Великая Отечественная война - в истории моей семьи.

Великая Отечественная война – в летописи моей семьи 
________________________________________ 
XII ЕЖЕГОДНЫЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ КОНКУРС 
ИСТОРИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИХ РАБОТ СТАРШЕКЛАССНИКОВ 
«ЧЕЛОВЕК В ИСТОРИИ. РОССИЯ – ХХ ВЕК» 
Автор: 
Елена Мязина, учащаяся 8 класса «б», МБОУ «Гимназия № 48». 
Руководитель проекта: 
Светлана Прокопьевна Мязина преподаватель дополнительного обучения МБОУ 
ДОД «СДЮТ и Э» 
Норильск 2010 год 
Оглавление 
1. Введение 
2. Результаты исследований 
3. Источники 
4. Приложения 
Введение 
«Работа тыла - это половина Победы, 
а может быть и больше…» маршал СССР Георгий Константинович Жуков. 
Легендарный комдив, дважды герой Советского Союза генерал П.И. Батов высоко ценил роль тружеников тыла в победе над фашистами. Он подчеркивал, что не только фронтовики сражались с врагами, но и женщины, старики и ребята самоотверженно трудились на эту победу в цехах оружейных заводов и на сельскохозяйственных полях, выпуская "самый мощный снаряд", который называется "хлеб". 
Мы - поколение правнуков Войны, имеем смутное представление о тех годах. Нам неведом свист пуль, звук бомбовых разрывов. Нам не знаком голод, похоронки, потерявший на войне ногу отец, рано поседевшая мама. Только тому, кто испытал все это, известно, что есть война.
Чудовищная рана нашей Родины, громадные людские потери, но, в то же время, огромный патриотизм граждан - вот настоящее лицо войны. Нам, молодым, тяжело представить, каково это, поливать кровью каждый кусочек родной земли, трудиться не покладая рук в тылу, голодать. 
К счастью, еще остались живые свидетели тех страшных лет, чтобы рассказать нам об этом. Тот, кто не знает истории, не может быть достойным гражданином соей родины, и мы должны знать правду.
Летопись моей семьи тесно переплетается с историей России, поэтому я считаю для себя важным найти и привести в порядок документальные свидетельства нашего военного прошлого. В Отечественной Войне участвовал мой родной дедушка. Именно он помог мне воочию представить, что и как происходило в те тяжелые годы. 
Цель работы: Сбор и упорядочивание архива семьи, запись воспоминаний моего деда, Мязина Г.И, изучение его биографии, связанной с участием во Второй Мировой войне. 
Объект изучения: Семейные документы, письма и фотографии. 
Предмет изучения: Семейные факты, имеющие отношение к военной истории.
Методы исследования: 
Запись устных свидетельств, подбор и расшифровка семейных архивных данных, изучение материалов, найденных в интернете. 
Основным источником для меня стали фронтовые воспоминания дедушки, Мязина Г.И. 
Задача: 
1. Сформировать из мемуаров Мязина Г.И. подробную историческую справку.
2. Отыскать семейные военные реликвии. 
3. Упорядочить фотоархив семьи. 
Результат исследования: 
Первой фазой моей поисковой работы была историческая справка о моем дедушке – Мязине Г.И.
Во второй фазе, по воспоминаниям деда, я восстановила подробную картину его далекого детства. Он жил в Красноярском крае, в селе Малая Минуса Минусинского района, и, в начале войны, ему было только двенадцать. 
Богатый скотоводческий колхоз "Спартак" занимался разведением коров и даже имел солидную звероферму по выращиванию черно-бурых лис. Почти что все мужчины села были на фронте, поэтому сельхоз работы стали обязанностью женщин, престарелых сельчан и подростков.
Это была мужская, взрослая работа, для современных людей, непосильная. Но все, и ребята, и взрослые, самоотверженно старались побольше продуктов и хлеба отправить на фронт, трудились для победы.
В процессе изучения воспоминаний дедушки, было выяснено, что из семьи Мязиных воевали на фронтах Второй Мировой войны его отец - Мязин Иван Матвеевич, родившийся в том же селе в 1904 году, и брат - Мязин Николай Иванович, который родился в 1926 году. Теперь нужно было собрать информацию о Мязине Иване Матвеевиче, моем прадеде, которому, по имеющимся документам, в момент ухода на фронт, было 37 лет. Прадед воевал героически. Свидетельством этого являются его награды, бережно сохраненные его сыном, моим дедушкой:
Это медали СССР:
«За взятие Будапешта»; 
"За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг."; 
«За оборону Сталинграда»; 
«За боевые заслуги»;
ордена:
прадед дважды кавалер Ордена СССР Красной Звезды и 
ордена Отечественной войны II степени;
Анализируя документы, мы узнали, что прадедушка был призван 3 ноября 1941 года, начинал воевать в 1942 году в 11792-ой части гаубичного артиллерийского полка, а закончил в 1945 году. Участвовал, по документальным свидетельствам, во многих боевых операциях:
с 09 октября 1942 года – на Сталинградском фронте; 
с 13 февраля 1943 года – на Юго-Западном фронте; 
с 17 ноября 1943 – на Украинском фронте; 
с 17 февраля 1944 года – на Украинском фронте; 
с 6 июня 1944 года – на Карельском фронте; 
Со 2 декабря 1944 года по 10 августа 1944 года – на Украинском фронте; 
Воевал в Южной группе войск в июне 1945 года. 
18 ноября 1942 года прадед получил контузию, в середине 1943 года (23 августа) прадедушка был ранен в голову , 9 июля 1944 года - снова ранение головы, на этот раз легкое. 
Демобилизовался с фронта 23 июня 1945 года.
Заключение: Проведя много времени со своим дедом, слушая его воспоминания, я осознала, насколько память сближает родных людей. Я стала лучше понимать старшее поколение, прониклась к деду и прадеду огромным уважением, за то, что они, каждый по-своему, добывали для нас Великую Победу. Они - это часть нашей многогранной истории, и мы не имеем право забывать об их подвигах. Теперь наша очередь сохранить и передать потомкам память о Великой войне, о незабываемой славе нашего народа, ведь мы тоже его часть. Меня поразило, с какой точностью дед, до мельчайших деталей, воспроизводит события минувших лет, и как трепетно он хранит память о своем отце. Именно, благодаря таким свидетельствам, мы и помним хронологию событий истории России.
Работа настолько увлекла меня, что теперь я хочу поработать над изучением военного детства своих бабушек, раскрыть факты репрессий по отношению к отцу моей мамы.
Мои источники: 
1. «Весна Великой Победы» - буклет. Типография «Ситал». 2000. 
2. Фронтовые воспоминания и биография Мязина Г.И. 
3. Архивные семейные документы. 
4. Информация из интернета httr://www.musem.ru 
5. Военный билет прадеда.
Приложение 1
Мязин Гавриил Иванович, русский по национальности, уроженец с. М-Минуса, Минусинского р-на Красноярского края, 7 апреля 1930 года рождения. В настоящее время, с 1972 г. живет в г. Норильске. Закончил педагогическое училище в г. Минусинске в 1948 году; в 1952 году окончил исторический факультет Абаканского педагогического института, окончил Абаканское музыкальное училище. Дирижировал хором. Работал учителем музыки. В годы ВОВ жил в селе М - Минуса, Минусинского района, Красноярского края. Сейчас проживает в р-не Талнах г. Норильска, по адресу: Рудная 35, кв. 205. Около 60 лет трудился учителем. Вел активную общественную жизнь - более семи лет работал в бюро Городского комитета Комсомола в Минусинске, два года был исполняющим обязанности секретаря Горкома Комсомола, три года боролся с хулиганством, будучи начальником штаба комсомольского активного отряда (КАО). Создал семь добровольных отрядов из числа комсомольцев Минусинска, тринадцать лет являлся секретарем парторганизации школы № 27. Сейчас уже более 12 лет руководит в Талнахе Советом ветеранов ВОВ. 
За работу учителем истории и музыки и истории заслужил девять трудовых медалей, значок «Отличник народного просвещения», три почетных знака за труд в сфере обучения и общественной деятельности в Норильске. В течение двенадцати лет и по настоящее время является председателем Совета ветеранов ВОВ г. Талнаха. 
В воздухе витал призрак войны. Николай, мой старший брат, и его товарищ Гриша Попов в диспуте на уроке истории высказали подозрение в неискренности Риббентропа, подписавшего пакт о том, что Германия не собирается нападать на Советский Союз. Они усомнились в том, что министр иностранных дел Германии «не дожит камень за пазухой». Это говорит о хорошей политической подкованности 14-летних школьников.
А летом 1941 года все услышали по радио о подлом нападении немцев на СССР. 
За день до войны в воскресенье рано утром, когда мама (Федосья Харитоновна Мязина) и бабушка Мария занимались приготовлением завтрака, лежа в кровати, я услышал, как папа (Иван Матвеевич Мязин) и мой пятнадцатилетний брат Коля обсуждали возможность войны. Брат спрашивал, обязательно ли будет война, и не может ли быть такого, что Россия и Германия вступят в войну, а потом другая страна (США, например) легко одолеет обоих, ослабленных войной, противников. Отец ответил, что предсказывать трудно, но, вероятнее всего, война с Германией будет и продлится она долго, по аналогии с Первой Мировой. Как мы теперь понимаем, простой народ разбирался, что к чему, ведь немцы хотели, чтобы войны была молниеносной.
Отец пообещал брату, что тот успеет повоевать, потому, что, если будет война с немцами, то не меньше четырех лет, как та, «первая». Он еще сказал, что им обоим придется повоевать. Я очень испугался, потому, что считал брата ребенком, таким же, как я сам. Но вышло по-папиному, Колю призвали спустя два года. В десять часов утра 22 июня к нашим воротам примчался человек на взмыленной лошади, и мы услышали: «Мязины, война!». Потом он поскакал дальше, и, выкрикивая фамилии соседей, колотил в ворота и созывал всех соседей на митинг в сельский клуб к полудню. Огородниковы, Костины, Рязановы и другие потянулись в центр села, к правлению, где на сцене размещался письменный стол, и был единственный в селе радиоприемник. Все сбежались семьями и ждали, тревожно переговариваясь. Они уже понимали, что случилось нечто страшное, то, о чем давно с ужасом догадывалась вся страна. На сцену взошел Судаков Яков Александрович, председатель правления колхоза «Спартак». Он был мрачен и собран. В полдень, он включил радио, и по нему диктор сообщил о том, что началась война. К этому времени она шла уже четыре часа. 
Люди слушали объявление Молотова, министра иностранных дел, о подлом нападении фашистов на нашу Родину напряженно и сосредоточенно. В их глазах застыли ужас и отчаяние. Мы, ребятишки еще не отдавали себе отчета в том, как это чудовищно, и что нас всех ждет. Да и никто этого еще не знал. Потом Судаков выключил радио и заговорил о том, что на границе уже льется кровь наших людей, гибнут наши солдаты и мирные люди. После его речи народ спонтанно сбился вокруг тех ветеранов, кто воевал в Первую мировую. Слушали рассказы, спрашивали совета, мужики нервно дымили папиросами. Но война не была такой уж неожиданностью, потому, что международная обстановка и противостояние в мире были накалены до предела, как и наши нервы. Так для нашего села, как и для всей Росси, началась великая черная полоса, под названием «война». Тогда, в несколько суток, были мобилизовано восемьдесят мужчин. Дальше на фронт призывали уже меньше народу - пятьдесят, потом тридцать, двадцать человек, пока мужчин в селе почти не осталось. Неподалеку от маленькой деревянной церкви, на краю села, люди прощались. Такой огромной массы людей, в нашем селе, я никогда не видел ни до, ни после этого дня. После ухода трудоспособных мужчин в деревне только старики, детишки и женщины остались. До ухода на фронт, до конца 1941 года, папа был водителем в колхозе. Николай дождался призыва в семнадцать лет к осени 1943 года. Мать, я и бабушка остались дома одни, без мужиков. Шестидесятилетняя Баба Маша работала в колхозе огородницей и ухаживала за домом. Мать раньше заведовала детским садиком, но в войну садик закрыли. За малышами присматривали подростки, которые и сами еще были детьми. Ребятишки, маленькие, грязные, голодные и беспризорные сильно нуждались в заботе, которую им некому было дать. Все взрослые и подростки трудились круглые сутки.
Мать назначили в полеводческую бригаду бригадиром, а спустя время она возглавила молочно-товарную ферму (МТФ). Поголовье скота было очень большое, и, кроме заведования фермой, мама сама обслуживала пятнадцать коров, кормила, доила, убирала, стелила сено на ночь. Ей случалось и подменять работниц, когда их маленькие дети болели. Маму часто по вечерам вызывали в правление на летучки и собрания. Возвращалась мать домой за полночь. Когда это случалось, материных коров распределяли по три-пять животных по другим работницам фермы, а заботы по уборке брал на себя я. Я приходил убирать за коровами после занятий в школе. Добираться до фермы приходилось далеко за деревню, а наш дом был на краю села, и возвращаться домой было темно и очень страшно, потому, что из леса частенько выходили голодные волки. По два-три раза в неделю я возвращался с фермы в кромешной темноте в полночь. Единственный во всей деревне лучик света скрашивал мой путь. В семье моей однокашницы Шурки Хариной горела старенькая керосинка, единственная в селе. Их отец, дядя Митя, вернулся с войны с искалеченной рукой. Он заведовал сельским магазином, часто ездил в город, и мог доставать там драгоценный керосин. Я им завидовал, ведь, для них война, как будто закончилась – отец жив и свет есть. Правда, рука у дяди Митяя совсем не работала, а просто висела, как тряпка. Идешь по деревне, и нигде дверь не скрипнет, и собаки молчат, все, как будто, вымерло. Дома бабушка подробно словами рассказывала, где стоят постные щи на ужин, где ложка, кружка, чтобы в полной темноте, я, не дай бог, не пролил скудную еду. Ели только похлебку из овощей, хлеба не было. Но мы были такие голодные, что и эта еда была для нас в радость.
