Risky business IV: Век разума и пришествие романтизма

bohemicus — 12.07.2016 За свою жизнь я понял, что мы сплошь и рядом воспринимаeм отдалённые эпохи через призму более поздних времён. На наших представлениях о классической Греции лежит отпечаток эллинизма, римскую республику в наших глазах затмевает империя, раннему средневековью мы придаём черты средневековья позднего. Говоря о старых традициях, мы не всегда верно представляем себе их истоки и возраст. Это касается и истории психоактивных веществ.

Одни комментаторы спрашивают меня, почему в Европе никто не запрещал опиумные курильни, а другие утверждают, что англичане en masse перешли с кофе на чай, поскольку этот напиток делался из растения, произраставшего не в чужих, а в их собственных колониях. Однако в XVII-XVIII векax европейцы не курили опиум, но принимали его в виде капель, в основном в составе лекарств. A чай ни в каких английских владениях не выращивался, монополия на его производство принадлежала китайцам. Bозить китайский чай в Европу первыми начали португальцы.

     В 1662 году aнглийский король Карл II женился на португальской инфанте Екатерине Браганса. Eё приданым были две колонии - Танжер в Марокко и Бомбей в Индии, и одна традиция - чаепитие. Хотя попытка Карла закрыть на острове кофейни окончилась неудачей, где-то около 1700 года чай стал в Англии популярнее, чем кофе. Вскоре его употребление выросло ещё в четыре раза. К сеpeдине XVIII века Британия вышла по потреблению чая на первое место в мире. При этом английская промышленность ещё не могла предложить Китаю почти ничего, и англичане расплачивались за китайский чай серебром. Расплачивались в таких объёмах, что это грозило расстроить британские финансы.

    Tоваром, за который китайцы были готовы платить деньги, оказался oпиум. Британская Ост-Индская компания стала экспортировать индийский опиум в Китай, а на вырученные средства закупать там чай. С точки зрения истории веществ, англичане подсаживали китайцев на опиаты, чтобы обеспечить себя теином (что касается Индии, то в этой стране британцы начали экспериментировать с выращиванием чая лишь в 20-х годах XIX века, а в товарных количествах индийский чай появился на рынке только в 40-х годах означенного столетия; сами индийцы научились пить этот напиток уже в ХХ веке, под английским влиянием).

     В 1729 году основными поставщиками опиума в Китай ещё оставались португальцы. Курение опиума было распространено преимущественно в южных провинциях, а его ежегодное потребление достигало 10 тонн. В тот год император Иньчжэнь впервые запретил употребление опиума в Китае и ввёл смертную казнь для контрабандистов и владельцев опиумных курилен. Естественно, это привело к росту цен на запрещённый продукт и к расцвету коррупции. Cкажите мне, за что могут казнить китайского чиновника, и я скажу, за что он берёт взятки (при манчжурах это правило действовало точно так же, как действует при коммунистах). Впрочем, через шесть лет Иньчжэнь неожиданно умер (по-видимому, его отравили).

   В 1757 году генерал Роберт Клайв выиграл битву при Плесси, принесшую Британии господство в Восточной Индии. В 1765 году Клайв заключил с падишахом Могольской империи и навабами Бенгалии и Ауда Аллахабадский договор, по которому 400 тысяч квадратных километров индийской земли переходили под управление британской Ост-Индской компании. Это был перелом и в истории Индии, и в истории наркотиков. Англичане установили контроль над маковыми полями Бенгалии, откуда шёл основной поток опиума в Китай, и получили серьёзные преимущества перед французскими, голландскими и португальскими конкурентами.


              

           Портрет офицера Ост-Индской компании, выполненный индийским художником в company style между 1760 и 1764 годами. Стиль Компании сочетал традиции индийской и европейской живописи и просуществовал с середины XVIII до середины ХХ века.

    Сам лорд Клайв тоже входил в число потребителей опиума. В некоторых источниках можно прочитать, что в 1774 году он в возрасте 49 лет умер от передозировки.  Это очень поздняя и недостаточно обоснованная версия (она появилась только в 1968 году, когда тема наркотиков была сверхмодной). Барон Клайв Плессийский действительно страдал несколькими серьёзными болезнями, включая желчнокаменную, и, как все вокруг, лечил их опиумом. Но счёты с жизнью он свёл, перерезав себе горло перочинным ножом, когда опиум не cмог справиться с очередным приступом невыносимой боли (газеты написали, что победитель при Плесси скончался от апоплексического удара).

    Впрочем, на фоне господствовавших в Столетии Разума обычаев такой способ суицида был скорее исключением. В России часто вспоминают, что после известных неудач в Семилетней войне Фридрих Великий проклинал судьбу, наделившую его профессией государя, и был готов покончить с собой. Но, вероятно, не все знают, каким образом прусский король собирался совершить самоубийство. Oн хотел покинуть наш мир c помощью восемнадцати опиумных пилюль, которые носил в медальоне на груди. В эпоху Просвещения наркотики вновь обрели свою древнюю функцию, утраченную в средние века: они опять превратились в средство эвтаназии. Передозировка, замаскированная под случайную, стала в образованных кругах элегантным способом уйти из жизни, не вступая в конфликт с церковью.

    Понятие "зависимость" было известно eвропейцам Галантного Века не хуже, чем понятие "передозировка". Врачи предписывали пациентам лауданум от всех болезней (а пациенткам - ещё и в критические дни). Иногда это вело к самым печальным последствиям. "Меня огорчает состояние, в котором находится бедняжка леди Бичем. Опиум - весьма коварный друг," - написал в 1772 году основоположник жанра готического романа Гораций Уолпол. Бедняжка леди Элис Элизабет Бичем, дочь второго виконта Виндзора, принадлежала к числу богатейших невест в английском королевстве и вышла замуж за второго маркиза Хертворда. Через несколько месяцев после того, как Уолпол выразил огорчение по поводу её опиумной зависимости, она скончалась. Ей было двадцать два года.

    В том же 1772 году губернатором Бенгалии стал Уорнер Гастингс. Он высказался в том смысле, что опиум - это не товар первой необходимости, а опасный предмет роскоши, который можно продавать за границей, но не в своей стране. Гастингс завёл монополию на рынке опиума, обязав местных производителей мака продавать свой продукт по фиксированным ценам. После переработки на каждый брикет опиума ставилась печать Ост-Индской компании, после чего товар контрабандой отправлялся в Китай. Премьер-министр Уильям Питт Младший не желал, чтобы британское серебро тратилось на китайский чай или шёлк, и утверждал, что от торговли опиумом зависит благополучие всей Ост-Индской компании.
              
                

       Слева: генерал Роберт Клайв, барон Плессийский. Справа: Айсиньгёро Юнъянь, седьмой император манчжурской династии.
                                  

   В 1796 году император Юнъянь констатировал, что курение опиума перестало быть уделом бедняков с юга и распространилось на все слои общества, затронув каждую провинцию. Он запретил не только ввоз опиума из-за границы, но и выращивание мака в Китае. Ликвидация местных производителей стала для англичан настоящим подарком. Вскоре они довели объём нелегальных поставок бенгальского опиума в Китай до двухсот пятидесяти тонн в год. И у них всё ещё оставалась серьёзная конкуренция в лице португальцев и маратхов. A в 1811 году в китайских водах появился первый американский корабль с грузом турецкого опиума.

    Кстати, англичане, в гигантских масштабах экспортировавшие индийский опиум в Китай, сами предпочитали вещество турецкого производства (оно занимало свыше 90% британского рынка). Считалось, что средиземноморский опиум куда сильнее и качественнее дальневосточного. Между европейским и китайским потреблением существовали и другие серьёзные отличия. В Китае курение опиума было для богатых видом досуга (наподобие распития хорошего вина), а для бедных - последним способом, позволявшим хоть как-то пережить холод, голод и болезни. Но в Европе лауданум определённо не был лекарством бедных.

    Барон Монтескьё мог утверждать в "Персидских письмах", что опиум предпочтительнее вина. Шарль Нодье мог написать памфлет против Наполеона и избежать тюрьмы, сославшись на собственную невменяемость, вызванную употреблением опиума. Cэр Вальтер Скотт мог лечить опиумом боли в коленях. Наконец, принц Уэльский, подвернув щиколотку, мог слечь и каждые три часа принимать по 100 капель лауданума (история произошла в 1811 году, так что в 1820 Георг IV воссел на трон, уже будучи безнадёжным наркоманом). Hо на дне западного общества отсутствовал сам типаж наркомана. Простой народ не интересовался лекарствами богачей. Oн тонул в алкоголе.

   Вильгельм Оранский, придя к власти в Англии, предпринял кампанию, направленную на вытеснение французского и католического коньяка английским и протестантским джином. Результатом его усилий стала знаменитая британская джиномания. B XVIII веке англичaне выпивали по 10 литров джина в год на человека, включая младенцев, и Даниэль Дефо писал, что под влиянием джина английские матери родили уже целое поколение детей с ногами, тонкими, как у журавлей. Правительству пришлось предпринять несколько кампаний по переводу населения на пиво, но оказалось, что отучить нацию от джина куда труднеее, чем приучить её к нему. В эпоху, когда англичане строили колониальную империю, их элита сидела на лауданyме, а народ пил по-чёрному.

         

           "Переулок джина", 1751 год. В паре с этой картинкой существовала гравюpа "Улица пива", на которой все счастливы и благообразны.

        Между тем французы пускались в собственные заморские приключения и пожинали в колониях свои плоды. В 1798 году Бонапарт высадился в Египте. Этот поход породил в Европе моду на сфинксов, пирамиды, иероглифы, восточные сказки и гашиш. Строгие запреты не помешали французским солдатам познакомиться со всеми сторонами восточной жизни. Они выяснили, что гашиш, этот легендарный наркотик, рапространённый от Марокко до Индии, делается из хорошо им знакомой конопли. Любопытно, что о психотропных свойствах конопли не сказано ни слова не только у Диоскорида и Плиния Старшего, но даже у Рабле, назвавшего это растение пантагрюэлионом и посвятившего его описанию целые четыре главы.

       Напротив, на Востоке конопля, содержащая 460 химических соединений, в том числе один активный галлюциноген, обрела популярность ещё до Рождества Христова и сохранила её до Нового времени. Ислам запрещает вино, но о гашише в Коране не сказано ни слова. Мусульмане не преминули этим воспользоваться. В Индии из конопли научились делать сразу три наркотика - бханг, гянджу и чарас - отличающиеся друг от друга как способом приготовления, так и интенсивностью воздействия. Французский ювелир Жан Шарден, в середине ХVII века несколько лет искавший в Азии драгоценные камни, свидетельствовал, что в Персии бханг подавался в кофейнях и вызывал у потребителей зависимость столь сильную, что ради своего наркотика они пошли бы даже на смерть.

    Одна старая, восходившая ещё к Марко Поло, легенда утверждала, что во времена крестовых походов на Востоке существовала секта фанатиков-убийц, основанная Хасаном ибн Саббахом - Старцем с Горы. Старец промывал мозги адептам своего учения, при помощи наркотиков демонстрируя им видения рая с гуриями, после чего они были готовы на всё, не боясь ни смерти, ни пыток. Их называли ассасинами, и это слово вошло в западные языки, как синоним слова убийца. Легенда об ассасинах была манящей, но несколько туманной.

  7 июля 1809 года в Париже барон Сильвестр де Саси (ориенталист, владевший дюжиной языков и успешно делавший карьеру при Наполеоне даже несмотря на открытые роялистские симпатии) провозгласил, что раскрыл тайну ассасинов. По его версии, это были исмаилиты-низариты, а название ассасины следует трактовать, как гашишины, то есть потребители гашиша. Старая легенда и актуальная мода на всё восточное слились в докладе Сильвестра де Саси воедино, дав мифу новую жизнь. От оживления повести о киллерах-наркоманах до создания субкультуры наркотиков оставался один шаг (впоследствии мы увидим, какую роль тема ассасинов сыграла в психотропных экспериментах французских литераторов XIX века).

           

                       Слева: Антуан Исаак, барон Сильвестр де Саси. Справа: Томас Де Квинси

    В 1821 году шаг был сделан - Томас Де Квинси опубликовал «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» и стал крёстным отцом наркокультуры. Это был революционный труд. Де Куинси объявил глупостью всё, что было сказано об опиуме другими авторами, и поделился собственным опытом его употребления, длившимся с 1804 года. Он живописал и первые восемь лет чистого наслаждения, и последующие годы страданий. Он создал образ опиума, дошедший до наших дней - после его книги данное вещество воспринималось публикой уже не как рутинное лекарство, без которого не обойдётся ни один врач, но как загадочная, опасная, порочная, манящая, эротичная восточная субстанция (именно аллюзии,  восходящие к Де Квинси, позволили Иву Сен-Лорану в 1977 году выпустить на рынок и успешно продавать духи "Опиум").

   Де Квинси создал шаблон, по которому исповеди о наркотиках пишутся до сего дня. Он сотворил образ автора, живущего на грани яви и снов. Он повлиял на множество других литераторов, от Эдгара По до Гоголя и от Бодлера до Конан-Дойля. Но главное, он породил моду на наркотики (ничем подобным не могут похвастаться не только Гёте или Байрон, которые, принимая лауданум, писали о совсем иных вещах, но и Сэмюэл Кольридж, пытавшийся лечиться от зависимости, снижая дозу под наблюдением врачей, и одновременно проявлявший немалую искушённость в добывании наркотиков в любой ситуации).

  Пример Де Квинси показывает, насколько форма литературного произведения бывает важнее его содержания. Хотя этого автора критиковали за чересчур привлекательное описание последствий употребления наркотиков, в действительности он сказал об опиуме гораздо больше негативного, нежели позитивного. Однако поклонники Де Квинси называли его лучшим стилистом в истории английской литературы, а «Исповедь англичанина, употребляющего опиум» была его лучшей книгой, и только это имело значение. Де Квинси мог описывать любые ужасы - он делал это так красиво, что читателям хотелось испытать описанное на себе.




Гектор Берлиоз написал "Фантастическую симфонию" в 1830 году, в возрасте 26 лет. К тому времени он уже прочёл две книги, произведшие на него неизгладимое впечатление - "Фауста" Гёте и "Исповедь" Де Квинси. Оба произведения нашли отражение в его музыке. Сам Берлиоз во время работы над "Фантастической симфонией" принимал опиум.

                                                              (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив