который пестрил рецептами и указаниями для тех, кто совсем, ну совсем ничего не умеет, - мне нужен блендер. И миксер. И тогда я смогу печь. А без блендера и миксера не смогу. А вот если будет блендер и миксер, - загадочно закатила я глаза, - вот тогда...
- Дорогая, любимая, - на меня смотрели необычайно внимательно, - если тебе хочется блендер и миксер, мы купим тебе и блендер и миксер. Но ты уверена, что они тебе нужны?
- Уверена!

Я была уверена, что как только необыкновенные блендер с миксером перешагнут порог моей кухни, я смогу испечь всё, что угодно. Даже то, что совершенно невозможно. Миксер, который я присмотрела, стоил приблизительно как наша машина.

- Нет, пожалуйста, если хочешь, мы его купим, - на меня смотрели как на пациента марсианского сумасшедшего дома, - но ты уверена, что это единственный миксер, который может доставить тебе счастье? И потом, - он рассматривал технические характеристики миксера и приводил дополнительные доводы, - тут написано, что это замечательный промышленный миксер. Им можно одновременно взбивать до пяти литров чего нибудь. Ты представляешь, сколько это пять литров яиц, к примеру?

Нет, я категорически не представляю, сколько это пять литров яиц. Я яйца измеряю штуками. Что такое пять литров яиц, у меня не получится угадать даже с третьего раза. Но если рассуждать так: пять литров яиц это столько, сколько приблизительно влезет яиц в пятилитровую банку. Даже чуть больше, так как я собираюсь их пихать туда прямо в скорлупе. Опыт показал, что это очень много яиц. Значительно больше, чем я видела в каком бы то ни было рецепте. И тот миксер, как мне было не жаль, мы не купили. Мы купили другой миксер. И другой блендер. И я воспряла. Раз есть миксер и блендер, значит я могу испечь всё, что угодно! Ура, я вступлю в ряды славных кондитеров и никто уже не сможет сказать, что у меня вместо рук ноги, и обе, к тому же, левые. Я им покажу!

Рецепты тортов, где: сделайте тесто, разделите на кусочки, раскатайте, выпекайте по одному, - я отбросила сразу. Тут мне даже миксер не поможет. Такого я не сделаю в жизни. Я могу только где: взбейте, разотрите (оказалось, о чудо, что с точки зрения миксера, что взбить, что растереть, раз плюнуть), смешайте, поставьте, ждите. Я погрузилась в холодное и равнодушное к моим страданиям море интернета. Оно поглотило меня надолго - часа на три. Пожевало и выплюнуло. Оказалось, что я ничего не знаю о коварной кулинарии. В одном рецепте одного, невероятно выглядящего , торта, мне предлагалось взять двадцать три грамма миндальной муки и тринадцать граммов белков. Сия просьба ввергла меня в длительные раздумья. Мои весы - те, на которых взвешиваюсь я, - различают с точностью до ста граммов по инструкции и со стандартным уклонением плюс-минус полкилограмма в действительности. Они на эти двадцать три грамма даже не поморщатся. Весы чада различают с точностью до десяти граммов. Но и это, к сожалению, значит, что они плюнут и не почувствуют. А что, если я положу двадцать пять, вместо двадцати трёх? Всё пропало. Это будет несъедобно, отвратительно, и я попаду в Лимб - причём сразу. Что такое белки в граммах, я не представляла себе даже приблизительно: с моей точки зрения, они идут в штуках. Все, кто в этом понимает - пожалуйста, не переубеждайте меня. Я же где-то в глубине души понимаю, но это слишком глубоко, я так далеко не попадаю: даже в свою собственную душу.

О, чудо - яйца в штуках. Читаем, читаем. Возьмите немного фиалковой воды... Чего-чего взять? Могу взять дубовой коры. Фиалок нет. Ладно, не отчаиваемся, продолжаем дальше. О, какой замечательный торт. Посмотрим, посмотрим. Так: три вида крема, четыре вида коржей, сверху безе... Гм... Идём дальше. Что такое гелевый краситель? Эй вы там - вы сошли с ума? Какой краситель, вы о чём? Гель это такая штука для волос: чтобы стояли колом на голове. Я точно знаю. В восемнадцать лет я этим пользовалась. Может, завалялись остатки... Нет, вряд ли. Не льсти себе, дорогая, тебе же не действительно девятнадцать, что бы ты там ни праздновала. Возьмите немного розового экстракта, - предлагали мне в первых строчках следующего рецепта. Чёрт побери, я же была в магазине, надо было розы купить! А как его из них извлекать? Ищем в интернете: извлечение из роз розового экстракта. Что?! Что это такое? Ладно, проехали. Будет без роз и без экстракта. Посыпьте готовый торт пищевым золотом, - гласил очередной рецепт. Это только подтвердило мне то, что я очень, ну просто невыносимо мало, знаю о кулинарии. Пищевое золото... Хм... Если натереть моё колечко на мелкой, исключительно пищевой, тёрке, это уже будет пищевое?

Как оказалось, я вообще ничего не знаю. Рецепты требовали от меня тростникового бразильского сахара; не просеянной ячменно-ржаной муки с вкраплениями какого-то кенийского особенного зерна; яйцá дикой ястребихи, пойманной исключительно в полночь, исключительно в горах; пера жар-птицы и хвоста кентавра. Ничего из этого, даже с миксером и блендером, у меня не было. Никаким образом ни миксер, ни блендер не помогали мне в моём славном начинании.

- Дорогая, хватит мучиться, - раздался елейный голос с дивана, - хочешь, я испеку что-нибудь?

Ну уж нет. Согласиться, значит было признать своё полное поражение. Полный провал. Позор. Я продолжала шерстить бесконечное число страниц, сулящих при небольших усилиях (это совсем несложный и очень вкусный торт - я пекла его всего три дня, всего пять часов в день; главное, правильно распределите время и не слишком перетруждайтесь) замечательный результат. И вот, я нашла: потрясающе. Всего-то взбить, размешать, перемешать, поставить, зубочисткой проверить. Что-то мне это напоминает. Кажется, я это где-то видела. Кажется, что-то такое в моей жизни уже было. Я быстро вернулась на начало страницы. На меня смотрело название, выведенное красивыми каллиграфическими буквами, прямо мне в глаза, совершенно бесстыдно: Зебра.

Я бесконечно завидую всем тем, кто умеет печь. За этими людьми будущее. Они умеют всё. По сравнению с этим, слетать в космос задача для второклассника.

- Дорогая, не расстраивайся. Мы же давно договорились, что твоя миссия это услада глаз. Для чего тебе эти глупости? Хочешь, я испеку Наполеон? Хочешь?
- Убью. - Невозмутимо ответила я, думая о том, как быстро он сделает Наполеон.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив