Тху на вас, самиздатыши!

inesacipa — 31.10.2016

Как я люблю эту песню из фильма "Не покидай"! Мне вообще очень нравятся песни отрицательных персонажей. Они в отличие от серафических хоров положительных героев, абсолютно точно передают живые человеческие чувства: "И шенкелей! И шенкелей!" Понятно, почему король распускает перья перед заграничным принцем, который, "ставши нашим зятем, он станет нашим принцем, — и будет на него мне наплевать и все равно". Человек всегда раздувается, словно жаба на болоте, пытаясь произвести впечатление на кого-то "не нашего" — но в смысле выше нас, а не ниже.

Интернет взял эту заморочку в оборот и весьма жутковато изменил. Теперь, чтобы произвести впечатление, нужны не "из самых лучших тканей наряды для невесты, вино веков минувших и пышная кровать", чтобы дать понять: о-о-о, тут есть чем поживиться и есть чему позавидовать. Нет, надо впереться в пост (если ссышься, в некропост двух-трехлетней давности, хоть это и глупо — все равно хозяин блога извещение получит) прийти и заявить, будто гипнотизер (или императивный голос в голове шизофреника): "Вы мне завидуете!" Даже если ты инвалид со столь явными дефектами физики и психики, что тебе и мертвый не позавидует, скорее наоборот. Прямо не знаешь, чему первым завидовать, диагнозу или судьбе-злодейке. У присутствующих-то ни того, ни другого.

Надо сказать, "социальным операндом" — завистью к чужому успеху нынче машет кто угодно. Ладно писалка из затрапезного издательства, специализирующегося на графоманах, у такой есть хотя бы формальный повод вообразить себя примадонной в своей песочнице. Но что рядом с пресловутым "Вы мне завидуете" делает какая-нибудь Еблова с Самиздата или вовсе жалкое существо со скафоцефалией оттуда же?

Что такое скафоцефалия? Вот это, слева, с таким лбом, словно лошадка на нем копытом печать поставила. Ну что, вы завидуете?


И да, я не жалею ни психопатов, ни инвалидов, когда они осмеливаются лезть ко мне, надеясь на толерастию как на непробиваемый щит, дарованный им социумом хз за какие заслуги. Я. Не. Толераст. Усвойте уже это, болезные. А те, кто прямо сейчас упал в обморок от возмущения моей жестокостью и собирается, не выходя из беспамятства, расфрендиться, скажу: даже очень нездоровые люди не должны распускаться. Им это вредно. Их болезни от отсутствия критики себя не излечиваются, а социальная адаптация не возрастает. Не верите — спросите психиатра. И расфренживайтесь, не мешкайте. Я не стану добренькой амебой, за чей счет вы и сами будете выглядеть добренькими. Adios.

Я же продолжу свои наблюдения. Заметила я, что любого из сверхактивных самиздатышей ткни — и увидишь, что все они похожи:
1) многие немолоды, практически моих лет, хотя пишут так, словно им двадцатник, на юпики выставляют фотки четвертьвековой давности или мелких девочек-актрис, пытаясь хотя бы имитировать то, что хрен вернешь;
2) многие больны и одиноки, или, наоборот, это глубоко детные домохозяйки без работы и без приличного образования, живут в городах, где перспектив и для здоровых людей нет, а "литературу" считают способом развеяться;
3) и всё бы ничего, красавцев и красавиц среди талантливых людей немного, а богачей и подавно, не говоря уж про душевное здоровье — но оно же, безграмотное и бездарное, хочет, чтобы его восхваляли, то есть как бы откупались от его склочной особы комплиментами.

Если нескольких совершенно разных людей насмешила писанина фикеров или/и самиздатышей — сразу на автомате включаются защитные механизмы. Их три:
1) "это зависть";
2) "спердобейся";
3) "вы работаете на меня, на мою славу".
Не спорю с последним: конечно, я вас прославлю. Как идиота и бездаря. Хотите славы, пусть даже такой? Да пожалуйста!

Ведь приведенные перлы — ужасные свидетели против визитерши, хуже, чем любые фото ее дефектов. Идиотские имена, сто раз виденные штампы и пафос, пафос, пафос.

Тху рассмеялся, и смех этот был ужасен. Эльф покачал головой. — Почему было не назвать персонажа просто Фубля?

И дядя взял его на руки и понес обратно в Темную Башню. И худощавый светловолосый человек с тонкими пальцами и тоскливыми глазами снова и снова вонзал ему в грудь острие давнего невосполнимого горя. — Стивен Кинг: "Дайте себе торжественное обещание никогда не писать "атмосферные осадки", если можно сказать "дождь", и не говорить "Джон задержался, чтобы совершить акт экскреции", когда имеется в виду, что Джон задержался посрать".

Но скоро, когда он понял, с какой легкостью извлекает из памяти слова даже единожды слышанных баллад, плачей и сказаний, он весь отдался этому потоку. — И растворился в плачах. А Нюнчиком почему-то прозвали Снейпа!

Долгузагар недоуменно на него уставился, а эльф снова положил руки ему на плечи.
— Ты знаешь, как погиб Саурон? Долгузагар вздрогнул, вспомнив свой сон.
— Он погиб не в Башне, — повторил он слова Азраиля.
— Точно! На Амон Амарт! — кивнул эльф, встряхнув своими пшеничными волосами.
Долгузагар уставился на своего собеседника. — Им мало придумывать эльфам идиотские имена, наводящие на мысли о солярии, они еще и в Изенгард этих недотыкомок суют!

Азраиль, бросив взгляд через плечо, увидел озабоченное лицо.
— У него печень распорота отравленным клинком.
— Яд я уже обезвредил, — спокойно сказал эльф и добавил, словно извиняясь: — Есть раздробленная ключица, я так и не смог остановить кровь. — Гавриил, глядя на это позорище с библейским именем, себя наполовину ощипал, как куренка. Да и человек грамотный (не обязательно быть врачом) сделал бы себе нечаянную эпиляцию на сухую: если печень распорота, насрать, отравленный клинок или чистый, от потери крови можно умереть в считанные минуты. Нужно большое переливание крови и в кратчайшие сроки — операция, а не разговоры. "Очень быстро, Жакоб! Атандэ! — Но залетные, фортиссимо, мама мия, но!"

Недавно мне принесли подборку из трудов и плодов очередных Ебловых-Самиздатовых. Все так типично, неразличимо и неграмотно...

Дарэт проявился посреди комнаты в виде ели заметной дымки. — И ели, и дымка в унисон пахли лесом.

По пути уже стали встречаться одинокие фермы, которые дальше переходили в дома и селения, прилегавшие к городу. — Селения пытались уползти от ферм и прилечь поближе к городу. Еще бы. Запах, знаете ли, с ферм специфический...

— Уничтожай земля!!! — закричал он охрипшим голосом. — Обращение забыли. "Насяльника".

От мага стремительно побежала траншея, из которой вылезали на поверхность острые каменные плиты. Очевидно, те были там закопаны столетия назад и словно ждали своего момента, чтобы выскочить. — Столетия ждали, пока маг придет и произнесет волшебные слова "стремительный домкрат".

Тогда Эран выпустил смертоносный луч в надежде поразить бестию, но он рассыпался на мелкие частицы. — Если судить по местоимению, рассыпались все — и Эван, и луч. И только бестия ушла, виляя бедрами, суч-ч-чка.

Его светлые грязные волосы развивались на ветру, подбородок обрамляла желтая борода, а на лице водружался монументальный нос с горбинкой. — Все были капец как заняты: развивались, обрамляли, водружались... На объект этих ухищрений, как всегда, "было все равно и наплевать".

— Барзаксс! Барзаксс ханугасс. Сибансс тс каршаксс аси! (Жалкие! Жалкие ничтожества. Мы доберемся до вас!) — кричал плененный на своем рокосе. — Это вы с кем сейчас разговаривали? Он был недостаточно плененный, если хамил на своем кокосе рокосе. Это слово означает "очарованный, восхищенный". Взятый в плен — пленный.

Неподалеку от Пограничных холмов команда наткнулась на небольшой патруль легионеров. Те прямо у дороги казнили крестьян. Подоспели они слишком поздно: оставался в живых последний приговоренный. — Кто куда подоспел: легионеры — в деревню (деревня уже разбежалась)? команда — на развлекуху (и попкорн пожарить не успели)? крестьяне — на собственную казнь?

Отряд Карданьера смог спасти лишь его. Селянин долго благодарил их и рассказывал о ситуации в стране, а после сунул каждому в руки листовку и убежал прочь. В них речь шла о неком убежище для людей. — Этот крестьянин выращивал на своем поле рекламные флаеры и раздавал проезжим легионерам. И так всем остох... надоел, что его решили казнить. Со всей деревней, а то флаеры уже начали расти самосейкой на окрестных полях.

Волосы незнакомца доходили до плеч, свободно спадая сзади и перерастая в две косы спереди. — Маршрут волос не раскрыт!

Бейлуж — человек-рыба на айверланте. На росканде "бейлужа" или чаще "русалка". — А сразу назвать это рыбное блюдо русалкой религия самиздатовская не позволяет?

