Порассуждаем "за ельфов"!

otkrytaja-kniga — 29.03.2015 Писать этот "опус", наверно, не стоило, а публиковать – не стоило уж точно. Но я сейчас слишком далеко ушёл от правильного детского (или "божественного") состояния, когда можно творить некие вещи исключительно ради самого творения. И даже зная, что не будет на это ни капли одобрения, а только поучения, затаённое раздражение либо открытая злость – всё равно уже не могу остановиться и спрятать это в стол.

Затея была дурацкой изначально. Человек, не сделавший для "толкинистики" ничего, берётся писать критический разбор творчества людей, сделавших очень и очень много. Я это осознавал сразу.

У меня было бы хоть какое-то оправдание, имей я сколько-нибудь законченный, цельный собственный взгляд, метод, образец. К сожалению, всё, что я могу сейчас – это как самый распоследний "критикан" кричать с галерки: "не так! не верю!"

На вопрос: "как?" – я ответить не могу. Дело-то как раз в том, что была иллюзия, что смогу. Я писал, писал, писал – и когда почти все мысли были уже готовы, уложены и набраны красивыми строчками – я вдруг видел, что всё это туфта. Какая-то дурацкая маленькая волосиночка создавала катастрофический крен. Что-то подобное случилось у меня, когда пытался оформить, казалось, идеально подогнанные рассуждения о героях детской литературы. Все эти рассуждения обнулялись одним-единственным писателем, не пожелавшим вписаться в мою стройную систему…

Но поделать тут ничего нельзя. Вопрос должен быть закрыт. Верещагин несколько раз спрашивал меня прямо, чем мне не нравятся его разработки "Сильмариллиона", я несколько раз фактически уходил от ответа. От полного ответа, во всяком случае. Теперь уже и второй специалист-профессионал захотел услышать, что же, по-моему, во всех этих работах "не так". Вилять собакой и дальше я больше не могу…

Правда, конкретно о работах Альвдис я здесь писать не буду. Я не успел их изучить для хоть сколько-нибудь внятного анализа. А откладывать написание статьи – или, точнее, черновика статьи – уже как бы и не вполне прилично. Поэтому, если профессор Баркова узнает в этой статье какой-либо камушек из огорода – это будет на данный момент пока что почти случайным совпадением.

Итак. "Не так" в большей части разработкок мира Толкиена (у меня рука не поднимается обзывать фанфиками столь серьёзные, а порою и масштабные тексты) – главным образом два момента.

1. Стиль.
2. Эльфы.

Сразу скажу – единственный текст по каноническому Средиземью, к которому у меня практически нет "вопросов" – "По ту сторону рассвета" Чигиринской. Мне не очень нравится там самое начало и не очень понятен смысл пролога, но это – сущие мелочи перед всем прочим. Чигиринской удалось главное – она пропиталась миром Средиземья так крепко, что раскритикуй её лично Джон Рональд Руэл Толкиенович – я бы и то, пожалуй, остался бы при своём мнении. Ибо не разделяю позицию, что лишь автор-демиург знает о своём мире всё.

Сейчас я не буду говорить о ПТСР подробно, скажу лишь, что Чигиринская поступила верно и мудро, написав человеческую книгу. Сам Толкиен написал человеческую книгу. Да-да, и "Сильмариллион" – тоже. Тоже – человеческая книга. Это – книга-отголосок, частица чего-то громадного и вышнего, каким-то чудом дошедшая до нас, записанная людьми, на человеческом языке. Что-то они смогли, попытались нам рассказать – из того, что им было ведомо, так, как это им было дано. И они тоже понимали важную вещь. Они не пытались говорить от лица эльфов. Тем более, они не пытались говорить от лица майар или валар. Тем более, они не пытались говорить от лика Эру. Они бережно пронесли и передали нам то, что было дано им.

Вот это – это понимал Толкиен. Не пытавшийся писать от лица эльфов. Точнее, если даже где-то чуть-чуть и пытавшийся – то своевременно понявший ошибку.

