Шапки и юбки

watermelon83 — 15.01.2016 - Восточная война (1853-56 гг.) между Российской империей добра и Свободным миром.

Штуцерята забижают птичку


После всемирно-исторической победы в кампании 1812 г., когда Россия неопровержимо доказала превосходство крепостного строя над антихристом и бывшим задушевным другом Бонапартием, статус России как великой европейской державы, приобретенный в правление Екатерины II Великой, был окончательно подтвержден. Империя гордо восседала на Венском конгрессе, на равных обсуждая вопросы восточно-европейской политики. К сожалению, иногда в России бывает так, что внешняя победа не оборачивается внутренними реформами: крепостное право, экономически, политически и исторически давно уже не оправданное, пудовой гирей висело на нетвердых ногах империи. Победителю Александру I заниматься этим было не досуг - император интересовался вопросами космического и межпланетного характера, а потом кротко умер. Сменивший его при весьма позорных событиях Николай I был неплохим человеком, неспособным занимать место полкового командира в приличной армии. Теперь он отвечал за судьбы империи, население которой доходило по полусотни миллионов.
Нельзя сказать, чтобы Россия при Николае управлялась как-то особенно дурно или плохо - этого не было. В определенном смысле, эпоха его правления может быть названа даже эпохой расцвета, но это цветение не приносило плодов, увы. Годы, тучные годы были растрачены впустую - на войны с поляками, на борьбу за легитимистский принцип в Европе, за стабильность морга. В это время в Европе происходил очередной научно-технический, политический, культурный и т.д. прорыв и суп в кастрюльке действительно можно было привезти на пароходе из Парижа, чем поражал своих слушателей литературный Хлестаков. Император Николай понимал несовершенство собственного правления, но как и все слабые люди, наружно держащиеся твердо, успокаивал себя тем, что эти вопросы придутся на правление его сына или внука, ему же остается лишь содержать механизм в порядке. Что он и делал, с упорством вызывающим некоторую симпатию.

Восточный вопрос
Османская империя той эпохи может быть злобно переиначена в современную нам Российскую Федерацию: политической свободы все еще не было, но реформы шли. Голосовать было нельзя, но говорить - о, говорить можно было сколько угодно, особенно в кофейнях. Опять же - янычар разогнали, а реформы - реформы идут. И потом - все смутно помнили победы прошлого, которые были одержаны когда-то и где-то. Специально обученные люди рассказывали собравшимся туркам о победах зеленого знамени пророка над ордами неверных. Огромная восточная империя шумела и бурлила не просыпаясь. Она служила неким зеркальным отражением той, соседней николаевской России, с которой в прошлом, 18 веке, ей доводилось не раз скрещивать сабли, каждый раз все менее успешно. Россия победоносно давила поляков и венгров, воевала на Кавказе. Османская империя неудачно воевала с восставшими греками, египтянами и теми же русскими. Некоторые победы над персами утешали мало ибо персов побеждали все кто имел такое желание. В тридцатые годы 19 века казалось, что империя обречена и вот-вот умрет. По Европе ходили разговоры о больном человеке и его наследстве.
Со времен императрицы Екатерины, Россия имела конкретные военно-политические задачи на Балканах и в Малой Азии, видя конечной целью воссоздание, в рамках своей империи, византийского наследия. Но если при Екатерине эта цель носила более конкретный характер десанта на Босфоре, взятия Царьграда и прямой аннексии, то Николай и тут придерживался тактики непоспешания. Он видел этот раздел как серию постепенных ампутаций, в согласии с Англией и, возможно, Францией. К сожалению для Николая, Англия ни в малейшей степени не разделяла это стремление. Находящаяся на более высоком уровне, нежели примитивная империя Николая, Англия попросту контролировала голову Османской империи, торгуя и обогащаясь. Заменять это экономическое господство над всей империей призрачной военной интервенцией в отдельные ее части тогда никак не входило в английские планы. Чего-то другого Россия предложить не могла, а в силу поставленных ею задач она неизменно проигрывала борьбу за влияние в Константинополе. Франция в сороковые годы предпочитала делать свою игру, поставив на созданный ею Египет. Эта политика провалилась благодаря англо-австрийской интервенции, после чего французы занялись своими революциями и переворотами, выйдя из игры. Таким образом, успешный первоначально курс Николая на медленное разрушение Османской империи постепенно исчерпал свои возможности. Вместо того, чтобы внести коррективы в связи с изменившимися условиями, царь усиливал давление.

Кризис
Тучи собирались давно, но первая молния ударила из Франции. После революции 1848 г. и падения орлеанской ветви Бурбонов в стране была провозглашена республика, что вызвало в руководстве Российской империи состояние тихого ужаса. Популярная тогда карикатура изображала императора Николая сидевшего на бутылке с шампанским, в тщетной попытке не дать пробке выстрелить. Сам император воспринимал происходящее в духе наступающего апокалипсиса, ощущая повсюду угрозы. Это состояние неадекватности неограниченного законами правителя сыграло свою печальную роль. Отношения с Францией сразу испортились, особенно после нескольких грубых дипломатических плюх со стороны царя. В тоже время, новоизбранный президент республики, ставший вскоре императором (так оно, братцы, бывает), невеликий племянник великого Наполеона, носящий то же имя с цифирью три, желал показать всем снаружи и внутри, какой он сильный и динамичный лидер. Новый император, традиционно опиравшийся на крестьянство и клерикалов, имевший крепкие про-итальянские, про-английские, про-немецкие и про-польские (и демократические, хе-хе) симпатии, инстинктивно почувствовал уязвимое место своего противника. Зная о том, что император России относится к нему как к выскочке, он демонстративно поддержал требования католического духовенства в Иерусалиме, ведшего долгую борьбу со своими христианскими братьями от православия. Подробности этой увлекательной истории мы опустим, скажем лишь, что речь шла о храме, ключи и доступ к которому преимущественно находились у представителей православия. Сначала Наполеон поддержал своих католиков, проведя нехитрый маневр подобно тореадору. Император Николай купился на эту простейшую уловку и закусил удила.
Русские немедленно перешли к делу. В Константинополь отправился супер-дипломат, известный лишь острым языком и крепким хуем и предком, князь Меншиков. Его требования были просты и ужасны - в связи с недавним притеснением православного мира в Иерусалиме, российский император желал стать протектором-защитником всех православных христиан в султанской державе, с понятными последствиями для последней. В период предшествующий визиту князя, русские демонстративно маршировали на границе, поднимая пыль на Дунае. Османы, разбуженные так внезапно (и какое им, собственно говоря, дело до республик и монархий?) сначала пытались применить традиционную азиатскую дипломатию, согласившись на все требования сразу, но царь уже решился. Его представитель вел себя с примерным хамством, нарушая все нормы приличий. Меншиков, по всей видимости, ощущал себя кем-то вроде российского посла Репнина, времен польских разделов, но ему предстояло жестоко просчитаться. Волею судеб, в Константинополе оказался кое-кто посильнее и поумнее.
Британский посол сэр Стратфорд-Редклиф в свое время не просто представлял интересы Британии среди мусульманской империи, но и просто направлял все лучшее в ней, инициируя реформы и поддерживая реформаторов. При этом, он был более сильным человеком чем весь тогдашний британский кабинет и относился к тем ястребам, которые видели в российском курсе целенаправленную политику, ограничить которую сможет лишь недвусмысленная демонстрация силы, вплоть до ее применения. Посол создал эффективное взаимодействие со своим французским коллегой и фактически управлял турецкой дипломатией. Меншиков, переходящий от ощущения собственного величия к злобной подозрительности, был проведен им с легкостью неимоверной. Покуда в Санкт-Петербурге Николай пребывал в плену собственных иллюзий, почему-то полагая, что Пруссия и Австрия бросят все и начнут таскать для него каштаны из огня (особенным бесстыдством было требовать этого от Пруссии), Англия удовлетворится Египтом и другими милостиво брошенными ей кусками не убитого еще турецкого медведя, а о Франции говорить и вовсе не приходится; покуда Европе, по выражению одного меланхоличного английского политика, навязывали войну, князь Меншиков покинул наконец столицу султана. Османы подтвердили преимущества греческой церкви и если бы Николай остановился на этом, то смог бы легко и просто записать себе внешний успех над своим неродовитым соперником из Парижа. Но он не остановился.

Тролль, президент, император и защитник католиков - Наполеон Третий


Слишком серьезный человек - Николай Первый


Меншиков уехал в весною, а уже летом 1853 г. русские войска, без объявления войны, очень вежливо заняли Дунайские княжества - там сейчас Румыния, Молдавия и мерзкое Приднестровье. Занятие это обуславливалось отказом от протектората и являлось повышением ставок: если бы турки согласились, то престиж и влияние России в Османской империи значительно поднялось бы, а коли нет - ну что же, от нее отщипнули бы еще кусок под вполне благовидным предлогом. Игра казалась беспроигрышной.
Англия и Франция опубликовали декларацию о совместных действиях по защите турок, на Босфоре появился союзный флот - предупреждение после ввода русских войск в Молдавию и Валахию. Пруссия была обескуражена слоновьей дипломатией русских, ее представитель в Константинополе получил инструкции действовать в согласии с союзниками. Наконец, Австрия тоже заявила о солидарности с позицией остальных. Царь был ошеломлен этим неожиданным европейским концертом согласия, невольным дирижером которого он стал сам. В Вене собрались дипломаты, пришедшие после утомительных переговоров к прежним предложениям - формальное согласие в обмен на вывод войск. Царь, уже начинавший понимать угрозу изоляции, пошел на эти условия, спасавшие ему его лицо. Но тут вмешался султан, поддерживаемый британским послом и вообще константинопольским дипкорпусом, ревниво следившим за венскими неумехами. Турки внесли некоторые поправки в договоренности, которые носили несущественный характер - по сути вопрос шел о приемлемых для всех формулировках, басурманский салтан желал сохранить лицо не менее чем православный царь. Но Николай решил, что он уже уступил слишком много - дальнейшее лишь усилит ощущение слабости России. Турецкие поправки были отклонены. Последовало требование вывести русские войска, а после истечения предоставленного срока - разрыв. Так, в октябре 1853 г. нежданно-негаданно началась очередная русско-турецкая война.

Война - дело для больших компаний
Наполеон ликовал - Россия попалась! Он, уже не скрывая наслаждения, выговаривал российскому дипломату в Париже: Россия — не европейская страна, она не должна быть и не будет таковой... ослабить ваши связи с Европой, и вы сами по себе начнете движение на Восток, чтобы вновь превратиться в азиатскую страну. Произошла дипломатическая революция, даже переворот - император Николай, уважаемый всеми правитель, превратился в изгоя, а почти террорист и вечный беглец Бонапарт стал вершителем мировой политики. За этот провал Николай должен быть обязан собственному патриотизму, заставившему его отстранить от дел многомудрого Нессельроде (слишком нерусский) заменив его бездарями вроде Меншикова или Горчакова. Сам же он продолжал горячиться и делать глупости, наглядно демонстрируя, что абсолютизм идеален лишь при идеальном правителе.
А война, настоящая война, уже началась. Турецкие войска Омер-паши вступили в Валахию. Русские дали первое сражение и проиграли его - в ноябре 1853 г. у Ольтеницы их атакующие колонны были расстреляны и отошли с большим уроном, потеряв около 3 т. солдат. Оборонявшиеся турки потерь почти не понесли. Более того, Омер-паша сделал положение русской армии почти что невыносимым - опираясь на Дунай, он получил хорошую оборонительную позицию и наводнил противоположный берег мелкими отрядами, наносящими булавочные, но постоянные и обидные уколы по русской гордости. Выходило нечто вроде комара и медведя. На Кавказе турки атаковали пограничный русский пост и с чудовищной жестокостью вырезали его подчистую, перебив женщин и детей. В составе 5 т. отряда османов было много иррегулярных частей из диких народов, что и привело к таким печальным последствиям. В ответ русские войска на Кавказе предприняли бросок к Карсу - 7 т. солдат разбили в двух сражениях турок, потеряв около 1 т. против 6 т. у противника. По всему Черному морю происходили стычки между русскими и турецкими кораблями, без решительных, однако, последствий.
Эта военно-морская нерешительность закончилась Синопским сражением, произошедшим в ноябре того же печального года. Турецкая эскадра Осман-паши, в состав которой входили 7 фрегатов и корветов, в том числе один колесный пароход-фрегат, безмятежно стояла в бухте Синопа, полагаясь на то, что близость нейтрального, но и союзного, англо-французского флота парализует любые наступательные действия русских. Эта ошибка стоила турецкому вице-адмиралу очень дорого когда в бухту зашел русский флот из 6 линейных кораблей вице-адмирала Нахимова, половина которых имела по 120 пушек. Помимо линейных, у русских было несколько фрегатов, но все это уже несущественно - соотношение сил не позволяло даже помыслить о сопротивлении. Турецкая эскадра была буквально раздавлена, из ловушки уйти сумел лишь паровой фрегат, Осман-паша и 3 т. турецких моряков погибли. Русские сожгли и город, о чем громогласно протрубили их газеты, князь Меншиков, командовавший теперь всем Крымом, получал благодарности, в Санкт-Петербурге с большим успехом проходило театрализованное представление о Синопской баталии. В общем, решительный успех решительной дипломатии решительного императора.

В Лондоне, где до этого воевать решительно не хотели, настроение изменилось в один миг. Русские обещали не нарушать турецких границ - и нарушили. Обещали не нападать на турок - и напали, да еще как. Пепел Синопа был почище пожарищ Лувена семьюдесятью годами позднее. Общественность негодовала и требовала от правительства не меньшей решительности. Франция призывала Англию к тому же - с общественностью там тоже все было в порядке, императорские перья не спали. В январе 1854 г. союзный флот вошел в Черное море, декларируя своей целью предотвратить эксцессы подобные Синопскому. Наполеон еще раз потребовал вывести российские войска из Донбасса Дунайских княжеств, в ответ на это Россия разорвала дипломатические отношения с Парижем и Лондоном. Русские бросились к австрийцам, но те отказались поддержать их и присоединились к требованию союзников. Более того, даже степенная Пруссия недвусмысленно указала России на то, что ложечки нужно покласть взад. Николай I расфрендил Франц-Иосифа II, перевернув его портрет лицом к стене и написав на обратной стороне неблагодарный. К французскому требованию присоединилась Англия, пославшая в феврале 1854 г. ультиматум - вывод войск через 6 дней или война. Россия ответила молчанием и весной 1854 г. Лондон и Париж констатировали состояние войны с Санкт-Петербургом. Так все и заверте началось, а мы, наконец, сможем перейти к солдатикам и пушкам.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив