Улыбка
Семен Винокур — 29.06.2011Бывало ли у вас такое, что вот
посмотрел хороший фильм, выходишь из кинотеатра и ловишь себя на
мысли, что идешь, как герой этого фильма, мыслишь, вдруг, так же,
как он. И хочешь быть таким же во всем?..И в то же время думаешь, -
но ведь это был фильм?! Играли передо мной?!..И артиста этого я
знаю, - это Роберт Де Ниро. Так чего же я принимаю все это за
чистую монету?.. А ведь принимаю…
Как дети растут?..
Играя.
Что мы делаем, растя их?..
Играем.
Что там Шекспир сказал, и мы любим
это повторять, - «Весь мир театр, а люди в нем
актеры»…
Игра…Сыграть бы этот великий спектакль, в
котором мы все играем в добрых, открытых людей, пытающихся дружить,
любить, быть вместе…Играть с мыслью действительно стать
такими…
Мой комбат, майор Кузнецов часто говорил: «Из
Израиля надо сделать полигон для ядерного
оружия.
Через 10 лет после армии я оказался
на «полигоне»
Еще через пол года это
подтвердилось. На нас начали падать ракеты. Назвали это «войной в
Персидском заливе».
Мы
сидели, как попугаи-неразлучники, в заклеенной комнате, в
противогазах. Я, жена Нина и сын Илюшка. Ему было 5,5 лет, и я
видел, как за стеклами противогаза его глаза ищут мои глаза. Чтобы
я сказал ему, - Успокойся, сынок, это игра. Это не было игрой, но я
играл, а что было делать?! Говорил, - Давай при каждом взрыве будем
кричать «Ура!»…И кто громче крикнет, тот получит шоколадный
батончик. … Я не был спокоен, совсем. Во –первых, привез их сюда
под ракеты, во – вторых, был упорный слух, что ракеты с химическими
боеголовками, нет, не был я спокоен, но был вынужден играть
спокойствие. И как-то, играя, сам в это
поверил.
Помню, это было на второй, или третий день
войны, мы пошли на море. Ну уже не могли сидеть дома и «играть».
Взяли противогазы и пошли. Уже за полкилометра до моря слышим
музыку. Подходим. На пустой автостоянке танцуют люди. Аж сердце
защемило от умиления и тоски. Ходят парами, такие грациозные,
красивые, празднично одетые, спокойные. И танцуют. Разные танцы, -
русские, венгерские, марокканские, израильские, польку, вальс…ну, в
общем, красота…Меня это так растрогало. Оказывается, есть такая
штука, называется «танцы у моря». Люди танцуют танцы стран, из
которых они приехали.
…И мне показали на парнишку
лет 30-ти, который все это организовал. Звали его Жак. Кучерявый
такой, выходец из Марокко, жил во Франции, такая у него осанка
танцора, и девушка с ним вызывающе красивая. Вот так плыли они
передо мной и улыбались…
Конечно же играли
спокойствие, потому что в любой момент могла прозвучать сирена.
Конечно играли. Но как!..И становилось так
покойно…
И вот, как в «хорошем» сценарии, прозвучала
сирена.
Ряды дрогнули, как говорится, кто-то
бросился в сторону, кто-то к машине, мы тоже побежали к
дороге.
Но слышу, музыка-то продолжается. Она
выключилась на мгновение, а потом включилась еще громче.
Оглядываюсь, смотрю, Жак и его красавица продолжают танцевать и с
ними еще две пары. Мы замедляем ход. Конечно, понимаю, что это все
неправильно. Указание жесткое, - «при сигнале тревоги срочно искать
убежище». Но они танцуют. И, как бы даже выглядят еще более
спокойными. Играют!.. И под нашими взглядами, просто хорошо играют.
Сирена воет. Они танцуют. Мы переходим на шаг и успокаиваемся. И
все, смотрю, тоже.
Все закончилось, слава богу,
быстро. Танцы возобновились. Жак был героем
вечера.
Но на этом история не
заканчивается.
Сразу после войны, там же, у
моря, я увидел девочку лет 10-ти.
Ну
такая, как с картинки, - огромные глаза, косичка заплетена туго,
смотрит на море, и не улыбается. Я остановился в стороне. Наблюдаю.
Не улыбается. Смотрит, вся в себе…проходит десять минут,
пятнадцать, мне интересно…Не улыбается.
Была в ней какая-то тоска
красивая. Тайна. Я ждал. И тут увидел маму. Она присела рядом с
девочкой.
Подхожу, представляюсь, говорю, - «я сценарист,
режиссер»,- знаю, это придает веса. Она говорит – Вера. Из
Днепропетровска. Спрашиваю, - что с девочкой? Она мне рассказывает,
что воспитывает ее одна, что сама переболела сильно, думала, что не
выживет вообще, боролась сама, без денег, без помощи, еле дотянула
до Израиля…все это происходило на глазах у девочки. В результате,
Вера выздоровела, а вот девочка – Таня просто в одно утро перестала
улыбаться. (Это было 20 лет назад и я, прошу прощения, не помню
точных данных, но смысл правильный)
Ну знаете, как это у
киношников, с одной стороны, конечно, сопереживаешь, с другой
закручиваешь про себя фильм. В котором соединяются вместе все
впечатления последнего времени. И соединяются они в такой маленький
сюжет, который грех не снять. А у меня к тому времени уже есть
заказ от израильского телевидения.
И я тут же говорю маме. – А
хотите, я вас сниму?.. Она говорит, - Я не против. Надо Таню
спросить. Садимся напротив Тани.
- Ты
танцы на море видела, - спрашиваю? – Видела, говорит. - Любишь? – Я
очень, - говорит Вера. А Таня пожимает плечами, ей, как бы, все
равно Я продолжаю объяснять, - Таня, я хочу тебя, как актрису
снять. Сюжет будет почти документальный. Такой, - живет девочка
Таня, которая однажды перестала улыбаться…Просто они с мамой
прожили непростую жизнь. И Тане, то есть тебе пришлось многое
пережить. Но мы все-таки кино делаем. Поэтому дальше происходит
следующее, - Однажды, рассказываю, ты приходишь на море и видишь, -
люди танцуют…счастливые такие, улыбающиеся…И ты начинаешь приходить
каждый день. Это для тебя становится, как отдушина… И вот тебя
видит руководитель этих танцев – Жак…И видит, что ты часто
приходишь. И ты грустная все время. И тогда он приглашает тебя на
танец… И ты с ним танцуешь. И так…вдруг…улыбаешься в конце
фильма….
Вот такую «индийскую» историю я рассказал Тане.
И говорю ей, – Давай поиграем в это. Сможешь улыбнуться?..Таня не
отвечает. Я говорю ей, - я тебя спрашиваю, не как Таню, а как
актрису Таню. Сыграй улыбку. Улыбнись для кино…
И она
соглашается.
Начали снимать. Снимали три дня, об этом особый
рассказ…Но Таня так втянулась, как будто это все о ней было…и вся
эта история не придумана на половину…Она играла взаправду…Ей этого
хотелось…
И вот приближается ответственный момент на
съемках, когда я прошу ее войти в круг танцующих. Жака прошу вдруг
ее увидеть…Вот она выходит ему навстречу…вот он ее видит…Вот
подходит к ней…Протягивает руку…Я кричу ей, – улыбайся!.. И она
улыбается…Ах какая у нее улыбка!.. Поверьте мне, улыбались люди
вслед за ней, вся съемочная группа улыбалась…Но я прошу её еще раз
улыбнуться. Делаем второй дубль. Она снова улыбается. Я прошу «еще
раз». Улыбается!…И так раз пять, наверное, мы снимали ее выход и
эту улыбку.
Никогда не забуду этот вечер, и растроганную
маму Веру.
Так Таня и начала
улыбаться.
Мне Вера позвонила на следующий день
и с придыхом сообщила, - Она улыбается.
А потом, когда сюжет этот
показали по телевидению, телефон у меня дома не смолкал до двух
ночи. И мой великий переводчик, - 17-летний Шурик, без которого я
бы пропал на этом фильме, сиял и переводил с акцентом вопросы
израильтян, - Ну как она?..Улыбается?..Передайте ей, что если ей
что-то надо…
Прошло 20 лет. Не знаю, что стало с Таней. Может
быть она прочтет этот рассказ и отзовется.
Мы все время играем в этой
жизни.
И снова, и снова я думаю, - как бы нам научится
все время играть пьесу о хороших людях. О тех, кто ищет возможность
соединиться, дружить, кто постоянно живет этим… Неважно, пусть мы
будем знать, что играем, ничего страшного.
И видеть, как это заводит
других, которые сначала фыркали и говорили, что все это игра. А мы,
слыша их, продолжали играть. И так, играя, стремились жить не для
себя. Стремились отдавать, любить, поддерживали друг друга, и
повторяли друг другу, что мы должны открыть этот Закон мироздания,
- Закон Любви. Он же окружает нас, это
точно.
Что бы тогда было с людьми, которые попадали бы
в наш круг?..
Начали бы вместе с нами играть. Захотелось бы им
самим это почувствовать.
И вдруг, как Таня, они
ощутили бы, что так можно жить. Улыбаясь.
И это
счастье, так жить. И более того, - мы все для этого и
рождены.
http://blog-vinokur.livejournal.com/12451.html
|
</> |