Ещё раз – Толкиен создал мир и мифологию. Но – от лица людей. Людей, порою наделённых великой мудростью, людей, близких существам немыслимо нечеловеческим, людей, бывших свидетелями событий эпохальных, громадных, непостижимых нами, людей из иных времён, – и людей – наших с вами соседей, хоббитов.

Но – людей.
Он оставил нам эту дистанцию, порой неуловимую, незаметную, обманчиво кажущуюся преодолимой. Благодаря ей его тексты таковы. Они – истинны. Именно эта дистанция выполняет две важнейшие задачи – она, во-первых, создаёт энергетический потенциал, мифогенную напряжённость. Мы его не чувствуем, но попробуйте только его убрать! Попробовали? Написали что-то сравнимое? Свободны…

Во-вторых, она защищает автора от неизбежных – подчёркиваю – неизбежных, в том числе и для гения! – ошибок. Толкиен – гений, но Толкиен – не эльф. Вот эта невидимая плёночка – она не даёт нам возможности вопить, что его эльфы – неправильные. Просто уже потому, что мы этого знать не можем. Мы видим их – глазами людей, хоббитов, ещё кого-то… И если мы чем-то недовольны – так все претензии к бревну в глазах – в ваших или персонажа, от лица которого ведётся рассказ.

Фактически, Толкиен сделал примерно то же, что "компилятор" "Калевалы". Где-то он продвинулся даже дальше. Обратите внимание, "Сильмариллион" написан предельно холодно! Толкиен сделал две вещи.
Во-первых, тщательно убрал из мифологии собственное "Я".
Во-вторых, сформировал у наблюдателя такую специфическую, обезличенную "камеру наблюдения", по возможности лишённую видовой и родовой принадлежности. Это голос бесстрастного хрониста. В нём нет места рыданиям и плачам автора, нет места сформированному ЧЕЛОВЕЧСТВОМ моральным, родовым, государственным установкам!!! Боль эльфов, потерявших Свет Дерев – и упоение Мелькора своей победой показаны почти с одинаковой силой (разница, конечно, есть, но она вызвана не моральной установкой автора, а только тем, что голос Валинора в принципе хронисту доступнее. Но место, точку наблюдателя выбирает каждый себе сам! И страдания противников "ЧКА", мол, как вы посмели, посягнуть на светлые идеалы ельфов… – это детский лепет, ваши собственные глюки в голове, ваш замшело-кондовый родо-племенной патриотизм, оставьте его себе, когда будете писать опусы про Володимера Красно-солнушко…

Что я имею в виду? Правы рыцари Аст-Ахэ из "ЧКА"? Нет, скорее всего, нет. Это их бред, свой собственный. Даже ещё более бредовый… А правы ли создатели "ЧКА"? Да, у них есть своя правда. Потому что система, описанная в "ЧКА" – вполне имела право быть. Она правдоподобна. Т. е., важно понимать вот что: события, существа, точки зрения, описанные в "ЧКА" – вполне уместны в системе мифологии Средиземья. Более того, они убедительны фактологически, я ниже поясню почему. Хуже, что они неубедительны технически-стилистически, но это вопрос отдельный…

Итак, резюме этого пункта: "ЧКА" вполне заслуживает место в системе мифологии Средиземья, однако, было бы предельно глупо считать, что написанное в "ЧКА" является доказательством того, что Мелькор – добрый дядя. Всё, к сожалению, ровно наоборот – написанное в "ЧКА" может являться свидетельством того, что Мелькор – ещё более страшный дядя, чем это могло показаться из "Сильмариллиона"…

У "ЧКА" есть большой и важный положительный момент, который почему-то не разглядели все последующие русскоязычные последователи. Авторы "ЧКА" нашли правильную точку зрения… Точнее, одну из правильных точек, которые нужно бы использовать всем, кто возмечтает написать книгу о Юном Мире. Да-да, существа, действующие в "ЧКА" – это ЮНЫЕ существа. Где-то наивные и доверчивые, вспыхивающие и вдохновляющиеся от всякой ерунды. Существа, ещё фактически не имеющие понятия обо всех этих традициях, родо-племенных условностях, верностях, табу, патриотизмах, государственных заморочках, комплексах и антикомплексах… Они юны. Они пробуют мир наощупь. Они набивают шишки, много плачут, поют и смеются, охотно жертвуют своей и чужой жизнью… доверчиво следуя за вождём. Даже патетика там относительно верная, наивная. Всё это окажется особенно важным чуть позже, когда я буду говорить о книге Верещагина. Сейчас мне остаётся лишь заметить, что у "ЧКА" есть два больших недостатка. К сожалению, они практически сводят на нет её достоинства… Во-первых, "ЧКА" – это книга, субъективность и апокрифичность которой не отлажена мифологическими средствами. Т. е., ей не придан необходимый "налёт Времени", древности, патина веков. От неё слишком "воняет" новоделом. Устранить это можно было двумя способами: либо аналогичной "Сильмариллиону" беспристрастностью взгляда – либо, наоборот, блестящей поэтикой высочайшей пробы, тончайшей стилизацией.

Впрочем, я забежал вперёд. Вернёмся к классификации…

Самоуверенные адепты Средиземья главным образом делятся на три категории. Первая – это нечто совсем параллельное. К ним вообще никаких претензий быть не может. Это и "Последний кольценосец" Еськова – вещь вполне читабельная, приличная, любопытная по-своему – вот только к Средиземью отношения никакого не имеющая. Обвинять Еськова в некорректном отношении к миру Толкиена – всё равно, что обвинять автора "Крёстного отца" в искажении романа Бальзака… Сюда же отнесём и всяческие штучки-дрючки вроде "Пластилина колец" – ну резвятся ребятки, ни на что особенное, кроме, разве что, гонорара за книжку, не претендуют, дак чем бы детинушки ни тешились... моих чувств верующего они оскорбить не смогут, ибо грош цена была бы моей вере в таком случае...

Вторая категория несколько более… опасная, что ли. Правда, опасна она лишь тем, что пудрит мозги совсем уж неразумным особям… Да и сделано в этой категории не так много. Я лично знаю один текст. "Кольцо тьмы".

Честно говоря, целиком этот опус я не осилил. Поэтому, могу сейчас ошибиться, сужу только по тому, что одолел.

Так вот. Перумов избежал ловушки "номер раз" – он таки не попытался писать от лица эльфов. Всё. Во все прочие ловушки он благополучно… попался. Перечислять их я не буду, говорят, господин этот имеет довольно скверный характер, ещё прибежит тут… а оно мне надо?

И наконец, категория третья, самая искусительная и опасная. Люди, посчитавшие, что сумели проникнуть взглядом сквозь тьму веков и постичь иной, нечеловеческий разум…

То есть, ещё раз, по буквам, НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ. Разум, не имеющий громадного, фатального, непостижимого для смертных барьера – комплекса смертности.

Вы от него отмахиваетесь, вы его не понимаете. Вы свободны.

Как только вы начнёте мерить Феанора вашими ничтожными по меркам бессмертных лекалами гордыни – вашим рассуждения уже грош цена. Как только вы попытаетесь рассмотреть родовые и прочие отношения эльфов с точки зрения клановых тёрок и междусобойчиков каких-нибудь спесивых кельтов – всё, ребята, гуляйте. Как только вы начнёте к эльфам применять человеческие понятия – "честь", "храбрость", "верность"…

Понимаете… Со стороны всё это может быть и похоже… Я не знаю, правда, как это объяснить. Мудрейший Лем, например, тоже ограничился взглядом со стороны. А я…

Но послушайте… Неужели вы думаете, что разум, с самой своего начала ощущавший мир совершенно иначе, мир, как бесконечное целое, мир, как непрерывность, существование своё – как непрерывность, связь свою с миром – как непрерывность, как единость, цельность… И вы хотите втиснуть СЕБЯ – в ЭТО?! Люди, ну не будьте такими… Ну попробуйте хотя бы от-страниться, о-страниться, как-то преломить свою чудовищную человековость, что ли… Уж очень она выпирает, отовсюду выпирает. И поверьте – это хорошо видно. И это было бы уморительно смешно, если бы не было так грустно. Знаете… это, наверно, как собачек рядят в костюмчики и сажают на ручки.

Знаете, чем сладкозвучие эльфов отличается от графомании эмо? В бесконечном сладкозвучии эльфов таки потопталась бессмертная красота. Ну, так, в качестве попытки иллюстрации: представьте себе "Калевалу", написанную… ну, раз этак в десять ещё лучше. Да хоть вот если бы бунинский "Листопад" с тем же уровнем – но размером с Калевалу и с тем же сюжетом и наполнением. Хватило воображения? Представили? А музыку? Тоже заумности вроде Сибелиусов приводить в пример не будем, представьте, что всеми (условно говоря) любимая "Лунная соната" состоит из подобной же красоты кусочков, как тот, который вы привыкли считать собственно всей "сонатой".

Устанете вы от такой красоты? Да, представьте себе, устанете. Но не потому, что она однообразна – там она как раз не будет однообразной. А потому, что слушание её таки требует постоянного напряжения. Ну, опять далеко ходить не будем: хотите оргазм? А бесконечный? Уверены?

А теперь я вам скажу, чем графомания отличается от эльфийской песни. Графомания, дорогие мои, состоит в том, что вы вот этот кусочек из "Лунной сонаты" будете прокручивать с некоторыми вариациями тысячи раз, пока не сдуреете. Да ещё в попсовой обработке, для лучшего усвоения, тымц-тымц-тымц-бумц, тымц-тымц-тымц-бумц… Энио Мориконе, чо, тоже гений…

Нет, я не призываю вас отказаться от своих и чужих стихов в "эльфийских" текстах. Они, в конце концов, могут и в самом деле оказаться прекрасны, не хуже эльфийских. Как говорится – может быть и чудо… Самое главное – не забываете про это слово: "чудо". Оно вам понадобится. Если вы решитесь показать что-то действительно оттуда. Сделанное существом, учившимся несколько сотен лет. Без стремления обкакать учителя или сшибить побольше бабла. Существом, желающим достичь совершенства. Неторопливо, но и без лености. С ясным умом и прекрасной памятью. С превосходным чувством меры и тончайшим вкусом, совершенствовавшимся в почти идеальных для этого условиях.

Я вас ещё не убедил? Пойдём дальше.

Сейчас я остановлюсь на важнейшем, принципиальнейшем моменте, о котором почему-то никто больше говорил. Во всяком случае, я – не слышал.

Скажите мне вы, о, Прочитавшие все черновики Профессора, все апокрифы и письма, всё прочее, пятое и десятое: зачем вы с таким упоением ухватились за то, что даже сам кумир применял редко, с осторожностью, с предельной аккуратностью, а в главных своих текстах – практически не использовал совсем? Вы задумывались об этой странности? Я имею в виду мысленное общение, да, его, родимое. Оно настолько рискованно в использовании, что я даже не запомнил, как Толкиен его называл. Товарищи люди, вам лучше держаться подальше от того, чем вы никогда не занимались, и более того, над сущностью чего вы катастрофически мало задумывались. Позвольте мне вам по доброму так сказать: вы не знаете, что такое разговор одного Сознания с другим Сознанием. Чтобы из этой затеи – показать диалог двух Сознаний – получилось нечто вменяемое, вам надо сильно много поработать. И первое, что вам придётся сделать – выпрыгнуть из своей шкуры и суметь посмотреть на все те убогие – другого слова я не нахожу – "диалоги". Они сделаны по одному лекалу. По очень плохому лекалу. Не знаю, где вы его берёте, но лучше выбросьте каку… От него часто, во-первых, воняет патетикой, во-вторых – кондовым сентиментализмом. Адская смесь, поверьте. И самое смешное – там зато не хватает другого, важного. Той мощи и полноты, которую несёт в себе ПРЯМАЯ МЫСЛЬ, ПРЯМОЙ ОБРАЗ. Мы читаем все эти диалоги или монологи как ухудшенную версию обычного общения – тогда как она, наоборот!!! – должна быть улучшенной! Я не буду приводить цитат, не хочу лишний раз обижать авторов – но это есть, наверное, у всех, понимаете, у всех, кто посчитал себя достаточно продвинутым, чтобы писать "проельфов".

Добрый совет. Вычеркните всю эту ментальную мазню, оставьте предельно сухие, чисто информативные "сообщения". Да и от тех лучше откажитесь. Перескажите факт общения косвенно. А ещё лучше – избегайте его упоминать настолько, насколько это вообще возможно.

Есть, правда, вариант номер два. Можно использовать другую крайность. Возьмите оплёванного всеми снобами Макса Фрая. Посмотрите на мысленную речь там. Да, она не имеет ничего общего с эльфийской. Зато она свободна от патетики и сентиментальных ужимок. Попробуйте найти что-то подобное. Такое, что все будут понимать, что это, конечно же, не "мысли эльфов", но что вы просто используете в меру своих сил эдакий ассемблер… Я не знаю, с чем бы это лучше сравнить… Ближе всего, возможно, с пересказами снов. Вы можете пересказать невероятно сложный сон двумя способами: первый – вы достаточно талантливы, что соорудите из него художественное произведение с выстроенной художественными средствами атмосферой, которая подготовит всё необходимое у читающего для адекватного восприятия…

И второй – максимально сухо, но и максимально подробно и точно перескажите все факты сна. Факты, мелочи, нюансы – ничего кроме. Ни одного слова домысла! Ни одной попытки украсить, скруглить, разжевать. Тому, кто будет это читать, предстоит непростая работа, но этот подстрочник будет всё же много честнее.

Пойдём дальше. Самое, наверное, сложное – стиль. К сожалению, доказать и объяснить что-то тут будет невероятно трудно. Человек, прочитавший и перечитавший "Сильмаррилион" и ещё кучу других работ, берёт лист бумаги и пишет то, что, как он уверен, стилистически абсолютно точно соответствует поэтике оригинальных текстов. Другой человек, посторонний, берёт этот текст, начинает читать… и отчётливо, понимаете, кристально чётко видит, что писала это текст женщина, в чём-то сентиментальная, но изо всех сил пытающаяся свои женские интонации прикрыть под густым слоем "сухой" героики. Да щаз! Неужели вы имеете какие-то иллюзии на этот счёт, почитав баталии (честнее – срачи!) сторонников различных переводов "Властелина Колец". Люди, умные люди, напрочь не чувствуют, например, что тот или иной переводчик начисто лишён чувства русского языка. Он у него пресный и пустой, как пересохшая половая тряпка! У другого, кроме прочего, ещё и имена царапают русское ухо… Третий, умница и поэт, не сдержался, напихал славянизмов… Но главное – главное! – усвойте: вы никогда не напишете адекватный текст по Толкиену, если не сможете написать сильный, мощный, сочный, самобытный текст – свой собственный! Оживите свой язык. Найдите прежде всего его. Иначе – все ваши попытки будут фальшивыми, как попытки писать картины в стиле Пикассо человеком, не умеющим писать картины в принципе. Поймите, это фатальное заблуждение: что хороший художник может писать сразу авангардизм, например. Хороший художник сперва должен научиться писать тупо портрет или натюрморт. Не стремитесь сразу написать стилизацию. Стилизация – это УЖЕ некоторый уровень мастерства. Которого в 99% случаев у вас нет. Как минимум в смысле стиля.

Чтобы закончить этот "параграф", попробую привести аналогию. Практически все стилизации "под Толкиена" напоминают мне мановаровскую "Хозяин Ветров", перепетую "Мельницей". Ну не звучат там женские интонации. Напрочь. Вообще. Поклонники "Мельницы" их, похоже, то ли не слышат, то ли врубаются в чудовищную фальшь получившегося опуса. При том, что "женские" интонации – это не плохо в принципе. Но – не в этой вещи.

У меня нет рецепта, как найти стиль. Да и не мне вас этому учить, о поиске стиля учили мастера несомненные, вы их знаете и без меня. Почему же мы все продолжаем биться о стенки и разбивать лбы – вопрос не этой статьи. Кому-то, может быть, стоит пробовать короткие характеристические зарисовки, может быть, стоит попробовать подражать, например, "Калевале"? Ведь Толкиен шёл к своему стилю через многополюсную балансировку – его стилизации эпоса уравновешиваются "народными" шуточными песенками про "Лунного человека", например. Сумеете вы написать нечто подобное? Или только рыдания о Элберет умеете строчить, кровь, смерть, подвиг, кровь, предательство, любовь, кровь… Если так – то очень плохо, извините. Нельзя писать про Юность Мира, не впитав в себя опьяняющей радости дикой, абсолютно разнузданной поэтики языческого "гуляния". Если вы не сумеете без содрогания представить и описать некое абсолютно лишённое всех и всяческих табу действо, если пепел вашего божества или отеческих гробов непрестанно замыливает вам глаза – пишите о чём-нибудь другом.

Что касается больших, или, что в данном случае уместнее, сверхбольших форм – то тут, я думаю, есть вероятность автокорректировки. Талантливый человек, обладающий способностью критически оглядываться назад, рефлексировать, переосмысливать сделанное – после некоторой критической массы записанного, я думаю, может насколько-то перенастроиться на нужную волну. Лев Толстой учился по ходу создания "Войны и мира", Чигиринская, по её собственным словам, училась по мере написания "ПТСР" – и то, что вышло в итоге – вовсе не равно тому, что было в начале.

Отсюда у меня такое соображение – не пытайтесь написать повесть о Средиземье. Или даже небольшой роман. Скорее всего, у вас ничего не получится. Осилив небольшую балладу, удачно стилизовав крохотную зарисовку – не думайте, что сумеете выписать некоторое умеренно развёрнутое событие. Вы сфальшивите. А вот во время работы над эпопеей вам, если вы не бездарь и не упоротый графоман, захочется править, менять, дорабатывать – причём, неоднократно, годами! – и вы будете снова и снова оглядываться на сделанное, учиться, прозревать, плеваться и восторгаться… – а неудачная повестюшка так и останется поделкой. У неё не достанет внутренних средств обратной связи, чтобы вправить автору мозги.

И ещё раз. Избегайте простых, прямолинейных трансляций сколько-нибудь эмоционально мотивированных сцен. Любовных – особенно. Делайте их либо в мифологическом преломлении, отстранении, пересказе, как угодно, только не пытайтесь показывать чувства и переживания. Не пытайтесь играть в психологизм эльфов. Не пытайтесь "вскрывать глубокие мотивы", показывать "тонкие движения души". Ваши единомышленники-графоманы могут вам сколько угодно аплодировать, но это молоко скиснет очень быстро. Гораздо раньше, чем вырастет белое дерево.

В заключение попытаюсь всё же сформулировать мои замечания к книге Верещагина "Земля теней". Книге, которая могла бы стать воистину великим отблеском "Сильмариллиона". Могла бы…

Верещагин не только классно знает фактический материал – он его ещё и отменно ПОМНИТ. Он довольно свободно обращается с этой колоссальной махиной, оставленной Толкиеном. Привлекаемый им инструментарий – уникален. Я не всегда могу судить, насколько верно он интерпретирует те или иные факты – их слишком много для меня, я никогда не занимался деталями истории, лингвистики. Но я буду говорить о другом.

