Пять шагов к древнему храму

a-nerozina — 21.10.2017

К пещерам нас тянет давно. Особенно к пещерным городам. В Крыму их много. Целый пояс пещерных городов. Суровых и неприступных. По крайней мере когда-то они были такими. А сейчас это руины. Иногда едва заметные. Влажные. Молчаливые.

Но они разговаривают. С теми, кто не спешит. Кто умеет остановиться. Прислушаться. И напугаться. Да, это страшно, когда, среди зелени камней, начинают звучать голоса. Смеются и плачут. Кричат от ужаса, погибая в огне. Или отворяют ворота неба напевным речитативом.

Целую неделю мы прожили с городом  Эски-Кермен. Забытом городе пещер, глазами окон обозревающем дороги внизу. Мы многое узнали. В древних городах особое эхо. Оно умеет говорить, если вы умеете думать.

Но поднимались вверх мы трудно. Пройдем с Вами эту тропу. Сначала остановимся. Внизу. Там, где упали мы, споткнувшись о каменное яйцо.

Первый шаг. Выйти из дома

Месяца три мы собирались в Эски-Кермен. Все время что-то мешало. Солнечные дни манили далекими пляжами. Археологи убеждали посетить раскопы, пылающие надеждами  на клад. Виноделы соблазняли молодым вином, от которого покоряешься любой песне.

Но когда пошел дождь, мы поняли – пора! Согласны, это дурная идея –ползти  на гору в дождь. На подъездах к руинам мы застряли дважды. Глиняная дорога – отличная ловушка для самоуверенных джипов. Когда доехали, выходить из машины еще труднее. Первый осенний дождь больно бьет по летней расслабленности.

Но, спасибо синтетике, дождевики были прекрасны. По крайней мере, первые 10 минут. Потом стало жарко. Я шла и злилась. Возвращаться неловко. Бодрый муж идет и радуется дождю. Впрочем, он всегда радуется, едва вырвется из города. А я, вполне по-мужски, сцепила зубы, стиснула кулаки, собрала волю в тугой узел. И продолжала месить глину. Ногами.

От места, где мы бросили машину до заветной тропы не так долго идти. Минут 40. Летом. Но под дожем мы ползли второй час и… 

И я вдруг заметила удивительной красоты паутину, поймавшую бирюльки дождя. Арку радуги над долиной. Палитру увядающих крон. И звон тишины, в которой мы расворялись, удаляясь от комфорта машины.

Как только я простила дождь, он пустил меня в осень. Воздух стал теплым. Шаг – скользящим. Улыбка – естественной. И даже не удивительно, что мы встретили  странников.

Шаг второй. За странниками

Как только я увидела их, сразу поняла – так ждать я не умею. Монолитно, как памятник. Легко, как бабочка перед полетом. 

Так могли стоять только люди, идущие очень давно. Быть может,  они уже забыли, зачем вышли из дома. Но еще знают, куда идут.

Однажды мой муж придумал классификацию пешеходов. Как-нибудь напишу об этом особый текст. А пока простой перечень, от шагов ослепшего до шагов прозревшего:  Бомж.  Бродяга. Странник. Путник. Путешественник. Искатель. Проводник. Пророк.

Их было трое. Все странники. Женщина, смиренно отводящая взгляд. Мужчина с глазами-кинжалами. Недоросль, разговаривающий с травой. Одетые в совершенно одинаковые плащики лягушачьего цвета. Они ждали на перепутье. У начала тропы к пещерному городу. Словно не решались идти вверх. И не могли понять как выйти из ловушки места.  

Мне они не понравились. Слишком чужие, непохожие. Проживающие свою жизнь совершенно иным способом. Непонятным. И даже опасным.

- Вы не знаете где мы? – кинул в нас остроглазый мужчина.

- Знаю! – улыбнулся муж. – Вы здесь и сейчас…

- Мы долго сюда шли, – выдохнула в глину женщина. – А куда дальше?

- Все зависит от того, как далеко вам надо! – хихикнул муж, предчувствуя забавный разговор.

- Нам надо просто выбраться отсюда! – сурово уронил мужчина, втыкая посох в землю.

- Но может все-таки в храм? Вы же в храм идете? Всего пару десятков шагов вверх! – подтолкнул муж запутавших странников.

- Нет... – застонала женщина под мычание недоросля. – Сегодня храм нас не примет.

- Откуда вы знаете? – забеспокоился муж, который уже  два часа месил со мной мокрую глину и истории про храм в каменном яйце, что ждет нас по дороге на Эски-Кермен.

- Нам не надо знать. Нам надо идти. А сейчас нам надо выйти к большой дороге – мужчина сказал как отрезал и властно посмотрел на свою маленькую общину.

Далее никакой мистики. Муж остался объяснять им прямой путь к трассе. Как позже оказалось – неправильно. А я пошла вверх. Где-то там был храм. Куда не сумели дойти странники. Но мы, как путники, должны были дойти. 

Шаг третий. Рухнуть возле храма

Вы, наверное знаете, что идею фотографирования придумали бесы. Но не те бесы, что в аду жарят людей. Другие.

Бесы – очень древний народ, поклонявшийся Сабазию. Богу-змею, воплощавшему все сладострастное и жизнеспособное. Порождающее весь мир и человека в нем на ложе любовного соития. 

Народ, поклонявшиеся этому древнему богу, состоял из множества пришлых народностей, языковых групп, обособленных общин. В общем, как и Крым в начале времен. Всех народов понемножку, объединённых тремя великими страстями – едой, любовью и танцами. Точно такой же народ, что создал город Эски-Кермен, задолго до того, как пришли суровые христиане. И сказали: «Хватит плясать и радоваться! Вот вам Бог единый и праведный. Ему одному молитесь. Иначе будет вам кара огнем небесным…» и так далее…

При чем же здесь фотоаппарат? А ну-ка, вспомните, когда вы хватаетесь за фотоаппарат? Помните? Сначала вы видите что-то чудесное. Яркое. Необычное. Красивое. Может это даже невозможно сфотографировать. Но все равно нам немедленно хочется выхватить кольт фотоаппарата. И убить красоту. А потом  предъявить свою добычу миру. И возгордиться! Вот, мол, я какой, удачливый охотник.

Так и бесы, живя в мире сотни языков и тысячи богов, «фотографировали» непонятное вокруг себя, задолго до появления самой идеи фотографии. Словарный запас был мал. Но руки могут рассказать больше, чем слова. И на каждое явление чуда бесы придумывали особые фигуры из пальцев. Словно новый танец сочиняли. А потом пересказывали друг другу, транслируя эмоции телом, в котором «сфотографирована» красота. Увы, часто это заканчивалось рождением непредвиденных детей. 

А змеебог  Сибазий стоял где-то за спиной у древних бесов, помогая своему народу воплощать  чудеса жизни в танце. Задолго до того, как мы разучились танцевать. А потом отвыкли радоваться. И, наконец, доверили фотоаппарату миссию фиксировать мгновения нашего счастья. Особенно когда у нас совсем мало слов.

Вот и у нас не было слов. Мы выхватили фотоаппарат. И сразу спрятали, сделав тайком несколько снимков. Опошлять чудо фотосьемкой не хотелось. Разве что древним танцем можно было запечатлеть идею непокорности, воплощённую в этом храме.

В тени огромного дуба жило каменное яйцо. С окошком, в котором угадывались огни неведомой жизни. Это не метафора. Яйцо совершенно правильной биологической формы. Размером с небольшого слона. Поставленное драконом охранять тропу в пещерный город. 

Муж был здесь раньше. И не раз. Потому не удивился. А я рухнула на скамеечку. И забыла про дождь. Если бы я заранее не знала, что это древний храм, то решила бы что это домик лесного гнома. Он был хрупким, этот дом.  И невероятно прочным. Если бы не окошечко с дверцей, мы бы просто прошли мимо. Обычный булыжник. Никаких крестов снаружи. Никаких канонов храмовой архитектуры. Только таинственная воля и упорство, заставившее неведомых людей грызть булыжник изнутри, чтобы там умереть. 

Мы не смогли зайти внутрь. Но мы увидели, что древняя битва продолжается. У окна биты стекла. Старая дверь посечена топором. Замок порублен. Крест на двери сметен нынешними варварами. Кто ломился в этот храм? Кому он мешает? От кого охраняет гору?

И, главное, какая сила не позволяет разрушить эту хрупкую каменную скорлупу уже более 700 лет? Никто не давал ответов. 

Шаг четвертый.  Подняться героем. 

Большой информационный стенд недалеко от храма повторял легенды. Такое мы уже много раз читали, готовясь к нашему путешествию. 

Первое – фреска. Самое древнее из сегодня найденных изображений Георгия Победоносца. Но нарушающее все каноны. Обычно героический всадник Георгий пронзает змея в гордом одиночестве. И самостоятельно принимает благодарность девицы, спасенной от змеиных поцелуев. 

На этой картинке, оставленной греческими живописцами, всадников трое. Первый с копьем занесенным. Словно ожидая врага в спокойной готовности к смерти. Второй – пронзает копьем гадину, как на тысячах икон всего христианского мира. Третий – готов отправится вскачь. Но не с девицей в обнимку.  А с младенцем за спиной, словно вывозя ребенка из битвы.

Что за всадники? Прочему их трое? Почему это «храм трех всадников»? С каким змеем они сражаются? Кого спасают?

Вопросы не праздные. Очень трудно понять, что всего пару столетий назад личность, как таковая, не имела никакой ценности. Вообще никакой. Это мы с вами, избалованные столетием процветания, носимся со своими прихотями и обидами, как уродец Смеагол со своей прелестью. А во времена, когда строился этот храм, человек не имел право на портрет.

Более того, кощунственным было превознесение себя. Только царям и прочим особам, приравненным к богам, было даровано право воплотить свой лик в фоторамке иконы. Сказки и песни, картинки и скульптуры изображали только богов. Или некие обобщенные персонажи, придуманные библиоведами ради нравоучения и назидания. 

Это сегодня что угодно можно объявить «произведением искусства». И продать свой писсуар за пару миллионов серебренников, если написать к писсуару сильную концепцию. А в древней Каппадокии, откуда родом и Святой Георгий, и легенда о победе над змеем, рисовали только святых. И только ликами страстотерпцев можно было сообщить будущему что-то важное.

В то время еще не было «жизни» в нашем понимании.  Быт бурлил в грязи заборов. Хохотал карнавалами. Дерзил сказками. Днем склонялся в поклонах Богу единому. А ночами просил помощи у драконов древности. И погибал под пытками, потому что за «поклонение идолам» самая страшная кара – огонь. После невыносимых пыток.

Вся «духовность» и «культура» две тысячи лет  была лишь синяками под глазами монаха, сражающегося со «змеем грехов» ради неких загробных радостей. Но могила не была ужасом конца.  Мрак смерти  был окном в «жизнь светлую».  А «жизнь обычная»  казалась слишком затянутым предсмертным танцем, в ожидании освобождения от врожденного греха. 

В таком разрыве между жизнью и послежизнью  христианские художники рисовали святых с оглядкой на живых. А потом мы все вышли из томительного ожидания рая. Спустились в подъезд коммунальной жизни.  Рухнули на лавку атеизма. И начали хлебать сладкое вино депрессии.

Вернемся к храму.  Несмотря на очень маленький размер, в храме две могилы. Ребенка и мужчины. Знаете как хоронили в таких храмах? Могилы не было. Тело клали в каменный ящик на пару лет. А потом белые кости вытаскивали  и складывали в каменные ниши. И в тот же ящик – следующего. А в этом храме они лежали с момента основания храма. Только Очень Большому Человеку  могла быть оказана такая честь. Царю. Епископу. Или герою, совершившему нечто, что отвергает устоявшийся адско-райский миропорядок. 

И еще один странный факт. Неочевидный. Храм построен у подножия горного плато. Любой экскурсовод  расскажет вам, какие страшные времена  бушевали вокруг города на горе. Любой царек мог собрать банду, вооружить ее, и бомбить лохов, отбирая еду и женщин. 

Все «пещерные города Крыма» на самом деле никакие не пещерные. Это в Каппадокии действительно удивительные пещерные города-лабиринты, где тысячелетиями жили люди. Рождали детей и легенды. Причем и дети и легенды рассеялись по всей планете, входя в сны обывателей ужасами христианского возмездия. 

Полоса  «пещерных городов Крыма» –  граница между дикостью и цивилизацией.  Есть в психиатрии термин «пограничное расстройство личности». То, что психиатры 20 века признали психической патологией, было нормой жизни для жителей городов крепостей тысячелетней давности. Абсолютная неуверенность и зыбкость существования. Постоянный страх за все. За жизнь, семью, имущество.Возможность погибнуть в любой момент. Жестокая черно-белая реальность, рожденная в обнимку со смертью. 

Только на вершинах горных крепостей, в окружении трёхметровых стен, с хорошо обученной охраной и тщательно продуманной системой обороны можно было противостоять степным бандитам. 

Но города не сохранились. Сожжены завоевателями. Вместе с людьми. Остатки строений разворованы селянами для возведения сараев. Нам остались только выдолбленные скалы, служившие сараями, кладовыми и подсобными помещениями. Люди жили в домах, построенных над пещерами.  А работали в подземных лабиринтах. Приспосабливая скалу под свои нужды.  С выдумкой и сноровкой вечных пограничников. 

Потому явление храма в каменной скорлупе вдвойне удивительно. 

Во-первых, он был изначально построен внизу. Как раз там, где к горному городу подкатывали заезжие завоеватели. 

Во вторых, он изначально был создан внутри скалы, а не был построен из строительного материала, которого было в избытке. Надеюсь, вы понимаете, что сложить царственный храм из каменных блоков немного проще, чем долбить скалу несколько лет ради микроскопической  «хижины для Бога».

Мы знаем ответ. Но такие ответы не любят историки и археологии. Нет никаких фактов, подтверждающих древние подсказки.

Но мы не историки. Нам можно фантазировать. Храм рассказал нам, что там похоронен обычный воин. Сражавшийся на этом месте. За себя. За свою семью. За своего ребенка. Сражался так, как не рассказала ни одна легенда. Не было еще слов для таких битв. Только в горестном танце можно рассказать о его подвиге. Или священной фреской. 

Он не был царем или епископом. Но он стал больше чем человек, в танце со смертью поражая  змея собственного страха.   Обрел силу бога,  сражаясь за других. И похоронен в камне вместе с ребенком, которого не удалось спасти.

Современные варвары еще не полностью уничтожили это послание нам. Смотрите! Древний храм говорит нам тремя всадниками:

- Будь всегда на страже. Не бойся смерти. Только так можешь остановить беду.

- Сражайся, как бы страшен не был твой враг.

- Спасай того, кто дорог. И только тем ты ценен.

Вы можете что то добавить? Мы не смогли. 

Мы просто стояли рядом с храмом обычному человеку, который упал в землю трупом. Но поднялся храмом. И с тех пор, сражается рядом с теми, кто помнит где его город. 

Шаг пятый. Познать змея

Сразу за храмом таился древний дубовый лес. Но, чем выше мы поднимались, тем слабее были дубы. И яснее тропа. Мы шли вверх по планете Земля. Позади нас прикрывал храм. Впереди манил город. А под ногами, в земле, рвались наружу тысячи лет человеческой жизни. И опять это не метафора. После дождя не хочется ходить по такой земле. Кажется – идешь по людям.

Остановитесь! Склонитесь к земле  вместе с нами…  

Это кусочки черепицы, сделанной трудом тех, кто жил здесь. Ручка кувшина. А это его донышко. Вот кремниевое лезвие очень древнего народа. Обломок штукатурки греческой церкви, когда-то разноцветной. И даже осколок облицовочной плитки, явно храмовой, с едва заметными блесками керамической глазури.

А теперь присмотритесь? Видите следы огня? Это след страшного пожара. Он убил город. Вместе с людьми. Храм внизу построен сказочниками. Но тот, кто хорошо убивает, сказок не читает. Завоеватели  города не тронули храм в каменном яйце. Там не было сокровищ. Только деревянная утварь. Пару картинок на стенах. И, быть может, – один монах, зарубленный прямо на пороге. 

Но чудо храма в том, что он выжил, помогая нам ощутить, как огромна планета. И как много людей пытаются доказать другим, что «жить надо правильно». 

В одном времени сказано – победи в себе змея. В другом – познай самого себя. В некоторых местах настойчиво изыскивают неверных, чтобы было кого презирать. В иных слушают вечный покой, обретая себя в тишине. 

Мы не знаем как правильно. Мы просто слушаем древние голоса. И кажется нам, что победить змея можно. Только сначала надо его рассмотреть. И может оказаться, что ты и есть тот самый змей, вечно сражающийся с собой в попытке вернуться в счастливое детство, откуда ушел по совету змея, чтобы мудрость змея обрести. 

При подготовке этого текста мы прочитали много книг. Даже узнали новое слово «агиография». Это такая «благочестивая фантастика», созданная сказочниками от христианства. Тысячи историй о святых великомучениках в назидание неокрепших умов. Они сегодня читаются, как сценарии фильмов ужасов. Просто жалко тиранов, изобретающих все новые и новые пытки, чтобы отвратить праведников от нового бога.

Результат мы знаем. Христианство стало мировой религией, победив тиранов молитвой и отвоевав себе место рядом с новыми правителями. Теперь новые храмы, уж простите за банальность, «растут как грибы после дождя». Причём в самых неожиданных местах.

А старые храмы таятся в тени старых деревьев. И пытаются рассказать нам сказки. О том, как люди теряли себя, спасая детей. И обретали будущее в картинках на каменных стенах.

Для любознательных

Интересные факты о Георгии Победоносце. Статья из исторического журнала Дилетант

Змееборство Георгия в свете фольклора. Научная статья

Статья о пещерных городах Каппадокии, где родился куль Георгия Победоносца

История величайших храмов мира

Жития Византийских святых. Пер. Софья Полякова. Литературный памятник

Обзорная статья художника о истории настенной росписи

О народе бессов и боге Сибазии

О пограничном расстройстве личности

Ссылка для тех кто захочет построить свой храм сейчас

Сохранено

</>

Пять шагов к древнему храму

К пещерам нас тянет давно. Особенно к пещерным городам. В Крыму их много. Целый пояс пещерных городов. Суровых и неприступных. По крайней мере когда-то они были такими. А сейчас это руины. Иногда едва заметные. Влажные. Молчаливые. Но они разговаривают. С теми, кто не спешит. Кто ...

Читать полностью

Источник

Оставить комментарий

Популярные посты:

vespasianus

Роскошь и элегантность Royal Russia Casino: лучший опыт азартных игр

promotion_blogs

11.00. На старт

your_food_today

Вот такие пироги)

valery_brest_by

Заигрался огнём - сам и спалишься...

ru_railway

Новый электропоезд СР 3

royal_news

Кто для Меган подруга №1?

magman67

Tomorrowland отрицает проведение в Таиланде мероприятия EDM

taffy729

Она нежнее инея

fortovsky

Денех?

• Ранее
• Архив