Ухожу в партизаны

mike67 — 24.07.2012 Очень многие проблемы современного общества связаны с неспособностью понять разницу между правовой и нравственной сферами. Законное не обязано быть нравственным, а нравственное не нуждается в санкции со стороны закона. Любые разрешенные законом вещи, о чем бы ни шла речь: о замене русского языка украинским, об открытой демонстрации своей гомосексуальности или о строительстве мечетей в Европе – полностью законны. Законны на сто процентов и "святы" в этом смысле. Святы в том смысле, что ничьи представления о нравственности не должны делать их менее законными. Христианин, который признает закон, должен признавать и защищать право мусульманина без оговорок.

Это правило, как я уже говорил, действует и в обратную сторону. Нравственное не нуждается в санкции со стороны закона. Любые вещи, которые тебе не нравятся, ты можешь осудить. Понятия безнравственности и греховности не должны быть прописаны в законе, но из-за этого их нельзя считать несущественными, тем более, несуществующими. Граждане России обязаны признавать право Украины притеснять русский язык, но они не обязаны одобрять эти притеснения. Христиане обязаны воздержаться от дискриминации граждан нетрадиционной сексуальной ориентации, но никто не должен запрещать им считать ее греховной. Закон и нравственность взаимно отделены, и это взаимное отделение предполагает их полное невмешательство в дела друг друга.

Что же мы видим на самом деле? От закона требуют нравственности, а нравственность стремятся подчинить закону. Первая тенденция характерна для обществ традиционной культуры, она особенно ярко проявляет себя в последние месяцы в российском законодательстве, а вторая типична для либерального Запада. Если в России считают, что поскольку совершенное Pussy Riot преступление "хуже убийства", то для них "любого наказания мало" и "апеллировать к какому-то жалкому УК нелепо и дико", то от русского либерала уже требуют уважительного отношения к гонениям на русский язык, а от христиан по всему миру – не просто подчинения закону, а полного отказа от понятия греха. Почему православно-казачьим организациям недостаточно просто игнорировать выставки М.Гельмана, концерты Б.Моисеева или оперу Римского-Корсакова "Золотой петушок" в постановке Кирилла Серебренникова, а надо обязательно добиться запрета этих совершенно законных мероприятий? Потому что "традиционалисты" не собираются сосуществовать с враждебной культурой, их не устраивает сам факт ее существования. Почему гей-активисты непременно хотят венчаться в той Церкви, взгляды которой на грех доводят их до белого каления? По той же причине.

Людям хочется, чтобы кажущееся им подлым и гнусным, было объявлено незаконным. Но им также хочется, чтобы то законное, которое лично им нравится, другие не смели бы считать подлым и гнусным. Один и тот же человек будет снисходительно разъяснять православным, как глупо с их стороны обижаться на проделку "девушек", а потом сам заявит, что его смертельно оскорбило неуважительное высказывание об украинском языке или, скажем, о правах женщин. Другой человек напишет, что танцы на солее нанесли ему глубокую духовную рану, а через пять минут призовет вернуть России взбунтовавшуюся "Хохляндию". Такое внешне противоречивое поведение совершенно закономерно. В обоих случаях человек проявляет абсолютную нетерпимость к "чужой" общественно-правовой модели.

В современном мире нет четкого представления, что такое закон, поскольку никто не умеет отграничивать закон от нравственности, при этом нет и представления о нравственности, поскольку никто не умеет отграничить нравственность от закона. Есть две глобальные культуры: одна трактует все в категориях закона, другая – в категориях нравственности. Две эти культуры начали между собой войну на уничтожение. Ничью победу в этой войне я не смогу считать приемлемым результатом. Поэтому мне и пришлось уйти в партизаны.

zh3l как всегда замечательно выразил графически одно из возможных прочтений этого текста

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив