Террор переходит границы

^{Торговый центр. Мюнхен.  Фото: EPA}

Баварская полиция и прокуратура работают с прошлой пятницы в режиме чрезвычайной ситуации. На брифингах и через блоги правоохранители практически в режиме онлайн дают исчерпывающую информацию о ходе расследования. Благодаря изъятым в ходе обыска материалам было установлено, что убийца-одиночка Али Давид Сонболи, устроивший пальбу у торгового центра Мюнхена, длительное время увлекался виртуальными играми-стрелялками, страдал депрессией с признаками мизантропии и собирал материалы о наиболее известных маньяках и громких случаях массовых убийств, в частности, о норвежце Брейвике.

За год до нынешних событий Сонболи выбрал место будущего преступления: в его компьютере были обнаружены фотографии торгового центра и «Макдоналдса». Примерно тогда же он посетил городок Винненден в соседней земле Баден-Вюртемберг, где в 2009 году 17-летний подросток, воспользовавшись отцовским пистолетом, расстрелял учеников и преподавателей местной школы, убив 15 человек. С помощью закрытой интернет-сети «Даркнет» Сонболи приобрел у словацких торговцев оружием так называемый «театральный пистолет» — списанный и приведенный в негодность боевой «Глок», который был заново отремонтирован.

Столь детальные подробности, а также задержание афганского друга Сонболи за недоносительство о готовящемся преступлении, должны были снять панические настроения, охватившие всю Германию, и убедить публику в том, что речь не идет о террористическом акте с радикальным мусульманским следом. Случилась, конечно, страшная трагедия, говорили представители региональных и федеральных властей, но психически больной преступник действовал в одиночку, а его «действия не были политически мотивированы».

Эту успокоительную терапию властей прервали два новых кровавых происшествия. Вечером в субботу, 23 июля, в городе Ройтлинген (Баден-Вюртемберг) работавший в турецкой закусочной сирийский мигрант, повздорив с коллегой, схватил почти метровый нож-тесак и одним ударом уложил женщину насмерть. Затем, пустившись в бега, ранил еще пять человек. В качестве мотива следствием была выдвинута версия бытовой ссоры на почве личных неприязненных отношений.

А спустя сутки в городке Ансбах близ Нюрнберга (Бавария) прогремел взрыв. Опять же беженец из Сирии пытался пройти без билета на местный музыкальный фестиваль. Когда его завернули, то прямо у входа он привел в действие взрывное устройство, находившееся в рюкзаке за спиной. Взрывник-самоубийца погиб на месте, 15 человек были ранены, четверо из них тяжело.

Сразу же после преступления полиция, соблюдая режим откровенности, сообщила, что оба сирийца были ей известны по предыдущим правонарушениям и тоже, как мюнхенский стрелок, имели проблемы с психикой. Подрывник Мохаммад Д. вообще дважды пытался покончить с собой. Еще в декабре 2014 года суд отказал ему в предоставлении вида на жительство и постановил выслать в Болгарию, где он был при первом пересечении границы Евросоюза зарегистрирован в качестве беженца. На вопрос, почему же это не было сделано до сих пор, местные власти оправдывались гуманными соображениями по поводу судьбы больного человека и войне в Сирии, подчеркивая вместе с тем, что недавно Мохаммаду было вынесено повторное судебное предписание покинуть Германию в течение 30 дней.

Кстати, в первых официальных сообщениях о взрыве в Ансбахе упор делался на то, что мигрант совершил публичное самоубийство, вероятно, по сугубо личным проблемам без намека на исламский терроризм. Такая версия вызвала шквал критики в интернете, что было, как показало дальнейшее расследование, более чем справедливым. При обыске в приюте (где в последнее время проживал Мохаммад) кроме материалов для изготовления взрывчатки были найдены большая сумма наличных денег, два мобильных телефона (один явно использовался для оперативной связи), и главное — видеозаявление сирийца, в котором он, клянясь в верности ИГИЛ (запрещенная в России организация), обещал мстить неверным за страдания мусульман.

Таким образом, за одну неделю в южной Германии произошло четыре резонансных преступления (включая инцидент в пригородном поезде под Вюрцбургом с нападением психа с топором на случайных людей), совершенных беженцами и немецким гражданином, родившимся в семье иранских мигрантов. И не важно, что по всем формальным признакам мюнхенский расстрел классифицируется как массовое убийство без политической цели, бундесбюргеры на бытовом уровне уже поставили их в один ряд, считая проявлениями терроризма против немецкого народа. Более того, прямая вина в этом, по мнению многих участников острых дискуссий в интернете и офлайн, ложится на федеральное правительство и лично на канцлера Ангелу Меркель, допустившую роковую ошибку в миграционной политике.

Вот только некоторые высказывания граждан ФРГ в социальных сетях:

«Террор пришел в Германию не вчера, не сегодня, а в тот момент, когда известная фрау, поправ европейское право и действующие немецкие законы, пустила в страну более миллиона якобы нуждающихся в защите беженцев».

«Теперь каждое убийство, совершенное радикальными исламистами, называется деянием психически больных людей. Что могут сделать простые граждане, кроме того, как на очередных выборах поставить крестик в ином, правильном квадрате?»

Несмотря на то что по количеству жертв «кровавая неделя» Германии значительно уступает терактам во Франции и Бельгии, по эффекту воздействия на население она как минимум уже с ними сравнялась, если не превзошла. Это очевидно на примере замеров общественных настроений, которые фиксируют устойчивый рост популярности праворадикальных идей. Если недавно примерно 40% немцев были согласны полностью запретить въезд в страну мусульманам, то теперь, по данным социологов, эта цифра может удвоиться.

Еще более тревожным сигналом является статистика преступлений на почве расистских и националистических настроений: в прошлом году на треть увеличились открытые массовые выступления против беженцев, нападения на мигрантские приюты.

Федеральное правительство Германии не сидит сложа руки: был ужесточен иммиграционный закон, сокращены сроки рассмотрения заявлений о предоставлении убежища, ряд арабских стран исключили из списка кризисных регионов, законодательно закрепили требования об интеграции иностранцев. Однако на практике немецкая бюрократическая машина дает серьезные сбои.

Миграционная служба за полгода смогла обработать чуть более 30 процентов прошений беженцев из прошлогоднего потока. Немецкие суды регулярно выносят решения о принудительной депортации отказников, но если первое постановление было просрочено, то требуется повторно проводить судебное заседание, и многие беженцы, зная эти нюансы немецкого законодательства, внезапно «заболевают» или переходят на нелегальное положение.

Немецкие оперативники более или менее успешно справлялись с выявлением активных исламских радикалов, их связей и подпольных организаций, установили и поставили на учет всех, кто отправился воевать в Сирию и затем вернулся домой. Но для них, как и для их коллег в других странах, стал неприятной неожиданностью террор одиночек, когда преступник берется за топор, тесак, садится за руль грузовика или самостоятельно из подручных средств мастерит бомбу.

В августе 2015 года канцлер Меркель провозгласила девиз: «Мы преодолеем это!» — имея в виду миграционный кризис. С тех пор политика «открытых дверей» обернулась для «мамы нации» потерями личного авторитета, разногласиями в рядах собственной партии, распространением регионального саксонского движения ПЕГИДА (Патриотичные европейцы против исламизации Запада) на всю страну, превращением небольшой партии евроскептиков «Альтернатива для Германии» в серьезную силу федерального масштаба, рейтинг которой, обогнав левых и «зеленых», уверенно приближается к позициям правящих партий. Моральные последствия нынешних терактов в немецком обществе уже налицо: страх за свою жизнь и за жизнь близких, рост недоверия к людям с другим цветом кожи и чужой религией, а политические — еще впереди.

Александр Чурсин