У нас не денег не хватает – у нас ума не хватает (с)
alena_73 — 24.10.2010Очень я люблю и уважаю котов. Но одного я уважаю особенно сильно. За ум и непередаваемую рассудительность. Это я про кота Матроскина. Именно коту Матроскину я обязана тем, что моя мама сдалась наконец-то нашим с братом настойчивым просьбам и разрешила завести кота. Посмотрев мультик, она, очевидно, решила, что все коты приносят в постель больного малиновое варенье, крестиком вышивают и на машинке умеют. Наш первый кот Вася ничего этого, конечно, делать не умел. Но умный был – страсть. Тут нам, прямо скажем, повезло. А как кот Матроскин про ум рассуждал: «У нас не денег не хватает – у нас ума не хватает». Ведь в самый корень зрил, прохвост.
В очередной раз, глянув в круглые коричневые глаза Трофима, я понимаю, что, да, ума как раз и не хватает. Когда ум раздавали, Трофима и рядом не стояло. Вполне вероятно, он в это время во второй (если не в третий) раз в очереди за добротой стоял. Доброты этой у него навалом, на десятерых хватит, вот только ума нет.
Когда Трофим появился в нашем доме, маленький и страшненький, мы принялись обучать его хорошим манерам. Самая главная хорошая манера – это научиться справлять свои нужды, маленькие и большие, в горшок. Горшок был прекрасен – новый, красный, с невысокими бортиками. Трофиму он очень нравился. В него можно было запрыгнуть с разбегу, перекувырнуться через голову, поймать свой собственный хвост, подпрыгнуть на четырех лапах, кубарем выкатиться и убежать в совершенно неизвестном направлении прочь. Писать же туда было кощунством. Поэтому писал Трофим во всех остальных местах, где ему приспичивало. Приспичивало посередине комнаты – значит, посередине комнаты, на кухне – значит, на кухне, в углу – значит, в углу.
Я металась за ним с тряпкой, чехвостила его на чем свет стоит. Если успевала, тащила его, отчаянно сопротивляющегося, брыкающегося и писающегося, в горшок. Однажды, ненароком схватила его и перевернула пузом кверху – струйка ударила фонтанчиком прямо в потолок, орошая нас с мужем сверкающими капельками. Писающий Трофим, водворенный в горшок, стремился оттуда вылезти, а мы, как церберы, стояли рядом, пытаясь удержать его в горшке. Трофим смотрел на нас совершенно непонимающим взглядом, в котором, впрочем, не было и тени обиды – обижаться он не умел и до сих пор не умеет.
А потом вдруг – раз и получилось. То ли горшок, как место для игр, ему разонравился, то ли надоело, что, когда на пол писаешь, лапы все время мокрые (то, что можно писать на диван без ущерба для лап, до него в принципе дойти не могло), но в один прекрасный день он залез в горшок по малой нужде добровольно. Мы так этому обрадовались, что стали вокруг него и принялись нахваливать:
- Троша хороший! Троша хороший!
Трофим был горд и весь сиял как медный тазик. С того самого дня он ходил только в горшок. Единственное, этот акт, который для нормальных котов и кошек является интимным, он стремился сделать публичным. То есть он начинал подвывать, чтобы мы прибежали, смотрели на него и нахваливали. Потом нам это порядком надоело, и мы перестали бегать на его призывные завывания. Тогда он приноровился садиться на свой горшок (он стоит в коридоре), когда кто-нибудь из нас разговаривал по телефону. А пиком стало то, что он усаживается на горшок, всякий раз, когда кто-нибудь приходит домой. Мы называем это «демонстрация возможностей» и… мы до сих пор его хвалим.
В принципе, ведь и глупых котов надо кому-то любить.