Внутри дворца все было на высшем уровне отделано золотом и драгоценными камнями. Всюду в глаза бросались: картины, колонны, ковры, статуи, фонтаны и дорогая мебель. — Если вам в глаза бросаются колонны, не повредит ли это вам? С бланшем под глазом, поставленным колонной, вы вряд ли будете так внимательно разглядываться картины. Особенно если те тоже будут бросаться вам в глаза.

Крики бриариев до сих пор помнят стены столицы. — Типичная амфиболия: кто кого помнит, стены — крики, или крики — стены? Но если бриарии — дети Бриарея, то орали они знатно — с пятьюдесятью-то головенками! На месте кормилиц я бы уволилась без выходного пособия.

Мой господин у нас есть почти все элементы для зелья левитации, кроме одного — коры священного древа лавсан. — А еще вы так и не научились произносить заклинание — название лавсана: по-ли-эти-лен-гли-коль-те-ре-фта-лат.

В дальней части убежища стояла такая же дверь, как и на входе, только казалась она намного крепче. В ее центре была выемка — место для предмета, отпирающего замок. "Скорее всего — для специально изготовленного ключа" — подумал парень. — Капитан Очевидность, у вас появился соперник!

Острый нож торчал из стола и держал чье-то письмо. — Обеими руками.

— Нам будет трудно пройти незамеченными, — сказал Волчонок и покосился глазами на Дарэта. — Уйди, кэп, даже тебе не стоит этого видеть. А то еще возьмешь на вооружение, да так и будешь говорить: "покоситься глазами", "сказать ртом", "слушать ушами".

Дарэта с Брандибоем протащили через кухню, казармы и оружейную прямиком в подземелье тюрьмы. Это была настоящая темница. В ней царил полный мрак. Стоны и крики испуганных узников придавали атмосфере зловещности. Гулким звуком кто-то бился головой о железную дверь своей камеры. Из другой, некто, хрипло рычал и скрипел зубами. Их дотащили до самого дальнего тюремного зала, там еще провели по узким коридорам и заперли в самом углу в разные душные "клетки" друг напротив друга. На дверях были вырезаны окошки с прутьями, через которые парни могли бы видеть при свете. Но света тут не было. Его приносили стражники в виде факела раз или два в день. Повелителю Орлов здесь не нравилось: он не знал почему, но не нравилось. — Узники гомонили так, что хотелось выдать им дополнительную пайку: стонали, кричали, бились ап стену, рычали и скрипели зубами, аж из коридора слышно было. И почему Повелителю Орлов не понравилось? Люди ведь старались.

В золотом полумраке вечерней зари постепенно выгорала набережная: вещи и люди превращались в угольно-чёрные силуэты. — Хм. Что там Стивен Кинг говорил насчет пафоса? Пафос плох тем, что рисует в голове читателя картинки не столько величественные, сколько идиотские. Или величественные, но не имеющие отношения к описываемому. Вот здесь, например, вспоминаются тени Хиросимы, а не золотой закат.

Девушка хотела встать резко — не вышло. Тело ослабло. Ещё и босоножки на платформе. — Анна, вам вредно шевелиться. Вас разрезал поезд, Анна.

Ловко перескакивая через тела в босоножках на платформе, к которым она довольно быстро привыкла, богиня почти дошла до выхода. — Вселившаяся, как мы понимаем, в тело Карениной. И надевшая ее босоножки. И тоже склонная к амфиболии!

Не объяснять же им, что она богиня? На костре сейчас за такое не сожгут, но психушки тоже забавный эквивалент смертной казни. — Проконсультируйтесь у профессионала — у Ренаточки Литвиновой. Она всех заколебала этим заявлением, но в дурку нашу богиню так и не сдали.

Ничего, это ненадолго, — пробормотала богиня, хлебнула ром из горла. Фрея днями не выходила из комнаты, изредка спускаясь до кухни поесть. Немного печенья, и горы тетрадей. — Тетради не ромом, а клеем запивать надо, богиня! Всему вас учить надо. И не "до кухни", а "на кухню"! Понаехало богинь из Крыжополя...

Преподаватель — такой человек, который из-за возраста, умения переписывать чужие работы и нежелания работать руками делает вид, что он всех умнее. — Ах, вононоче, Михалыч! А преподы и не знают, что они должны что-то там переписывать (кому? школоте?) и не руками, а... чем-нибудь еще (чем? неужели этим?). Кстати, определение больше подходит писателям. С Самиздата — особенно. Прямо как по мерке сшито.

Застывшие в ожидании посетители кафе вздрогнули и как в горлышко воронки ломануться на выход. — Сравнение, кстати, приемлемое. Но перечитывать свои труды надо, перечитывать, сиротинушки небеченые.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив