Томаш

m_petra — 07.01.2014 Для тех, кто читал "Мастер-класс", этот рассказ знаком. Но для вас я могу предложить музыкальный фрагмент в конце текста. Если бы мне нужно было подбирать музыку под свои рассказы, то "Томаш", безусловно, я бы иллюстрировала этим фрагментом, лучше не надо.
А для любителей тэга Балетноэ рассказ, которого в блоге еще не было, итак:

Томаш

Как я стала концертмейстером балета?
Если коротко, то от жадности.
Пришла дочерей записывать на танцы для маленьких, заполнила бумаги, отдаю и спрашиваю, мол, а занятия проходят под живую музыку или под запись? Под запись, отвечают.
— А хотите, я буду вам играть этот час и доплачивать оставшееся за детей?
— А вы концертмейстер балета?
— Да, — соврала я, прикинув, где балет, а где занятия для трехлеток, всяко справлюсь.
Дама, принимающая бумаги, замедлилась в движениях и посмотрела на меня поверх очков:
— Если вы будете играть, а мы станем вычитать за детей, то у вас еще и останется. Мы сейчас как раз ищем пианиста, пойдете к нам?
— Пойду.

У них не хватало концертмейстеров, и трехлетками не обошлось, меня попросили взять еще пару уроков. Дали самое простое — младшие классы, к ним прилагалась жуткая книга, по которой нужно играть изо дня в день. Но где заниматься? Я не сидела за инструментом несколько лет. Друзья посоветовали ездить в университет, там, на музыкальном факультете, есть огромный подвал, разделенный на сотню маленьких клетушек, в которых стоят инструменты — специально для студентов, открыто круглосуточно.
— Приходи после десяти вечера, тогда там ни души.
— А если выгонят?
— Ну и уйдешь себе, главное, разрешения не спрашивай, иди, как будто студентка.

И я начала ездить по ночам. Иногда подвал был закрыт изнутри — тогда следовало звонить, чтобы сторож открыл, но я не звонила, а пыталась пройти через верх. Это было самое трудное — проскочить ярко освещенный верхний этаж с кабинетами педагогов, а внизу, в подвале, уже никого не было, учебный год только начался, студенты не усердствовали. Я находила себе коморочку и занималась. Дурацкая книга продвигалась очень медленно, все в организме восставало против этой нелогичной приджазованной музыки. Самое обидное, что я точно знала, что поиграю немного это безобразие, а потом, как сориентируюсь, заменю, но выучить-то надо!
Иногда и верх был закрыт, тогда я возвращалась несолоно хлебавши. Как-то видела сторожа издалека — старый дед-ключник, нелюдимый на вид. Я тогда не знала, что он — одинокий человек, работающий почти круглосуточно, чтобы не сидеть дома, да и за работой скучать некогда. Он был и завхоз, и уборщик, и сторож, любил поболтать с зазевавшимися студентами, а по ночам разговаривал с портретами композиторов. Был в ссоре с Бетховеном.

И вот шла я однажды по светлому коридору и почти уже дошла до лестницы, чтобы шагнуть в спасительную темноту, как меня настигнул окрик:
— Стой!
Всё, попалась. Поиграть не получится, сейчас одна задача — чтобы отпустил. Обреченно останавливаюсь.
— Куда идешь?
Коряво отвечаю, что иду позаниматься. Английский был очень слабый, а когда тебя поймали за шкирку в неположенном месте, только ловкий язык и спасет, а его нет. Сторож услышал акцент:
— Ты сама откуда?
— Из России.
— О, — улыбнулся он, — соседка.
Недоуменно смотрю на него. Нет, не узнаю. Поясняет:
— Ты из России, я из Польши — соседи.
Не веря такому повороту событий, не могу выйти из оцепенения... внимательно смотрю на него. Точно, похож на поляка.
— А вы понимаете по-польски? — осторожно спрашиваю на чистейшем польском.
Он оторопел:
— Конечно, понимаю, еще бы я не понимал, а вот ты откуда?
— А я в детстве несколько лет жила в Польше.
Он приставил свою швабру к стене и вперевалочку подошел ко мне. Слово за слово, мы разговорились, о работе, о детях, о том о сем, долго говорили, но хочешь не хочешь, а надо идти, я сказала, что мне пора.
— А ты вниз собралась?
— Ну да.
— Нечего тебе там делать, — буркнул он, — пойдем со мной.
— Куда?
— Пойдем, увидишь.
Мы прошли по коридору до самого конца, он выдернул нужный ключ из большой связки, повертел в замочной скважине и торжественно открыл дверь. Почему-то мне вспомнилась сказка «Синяя борода». Я улыбнулась, осторожно заглянула в класс и обмерла: там стоял огромный концертный рояль.
— Вот. Играй, сколько хочешь, хоть всю ночь. Сюда никому нельзя входить. Только тебе. Играй.
Я притихла, боялась шагнуть... на таком инструменте нужно играть хорошими руками и хорошую музыку, а мне сейчас ковырять куцие полечки... Все стены были увешаны афишами одной и той же женщины.
— Это ее кабинет?
— Да. И ее рояль. Она живет в Европе. Сюда никто не ходит, я прибираюсь здесь и проверяю датчики — тут у нее как центр управления полетом — увлажнители, осушители, сигнализация, носятся с этим роялем, не представляешь как. Я ни разу не слышал, чтобы на нем кто-нибудь играл.
Черный инструмент напоминал дракона, которого держали взаперти сто лет, опутав проводами, трубочками, пульсирующей сигнализацией. Я осторожно погладила его.
— Не бойся, играй, — улыбнулся довольный Томаш, — я пойду, чтобы тебе не мешать, займусь делами.
— А где вас искать, когда я захочу уйти?
— Просто уходи и всё, в это время никого здесь нет, я вернусь закрою, не беспокойся. А завтра придешь? Я тебе открою — играй, сколько нужно.
— Спасибо.

Он ушел, я открыла крышку рояля и села... Мы присматривались друг к другу. Провела рукой по клавиатуре. Не холодная — в классе непрерывно поддерживали одинаковую температуру. Я не спешила... не хотелось беспокоить его всуе. Осторожно-осторожно, как извиняясь, что вынуждена прикоснуться, попробовала одну клавишу... другую... Красивый звук. А какие у него низы? Взяла октаву левой рукой, рояль мягко отозвался бездонным басом... и я начала играть. Это как оттолкнуться ногами от лодки и поплыть в ночном море — уже не остановиться и назад не вернуться, хочется только плыть и плыть вперед в черной воде. Музыкантам не нужно объяснять, что чувствуешь, когда не играл несколько лет и вдруг очутился за концертным «Стейнвеем» ночью в пустом здании, а с чем сравнить эти ощущения из мира немузыкантов, даже не знаю. Может, это как полетать на ковре-самолете над ночным городом, пока все спят, и время остановилось?
Я приходила почти каждый вечер и играла, изредка переключаясь на детский сборник — извинялась перед роялем, мол, потерпи чуть-чуть, и принималась ковырять ненавистные ноты, но долго над ними не сидела. Томаш присматривал, чтобы дверь была открыта. Если я случайно закрывала, он заходил поболтать и выходил, оставив ее открытой, поэтому я время от времени откладывала свои ноты и специально играла польские мелодии, коленды, песни из польских фильмов, которые могла вспомнить. В это время Томаш не заходил в класс, но я точно знала, что он здесь, сидит, покряхтывая, на полу около двери. Как-то заиграла «Każdemu wolno kochać» — он тихонечко подпевал. Я пыталась вспоминать старые фильмы времен его молодости, но знала мало, поэтому импровизировала на музыку далеких советских времен, может, они напомнят ему свои? Однажды он попросил:
— А сыграй «Ta ostatnia niedziela».
— Я этого не знаю.
— Как не знаешь, ты играла!
— Я? Нет, не знаю.
Он запел.
— Так это же «Утомленное солнце»!
— Не знаю, как ты это называешь, но это «Ta ostatnia niedziela».
— Ну, может, это у вас так называется.
— Это у вас так называется.
— Я буду играть «Утомленное солнце».
— Давай. А я буду слушать «Ta ostatnia niedziela».
На том и поладили.

И, наконец, я сказала Томашу, что больше не приду — мы купили инструмент. Он насупился. Чтобы скрыть расстройство, заворчал:
— Да что там нынешние инструменты, знаю я эти дрова.
— Ну да, с этим роялем, конечно, не сравнить... Мы вообще-то электронный купили, все равно я могу заниматься только по ночам.
— Ну, железка — это вообще не считается... Знаешь, а ты приходи! Как захочешь поиграть — приходи. Я почти каждую ночь здесь.
— Спасибо, я, может, приду.
— Давай, — он оживился, — если я буду здесь, то вот в этот угол буду ставить швабру, ты как войдешь — увидишь. Если стоит, значит, я здесь, поищи меня. Вот, сейчас сразу и поставлю, чтобы привыкнуть, а ты — увидишь.
— Хорошо.
— А если швабры нет, то на другой день приходи — я точно буду здесь.
— Спасибо.
Мы обнялись, тепло попрощались, я пошла.
— Не забудь, он будет ждать тебя!
Я обернулась:
— Кто?
— Кто-кто? Твой рояль.


Музыкальная иллюстрация:
http://theor.jinr.ru/~smond/forum/Exhausted_Sun.mp3

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив