Разродилась отчетом с игры Дурмстранг 1987.

gilgaeris — 03.03.2011 Он, наверное, неоправданно длинный. Потому что читать о семестре жизни в Дурмстранге Мартины Бартлетт может быть интересно довольно узкому кругу лиц. Однако я по-другому не умею, и это в стиле Мартины - писать длинные дневниковые посты. Зато потом - через 20 лет - мне это поможет в анализе своих поступков.

С каждым таким случаем у меня внутри все как словно каменеет. Я будто подмораживаюсь изнутри, когда не могу остановить друзей и становлюсь оттого беспомощной. Иногда я думаю, что если бы в моих правилах было бы применять к особо любящим приключаться друзьям Инкарцеро максима вкупе с Морфеусом в превентивных целях, то жизнь моя была бы и дольше, и счастливее.

А началось все в этот раз с задания наставника сопроводить в дружественный Дурмстранг двоих аспирантов Хогвартса. Дружественный-то конечно, дружественный, но я ощущала себя едущей в самое пекло. Аспирантами оказались старые друзья-знакомые Велеслава и Фергюс, а встречать нас обещалась Морин, это радовало особенно, поскольку я собиралась, пользуясь оказией, поднатореть в колдомедицинских песнях.

Очень было страшно за презентацию, у нас было на нее очень мало времени, да и Делегацией с большой буквы мы как-то себя назвать не могли, потому тематика долго не шла на ум, однако результатами подготовки мы были неимоверно горды, потому и решили прибыть прямо в костюмах для презентации. Тем более по-дурацки мы ощутили себя в главном зале Дурмстранга под пристальными и не особенно дружелюбными взглядами студентов. В дурацком и без презентации.
Гораздо после я разговаривала с Чезаре и он сказал: «А мы подумали, что в Англии просто стиль такой… несколько старомодный»

А потом стало как-то не до презентации. Нас отвели в покои и по одному уводили на ветви, на которых нам предстояло учиться семестр. Когда я шла с завязанными глазами за голосом интуиции, звучащим как колокольчик, чьи-то руки остановили меня и долго уточняли, зачем я бесцельно хожу по коридорам. Когда же мне удалось внятно пояснить незнакомцу, что я распределяюсь в данный момент по ветвям, у меня смущенно попросили прощения и отпустили. Я не знаю, кто это был, но спасибо за участие к блуждающим по коридорам незнакомым девушкам. Это был первый приятный сюрприз Дурмстранга.

Увидев красно-черное оформление той гостиной, куда меня привела интуиция, я признаться, струхнула. Между нами, я ожидала, что интуиция приведет меня к Винограду. Цвета же явившейся мне гостиной показались мне цветами Ветви Ножа. Но я оказалась на Ветви Иконы. Попытки понять, почему я попала именно на эту ветвь, наткнулись на: «Попасть на ветвь Иконы – это большая честь!!» и я решила оставить размышления на попозже. Тут стоит сказать большое спасибо Александру Ипсиланти, благодаря его ненавязчивой помощи мне удалось освоиться и перестать нервничать. Первым делом я уточнила правила поведения. Оказалось, что тут не принято просить разрешения войти. Скажу сразу, мне было очень трудно переламывать свое английское воспитание, всякий раз входя без разрешения. Потом же, когда к нам в гостиную попросились Велька и занятный француз, Александру пришлось получить журавля от лучшего ученика ветви за несоблюдение безопасности. Конечно же, и Велька, и француз моментально присоединились к наказанному, что помогло разжалобить лучшего ученика и наказание отменили.

Утро было замечательным. Светлым, хрустящим, морозным и солнечным. Нам с Фергюсом, который распределился на ветвь Коня, выпало осуществлять утреннюю пробежку вместе с студентами ветвей Коня, Ножа и Иконы. Это было увлекательно, задорно и нехолодно, поскольку проходило очень стремительно и мобильно. Затем у моей ветви было окно, а я загодя попросила разрешения побыть на заклинательных песнях у профессора Павич. Получила ни с чем не сравнимый опыт хоровых распевок. Ощутила всю безграничность возможностей заклинательной песни, как жаль, что никогда я не смогу отдать себя всю этой области знаний без остатка. Следующая лекция по темным искусствам была для меня настолько познавательной, что время пролетело крайне быстро. Профессор Кроу не был столь занимателен дома, обучая нас Защите от темных сил в Хогвартсе. Методы познания госпожи Драгаш заставили вспомнить о себе еще не раз впоследствии, особенно в ту ночь, когда мы присягнули Кари в ученичестве, жаль, что умные мысли приходят позже, чем надо бы. Затем в большом зале как-то внезапно оказался йети, и пока часть студентов трансфигурировала его кто в что горазд, я слетала за своим длинным свитком трансфигураций. Отдала его тогда еще неизвестному мне Владу Бассарабу и не смогла уйти на лекцию по основаниям власти, пока с йети не было покончено. Увы, в связи с этим половину лекции пропустила.

Где-то в послеобеденное время случился первый звоночек интуиции. В большом зале находился слуга торговца, расхваливающий свои товары. Я подошла поближе и углядела там же Кингсли. Мы встали так, чтобы не сильно мелькать перед глазами у слуги, но видеть и слышать то, что он говорит и показывает. Единственное, что привлекло наше внимание поначалу – это парные крестики анкх, позволяющие показать на расстоянии несколько крайних минут одного носящего второму носящему украшение. Однако мы рассудили, что узнать о последних минутах жизни друг друга таким образом не особо желаем, а услышав про цену, и вовсе раздумали что-либо покупать у этого торговца. Затем пришла Велька и углядела себе там порт-ключ. Наши страшные гримасы, которые мы строили из-за спины слуги, не были опознаны правильно, впоследствии выяснилось, что бедному слуге жизненно необходима помощь. Что его бьют, унижают, и надо порвать контракт. А для этого ему нужен один ученик. Конечно же, проникнувшись добрыми чувствами к такой отзывчивой Вельке, он подарил ей порт-ключ. На самом деле привязав ее за ее добрую душу и за благодарность. Когда она подошла к нам, дело было уже сделано и обещание помочь уже дано. Единственное, о чем мы смогли ее упросить, это постараться вытрясти из Кари, а слугу звали именно так, вытрясти из него ВСЕ правдивые подробности нового контракта, в который она так неосмотрительно вляпалась.

Затем была ментальная магия, на которой в процессе практических занятий выяснилось, что моя воспитанность и доброжелательность являются существенной помехой в освоении мной ментальных чар. Что ж, у всех свои достоинства. Наступал вечер, и все собрались на практики выживания. Тут меня постигло жестокое разочарование. В Дурмстранге с наступлением темноты становится гораздо холоднее, как жаль, что мантии из английской шерсти так плохо справляются с холодом. Многократные повторения маневров с таким количеством участвующих на мой стажерско-аврорский взгляд были совершенно бесполезны, ведь в аврорате крайне редко можно рассчитывать на такое количество участников, как три группы по пятнадцать участников. К моменту, когда пришло время отрабатывать совместную аппарацию, все уже были замерзшими до хрустального звона, что также не пошло на пользу маневренности. Радовало только одно, где-то среди прочих тут бегали Кингсли и Велька, а значит, я смогу узнать их мнение на эти «порочные практики».

На ужин я прибрела без рук и ног. Злая и замерзшая. Чуть попозже пришли Кингсли и Велька. Велька с гордостью сказала, что она выяснила подробности, и теперь уверена, что Кари рассказал всю правду. Беготня по холоду и снегу не способствует толерантности, потому я в очередной раз высмеяла ее убежденность в своей правоте. Однако тут к нам за столик неожиданно подсел сам Кари. Я не удержалась от пары колкостей в его адрес, он усомнился в моей доброжелательности и доверии к нему, а Велька внезапно вспомнила какую-то сказку, толи польскую, толи румынскую, про какого-то мельника и его учеников, кажется, она называлась, «Краббат» и спросила у него полушутя, не о том ли речь. Что любопытно, Кари тут же откликнулся: «Кто я вам оттуда, мельница чтоли….?» А затем разговор перешел на то, что у торговца есть способ улучшить защиту школы, но ритуал это ооочень темный… вобщем, они шептались, а я все надеялась, что нас пронесет мимо беды.

Не пронесло.
Столь понравившийся Кингсли педагог ветви Светоча оказался под властью каких-то крайне сильных приворотных чар. Отворотку мы варить не умели. Зато кое-кому пришло в голову, где можно эту отворотку взять. Конечно же, Кингсли понесло к торговцу. Точнее, к Кари. Когда Кингсли вынес оттуда склянку с отворотным зельем, я поняла, что учеников у Кари уже двое. Отворотка не помогла ,пришлось отпевать педагога заклинательными песнями. Потом начались вампирские синие туманы. Мыс удивлением видели, что в традиции Дурмстранга входит беготня ЗА синим туманом, в то время как в Хогвартсе полагалось оказываться как можно дальше от всяческих туманов. Особенно запомнился юноша с Винограда, который несравненно читал противовампирьи стихи, но в какой-то момент пошел не в ту сторону. Очень было жаль его, он потом сильно убивался. Поскольку с обороной школы итак все справлялись бодро, мы подхватили коробку с конспектами и отправились в библиотеку, где провели, наверное, час, перебирая все свитки и фолианты. Нашли Краббат. Ужаснулись. Как и в предыдущие дни, отправились спать по отбою.

Утром мое здоровье дало суровую трещину и в пробежках я не участвовала. По дороге на завтрак выяснилось, что все близкие к нам выходы из школы были запечатаны на колопортус ультима. Нам дверь помогла открыть мадам Мелифлуа, наставница французов. Где-то на завтраке нам встретился Кари, который сказал, что его тоже удивили ультимные защиты входа, хоть он с ними и справился (чем удивил нас несказанно, ибо выглядел мало сказать – юным).
На Заклинательные песни не пошла, поскольку основные аспекты теории я успела почерпнуть из бесед в предыдущий вечер со студентками Винограда, а специфику колдомедицинских песен мне могла объяснить и Морин, которая (О, наконец-то!) появилась в школе. Пока мы варили глоток надежды для Милорады Павич, у которой ночью погиб наставник, я успела узнать очень многое по нужным мне темам, а потом поспешила на темные искусства. На магических основаниях власти ректор Каркаров очень трогательно берег мое английское спокойствие, попросив выйти на момент разъяснения, чем было бы хорошо соединение восточно-европейских государств в единый конструкт. Поскольку я обладаю неплохим слухом, я изрядно просвятилась проходящий мимо профессор Кроу удивленно поднял одну бровь на мою одинокую фигуру за дверьми, а услышав, что там внутри берегут мой английский менталитет и спокойствие, понимающе хмыкнул.

На обеде Кари явился к нашему столу уже как само собой разумеющееся. С синяком под глазом. На вопрос, про что синяк, скривился и надвинул на него шапочку. Огорченно шептал, что ничего не выйдет, что мало людей. Вот тут-то нам стало понятно, что учеников надо не два. И не три. И даже того, что он уже себе нашел – мало. Снова вспомнился Краббат. Не знаю, какие выводы сделали остальные, а мне было понятно, что всей информации он не сказал даже сейчас. Поэтому, когда он заполошно явился перед лекцией по методам познания и сказал, что их выгоняют в срок в пятнадцать минут, а никого из наших, кроме меня, он найти не смог, чтобы попрощаться, я обрадовалась. Я так надеялась, что это наконец «пронесло». Со второй лекцией по методам познания у меня связано еще одно неприятное ощущение. Со мной рядом села француженка, Лили. Видимо, ее знание местного языка было не особо сильным, или же сказался не особо сильный слух, однако она постоянно просила ей что-то пояснить, я в силу вежливости не могла отказать, и в спину периодически прилетали тычки и шипение: «Иностранцы, заткнитесь уже!» Что по совокупности бесило неимоверно.

Потом я посильно помогала ветви организовывать местный праздник. Затем стояла с Кингсли на одном из выходов в дозоре с целью «разворачивать всех, кто выходит из школы по надуманно глупым причинам» Потом был ужин, а затем довольно веселый и совершенно не знакомый нам праздник Комоедица. Долго пыталась понять, как сочетается празднование Комоедицы как начала весны, солярного праздника, с таким истинно солярным праздником, как Купала, почему празднуют один и не празднуют другой… Вообще вечер, освобожденный, как мне тогда казалось, от размышлений, как спасти друзей-идиотов от авантюры с Кари, у меня был посвящен попыткам понять разницу в наших менталитетах. Было очень странно ощущать нас, уже выпускников Хогвартс, со всеми правами взрослых, включая свободу выбора отношений, ощущать нас равными физически возрасту местных студентов старших курсов, со всеми их запретами, повышенным румянцем к вопросам пола, с их нездоровым интересом и сомнительными комментариями к моей совершенно обычной юбке…

Собственно, так бы мы и подошли к ночным событиям, если бы не тайны Дурмстранга, которые напрыгнули на нас сами, хоть мы и не настаивали. Где-то днем мы поднимались по одной из боковых лесниц. В потолочном люке болтался кто-то. Я бы и дальше прошла без привлечения внимания, но Кингсли не преминул ляпнуть что-то типа: «Ух ты!». Этот свисающий кто-то мгновенно спрыгнул оттуда и оказался студенткой ветви коня Аникой. Вид у нее был испуганно-грозный. Путем замысловатых мимических и восклицательных реплик нам было передано, что стоит исчезнуть отсюда, не привлекая внимания. Несколько позже Аника просила нас никогда не ходить туда, не думать о люке и не лезть в тайны Дурмстранга, поскольку это опасно и непростительно. Мы в общем-то не жаждали лезть и сами. Однако парой часов позже мы отдыхали в большом зале и вскочили при виде приближающихся педагогов, профессора Серафима Ангела и Елены Павич. Профессор обратился к Кингсли с просьбой помочь, а меня прихватили для лучшего выполнения задуманного. Каково же было наше изумление, когда педагоги привели нас под тот самый люк и велели изображать праздное свидание, прикрывая педагогов.
Поэтому, когда торговец Казимир столь отработанно четко появился на ректорском балкончике и начал вещать что-то о жерновах, которые «там», у нас четко сложилась эта картинка, где это «там», что это за жернова и каким местом тут везде Краббат. Время шло. Педагоги и ректор хранили, по нашему мнению, преступное молчание, студенты начинали паниковать. Появился Кингсли, сказал, что есть весточка от Кари, он ждет нас у нас в комнате и у него есть способ избавиться от Казимира. Увы мне. Тут мой мозг отключился, и я представила себе, что действительно «мельник» именно Казимир, а Кари из его несчастных учеников, каким-то образом причудливо завязанный с ним на контракт. Мы собрались в комнате и выяснили, что нужно еще восемь учеников. Мы специально спросили, собирается ли Кари становиться ректором, он сказал, что ему это не нужно. Дальше мы носились по большому залу под пристальным взглядом Казимира, выискивая тех, кто мог бы пойти на авантюру, не рассказывая о ней кому-нибудь, кто бы нас остановил. Все это время я надеялась, что найдется способ решить проблему с торговцем без нашего вмешательства. Но до конца ультиматума осталось полчаса. Поэтому мы сделали это, Кари заявил о нас, а мы присягнули ему. На последнем аккорде этого действия они оба упали, один повис на обрешетке, второй с кинжалом в груди. Если бы мы дали Кари умереть, ничего не было бы, но я не умею так, поэтому следующие мгновения я цепляла всех за рукава с фразой «Умеешь петь заклинательные песни? Тогда пой с ними!» И мы спасли его.

Казимир был мертв. Вампиров на балкончике истребили, к вампирам на чердаке нас отправили порт-ключем. Из меня не самый лучший боец, но оттаскивать и оказывать первую помощь раненым у меня получалось, пока три оставленные за спиной якобы убитые вампирки не нанесли удара с тыла. Дальше я уже очнулась в мед.крыле со следами ожога руки, слава богу, правой. Слева от меня оказался все тот же удивительный юноша с Винограда. И он снова стенал, у него что-то снова не получилось. К сожалению, тут моя выдержанность не сработала, и я посоветовала ему найти способ погрузиться в Конъюктивитус ультима, уповая на то, что данное состояние поможет ему осознать все раз и навсегда и не мучиться так часто ощущением собственной никчемности.

Когда я вышла из лазарета, мир встал на голову. Потрясение было настолько сильным, что я утратила широкий спектр эмоций, оставшись способна только к безмерному удивлению, усталости и апатии. Кари убил Каркарова. Кари объявил себя ректором, а нас – его двенадцатью учениками. Мы причинили ужасное зло, подбив других на эту авантюру. Мы никогда не вернемся домой, если ничего не изменится.

Сидя в полном бессилии в общем зале, слушая, как профессор Ангел набирает новых двенадцать лучших, чтобы противостоять Кари, я ждала, что вот-вот… вот сейчас прозвучит: «Убить их, и дело с концом!» Мне было так стыдно, что я бы вышла сама. И тут совершенно не ясно откуда явилась наставница Ветви Иконы. Она собрала всех иконцев в гостиной и там мне пришлось рассказать все по порядку перед всеми. Сказать, что было страшно – ничего не сказать. Но одновременно я вдруг ощутила, что внезапно они мне стали ближе, чем были до этого весь семестр. Похоже, никто из них не сомневался, что это был на тот момент единственно рабочий вариант действий.

Дальше мы куда-то шли, а потом один за другим стали падать Кингсли, Казимира, Аника, потом я… Потом меня привели в чувство, и я увидела ,как Кингсли пытается придумать формулировку отказа от ученичества, даже бросить Кари вызов. Внезапно Кари исчез. Мы пошли в общий зал. Я вдруг вспомнила, что у одной из девушек, которых я лечила на чердаке, в рюкзаке был ритуальный нож. Всю дорогу до большого зала я держала эту мысль в голове. Понятное дело, мне бы никто не дал добра на добровольную жертву, но знание, что Кингсли и еще десять мало в чем повинных людей будут навечно прикованы к тому, кто единственно что смог нам бросить: «Будете думать впредь, кому присягаете» очень давило на сердце. Когда внезапно появилась девушка и потребовала отдать ей ее жениха – я удивилась. Я не помнила этого юношу среди тех, кого мы уговорили влезть в авантюру. Оказалось, он сделал это сам и раньше. Как хорошо, что выбирать ей пришлось по голосу, а не по форме ушей или рук, потому что это несколько легче.

Чертов уже до боли знакомый голос сказал с балкончика «Что ж, значит в другой раз…», звякнул об пол медальон ректора. Ощущение привязанности, контракта исчезло. На негнущихся ногах я дошла до колдокрыла и наорала на Вельку, а потом и на Кингсли. Зачем наорала, не знаю, из гордыни наверно, что они не послушались меня, такую умную. Смысл было орать, не мы, так кто-то другой вляпался бы.

И собственно Спасибы:

Кингсли Шекслболт, мой любимый негр очень рада, что это испытание мы прошли вместе ,и пусть в дальнейшем нас постигнет много разочарований, мы преодолеем все.

Велька Ржезач – ох уж это твое шило, которое множится с твоим добрым сердцем и раздолбайским характером, что приводит обычно к приключениям для всей компании. Что бы мы делали без этого.

Фергюс Маклир – какая жалость, что мы были тебе не нужны.

Морин МакЛир – ты и твои бои подушками в большом зале снова вернули нам нормальное восприятие мира

Аника Йенчи - пожалуй, никто не краснел так сильно и часто в нашем присутствии и при наших комментариях и разговорах. Боюсь, что после нашего уезда, твоя речь будет долго перенасыщена английскими идиомами.

Ветвь Иконы – это была любовь по принуждению, выросшая в настоящее уважение и приязнь. Вы были мне неуловимо чужды до момента, когда не осудили меня в момент рассказа о нашем провале наставнице. Только к концу второго дня я поняла, что отправить меня на вашу ветвь было наилучшим выбором для меня.
Не всех помню по именам, простите уж.
Александр Ипсиланти – спасибо за заботу в первый вечер, за чай и сладости, и за улыбки.
Влад Бассараб – за какую-то не формулирующуюся точнее четкость и надежность.
Ян Хотетовски – за «А ты что уже и отказался от своих вот так сразу!» почти в самом конце. И за потешного тюленя конечно же
Вообще мужчины Иконы все были сплошь четкие и толковые, и если бы не большая растерянность в связи с отсутствием наставницы, у них бы вышло и командовать и направлять.
Казимира Вишневецка – ты была одной из немногих, кто пошел с нами на эту авантюру, перед тобой мне было очень стыдно. Спасибо тебе за твой голос и слух.
Девушки ветви Иконы помогали мне понять разницу менталитетов наших школ. Уяснить я себе ее уяснила, но до конца понять – не поняла.

Ветвь Ножа, пугающая, страшная, вся в черном, молчаливые маги, у которых между словом и делом нет ни полсекунды на колебания. Спасибо вам за эту решимость.

Ветвь винограда слишком текучая и романтичная, слишком вся в силах природы, довольно скоро я поняла, что рвалась к вам необдуманно, я не прижилась бы у вас со своим довольно циничным и ироничным характером. Спасибо вам за это осознание и за помощь в понимании заклинательных песен.

Ветвь коня, ваш наставник назвал вас удивительным словосочетанием, не буду его повторять, вы его сами помните, спасибо вам за ваш грифопаффский или хафлогриффский задор, вашу вездесущесть, ваших белых медведей, волков и всевозможных прочих зверей.

Ветвь Светоча была мне незнакома совершенно. Даже Кингсли говорил, что он не смог подружиться на ветви почти ни с кем. Видимо, их смысл постижения науки в уединении.

Французская делегация – Герда – вы были прекрасны, Лили – вас было не столкнуть с выбранного вами направления в чем бы то ни было, Чезаре – спасибо, что был с нами в этой авантюре. Мадам Мелифлуа – вы были просто волшебны.

Педагоги школы:
Спасибо наставнице Марице Драгаш за то, что была ласкова при первой встрече, за то, что была очень жесткой во время лекций и за то, что вернулась, как это ни странно, хоть на время – поддержать своих и вдохновить на решительные действия.

Спасибо госпоже Павич – за доброе отношение, за внеурочные консультации и общую доброжелательность даже в условиях постоянной занятости пациентами в мед.крыле.

Спасибо Серафиму Ангелу за то, что все время был злобным пугалом для всей делегации и только в конце в лучших традициях оказался тем, у кого получилось собрать всех в кучу и направить на решительные действия.

Профессору Кроу огроменное спасибо за удивительно полезные лекции, славно, что никто не видел ,сколько и чего я строчила в своих свитках, деля информацию на «как так выходит» и «как с этим бороться». Ментальные практические уроки дали мне понять, что мне это не нужно.

Сохранено