Раньше я был маленьким в своей семье, балованным, а теперь главный мужик стал. Я научился подшивать валенки себе, бабуле и матери, и, надо сказать, изрядно поднаторел в этом нелегком деле. После школы с ребятами мы часто ходили заготавливать дрова. Утопая в снегу, с увесистым топором за поясом, я, весь взмокший от натуги, тащил из леса тяжеленные сани на расстояние больше двух километров. Тяжелой работы по дому тоже было предостаточно. Я убирал двор, складывал дрова, помогал бабушке, как мужчина. Но самым страшным стал приказ бабы Маши зарубить теленка. Она дала мне тесак и сказала, чтобы я взял себя в руки и не боялся, потому что, кроме меня, это сделать некому. И я зарубил, чтобы не быть трусом. А мясо мы сдали в колхоз. Так было надо для страны. Такой была крестьянская повинность в то время. Учились мы только поздней осенью, зимой и ранней весной. Остальное время ученики работали в колхозе, и школа не работала. Техники в нашем колхозе было, раз, два, и обчелся, потому, что все, что можно было, отправили на фронт. А на той технике, что осталось, работали женщины и девушки. Был только один мужик-механизатор Лапотенко Алексей – бригадир-тракторист. Женщины косами жали хлеб, сноповали, складывали скирды, обмолачивали хлеб, делали абсолютно всю мужскую работу. Но и подросткам крестьянской работы хватало по горло. Мы пахали, собирали сено. Старшие, в том числе и я, были погонщиками лошадей на уборке урожая. В середине войны мне довелось поработать пастухом, я пас колхозный молодняк, а осенью мне даже доверили сесть на комбайн «Коммунар». Брат Николай до отправки на фронт, когда ему было семнадцать, был заместителем комбайнера (штурвальным комбайна). Его наставник, израненный на войне, слабый здоровьем, комбайнер Георгий Гурков все время хворал, и, практически, все делал за него брат. 
Война уже близилась к концу, когда летом 1944 года, я восемь месяцев возил молоко из подсобных хозяйств наших деревенских колхозников на сепаратор в город. Там из общего молока отделяли сливки для сбивания масла на городском молокоперерабатывающем заводе. Я очень аккуратно, медленно вез привязанные к плоскодонной телеге девять-десять больших фляг с молоком. Так было нужно. Мама опасалась, что меня кто-нибудь обидит по дороге, поэтому в тряпичной сумочке у меня всегда была кружка. Чтобы на меня не напали голодные городские мальчишки, ходившие в поисках еды большими ватагами, она разрешила задобрить их молоком или сливками, ведь был голод. Чем лишиться всего, лучше поделиться, считала она. Воспользоваться этой кружечкой случая не выпало. Мальчишки, человек по пятнадцать, двадцать, попадались часто, но уважали и завидовали. Никто не смел тронуть государственное имущество. Боялись гнева генералиссимуса Сталина. Мальчики из города, в отличие от деревенских, вкалывающих с утра до вечера, промышляли воровством и мелким разбоем среди рыночных торговцев. Прихватывали, конечно, только то, что можно съесть или обменять на еду. Я много раз видел милицейские облавы на воришек, которые прятались в подвалах и подворотнях. Однажды, за компанию, и меня прихватили, думали, что я с ними. Всех ребят отругали, записали фамилии и отдали матерям, а за мной идти было некому. Я попросил позвонить на молокоперерабатывающий завод, и там подтвердили, что я привез молоко, а лошадь и до сих пор во дворе стоит. Я был отпущен с обещанием, не появляться на базаре без необходимости. С радостью я припустил к заводу, где я оставил свою терпеливую лошадку. 
В 1944 году, когда наступила осень, мне доверили жатвенную машину. Не покладая рук, тяжелыми косыми граблями я приминал могар (кормовой злак для скота) и сталкивал его с платформы на землю, а женщины, их было четыре, увязывали снопы, идя по пятам за мной. Это был весьма тяжелый мужской труд, и я гордился собой. Вечером женщины возвращались в село, в свои дома и семьи, к теплой печке, а я и старик Гриша Тюзин, машинист жатки-лобогрейки, располагались на ночлег в большую, плотно уложенную, продолговатую кучу соломы и, без сил, засыпали под писк и копошение мышей. В июле 1945 года я побывал на самом длинном в своей жизни трехмесячном покосе на островах, расположенных посреди реки Енисей. Это было уже после того, как война завершилась, но обязанность косить траву и собирать урожай никто не отменял. Ведь большая часть уцелевших солдат-односельчан была переброшена на восток для борьбы с милитаристской Японией. Для них война затянулась еще на полгода и домой они пришли только к зиме. Нужно было собрать и сохранить все, что было с таким трудом выращено.
Сформировали большую покосную бригаду из двадцати пяти человек и отправили нас на Тополевые острова, что на том берегу Енисея, под высокой скалистой горой Самохвал, а после этого, на остров Гладкий под деревней Колягино. Три месяца работы я не слезал с сенокоски, которую таскали две запряженные в нее лошади. Нам платили за работу пищевым пайком в полкилограмма хлеба каждому. Метчикам сена за тяжесть работы давали по целому килограмму, но работа была адова. Сено нужно было забросить на шесть метров вверх, на скирду. Это делали мои старшие (на полтора, два года) товарищи. Я был не слабее их и, соблазнившись пайком, поменялся с Сашкой. Мать, узнав об этом от нашей стряпухи, на правах члена правления колхоза, устроила большой скандал председателю, дескать, пятнадцатилетний сын надрывается по вашей милости. На это Кризько Артем Петрович, ставший впоследствии депутатом верховного совета СССР, спокойно разобрался в ситуации. Поговорив со всеми, он понял, что наш бригадир Гавриил Гурков, о котором я уже рассказывал, не виноват, и что просто парень хочет подкормить семью хлебом. Все это он объяснил моей маме, и она успокоилась, и даже, думаю, стала гордиться мной.
Когда мы переезжали на Гладкий остров, всю ночь шел ливень, и мы не успели сделать навесы. После ночи под проливным дождем и холодным енисейским ветром многие, и я, конечно, сильно заболели малярией. Тогда Гурков, наш бригадир, на семь дней освободил меня от тяжелой работы и отправил на работу полегче, косить сено. К этому времени было уже начало октября, ночью случались заморозки, да такие, что инеем покрывалась даже картофельная ботва. Малярия моя усилилась, и бригадир, чтобы поберечь меня, отправил одного в деревню в надежде на то, что я знаю дорогу и справлюсь. Ехать нужно было до парома, и я все время беспокоился, что мои лошади испугаются воды, запаникуют и могут потонуть вместе с жаткой в Енисее. Что бы было за это с моей матерью, мне тогда страшно было подумать. Время было суровое, и за потерю лошадей и государственной техники грозили суд и тюрьма. После полудня у меня случился сильный приступ малярии, был жар, меня лихорадило, и я, почти в бессознательном состоянии, чудом не свалился с жатки. Тем не менее, хотя и с большим трудом, я благополучно переправился и добрался в Минусинск. Но мне предстояло еще путешествие по голодающему городу, и неизвестно, что могло со мной случиться. Надо сказать, что мои страхи не были беспочвенны, потому что по ночам в городе часто терялись лошади. На этот раз все обошлось, я добрался домой, принял лекарство и вскоре выздоровел. 
Скоро, двадцатого октября, вернулся папа, и радости моей не было предела. Вместе с отцом, в мою жизнь, наконец-то, пришла Победа и отменила мои крестьянские будни. Все радовались приходу отца, и семья, и жены его друзей, не вернувшихся с фронта, и их дети, а моя миниатюрная классная руководительница даже прочла трогательные стихи собственного сочинения, в которых сердечно благодарила отца за Победу. 
Прошла неделя после возвращения и, не спросив моего желания, со словами «Я солдат, а ты будешь учитель» привез меня в педучилище города Минусинска. Заведующий учебной частью поругал нас за опоздание на два месяца, но, так как парни в училище были на вес золота, смягчился и определил меня на испытательный срок. Шесть месяцев отец будил меня в 5-6 утра и ходил со мной пешком в Минусинск, ведь жилья в городе у нас не было. Так и ходили, я на занятия, а он на автотранспортное предприятие, куда он устроился на работу. 
Со слов Мязина Г.И. зафиксировано правильно.