Первое и главное – "Землю теней" губит стиль. Причём, это не то чтобы неумелость любителя, нет. Во-первых, Верещагин слишком трепетно относится к тому, чтобы максимально точно и полно рассказать читателю своё видение. Он не желает оставить даже малейшего зазора, повода для интерпретации! Если Перумова попрекали тем, что у него детально расписан процесс выпускания, полёта и втыкания каждой стрелы в битве – то Верещагин, как заботливейшая нянька кружится над читателем, описывая все движения мысли, все сомнения, все мотивы персонажа. Впрочем, это касается не только мыслей, но и практически всех действий. Едва на сцене появляется тот или иной герой – автор тут же окружает его ремарками, пояснениями – да, упакованными вполне грамотно, литературно – но чудовищно, чудовищно избыточно!

Я не знаю, то ли это так проявляется убеждённость (где-то, возможно, отчасти излишняя) что только Создатель знает или может знать о своём мире правду. На самом деле, это часто не так, даже сама мифология это много раз подтверждает. Кажется, автор не просто панически заботлив – он боится, что где-то его недопоймут, неверно истолкуют… На самом деле, такой подход – не сила автора, но его слабость. Создатель не должен бояться лакун, текст обязан иметь достаточный запас энергии для автозаполнения этих лакун. Отсутствие таких "расщелин" неизбежно и катастрофически снижает магию, энергетику текста. Читателю не оставляют возможности плыть от острова к острову, думать, сомневаться, представлять себя ситуацию своими глазами.

Временами это выглядит хорошо. Например, когда идут описания природы – природу Верещагин видит и пишет… ну, для фантаста так даже отлично. Визуальные картинки и сопутствующие им переживания эльфов-детей – это почти твёрдая пятёрка. Ярко, сильно, и в бедности словарного запаса Верещагина здесь трудно упрекнуть. А почему пятёрка "почти твёрдая"… Вот тут мы переходим к следующему пункту.

Вторая проблема – это почти постоянное сопряжение патетики и сентиментализма. Герои – обязательно с одной стороны глубоко нравственные, высокоморальные эльфы. Что не может не отражаться на их образе мыслей. Они постоянно (и, возможно, порой незаметно для самого автора) сопоставляют себя, свои поступки, мотивы, мысли – с неким императивом, "прошитым" в их "матрице". Тварь ли я морготская – или должен сильным, смелым, мудрым, добрым быть… Я подчёркиваю, что это далеко не всегда прописано открытым текстом, но где-то из подсознания читателя долбит колокол "а ты, говнюк, достоин ли ИМ сапоги чистить?!" Дело не в том, верна ли такая установка или нет. Дело в том, что она вызывает "усталость материала" текста. Я прошу Верещагина заметить, что и скандинавские саги, и Беовульф, и Эдда, а уж тем более, Калевала – либо сдержаннее в этом отношении, либо монохромнее, либо сами содержат довольно таки сильный заряд самоиронии. То есть, мы можем слушать героическую песнь с подобным накалом патетики – но если мы захотим сделать из неё развёрнутое повествование – патетику необходимо задавить. Оставив её лишь в очень-очень критичных моментах. В других местах – осушить, погасить иронией, и так далее. Будьте проще, не считайте дедушку Одина таким занудой – он, конечно, будет впаривать вам высокие идеалы, между делом посмеиваясь в бороду…

Верещагин, конечно, тоже разбавляет патетику. Но, к сожалению – прежде всего тем, о чём я писал выше – чрезмерной детализацией и разжёвыванием всего, что только можно. В итоге она маскируется, но остаётся давящим фоном. И довершает беду обилие сентиментализма…

Да, суровые северные воины часто склонны к сентиментальности в минуты, к тому располагающие. Да, отчаянные мальчишки-непоседы тоже не прочь задуматься о прекрасном или пустить слезу. Однако и с сентиментальностью здесь происходит ровно та же беда: она рассеяна везде, она зудит и хнычет, незаметно для автора, но так приторно порой для читателя. И здесь рецепт тот же самый – её надо безжалостно осушать везде, оставив для неё только пару-тройку самых отчаянных эпизодов. Сентиментальность стоит оставлять в виде действий, деяний – но никак не в виде стилистических проседаний либо трансляции лирических размышлений героя. Не то что акцентирования на царапинках на коленках – даже со словами типа "мальчишка" надо обращаться аккуратнее, так как они имеют определённую семантическую окраску в сторону сентиментальности – и это, представьте себе, не мои личные фантазии, и никуда вы от этого не денетесь!

Всё это распределено по огромному тексту, где-то заметно сильнее, где-то не очень, но книга, которая могла бы по праву занимать место в первой тройке разработок мира Толкиена – сейчас повисла в неопределённом состоянии – фактический её материал превосходен, реализация также вызывает уважение, а временами так и восторг своей масштабностью – но всё это надо безжалостнейшим образом переписать!

Отдельно замечу про "эльфят" – неужели не чувствуете, в самом деле, чудовищную сентименталистскую фальшь этого слова??! Как угодно нужно было заменять – хоть на каких-нибудь "эльфинов", к примеру. Согласен, в этом примере тоже не всё гладко, но придумайте, поработайте с языком, черт вас дери, в конце концов, несколько раз употреблённое в сочетании с "дети" новое слово "встанет на место" в семантической нише нового мира-текста. А пока у нас что-то среднее между котятами и ребятами. Бомбадилы мне, тоже, нашлись…

Кроме стилистики, есть замечания другие.

Верещагин очень хорошо и правильно показал, что его "юные эльфы" юны – в некоторых моментах. Это касается их жадного, восторженного слушания Природы. Его леса и море звучат первозданным восторгом. Радость детей мира – полна и чиста…

Однако я не уверен, что само общество эльфов показано верно. Не хочу судить об этом категорично, потому что у самого Толкиена этот момент мне представляется не особенно понятным. Здесь я просто укажу на это, как на вопрос, который стоило бы продумать тем, кто пойдёт дальше.

Мироощущение эльфов на заре мира, понятно, было наивным и простым. Но характер их взаимодействия с природой никак не мог строиться на схеме "чистых и благородных родоплеменных полудикарей". Чтобы понять это, надо прежде всего понять, что эти существа изначально бесконечно глубоко связаны с природой и миром. Они не играются в природную магию, как это делают племена человеческих дикарей. Они ею дышат. И чем раньше – тем глубже это было. Проснувшиеся во тьме эльфы начинали существование не с добычи кролика и не с добывания огня, и не с постройки фигвама. Иначе у них были построены и межличностные отношения, в которых не столь явно, как у людей, требовались элементы "вождизма", например – как то впоследствии отчасти проявилось под действиями тьмы и проклятий. Выживание для эльфа – это не битва с природой и с сородичами. И, как следствие, нет необходимости в установлении выраженных социальных институтов, система "моя свобода кончается там, где начинается твоя" на самом деле работает легко и органично для существ этого уровня.

Соответственно, у тех эльфов нет и не может быть общества со столь глубоко и сильно оформившимся институтом традиций, почитания канонов, табу, родовых иерархий и систем ценностей. Кроме того, что это вытекает из самой сути их сознания и взаимодействия с миром, это следует также хотя бы и из того, что в отличие от человеческого общества, у эльфов ещё не произошло сколько-нибудь значимых смен поколений, связь старших с младшими гораздо более органична и проста, и не требует человеческих насаждений уважительности к главам родов. Даже и сама система воспитания в мире, где происходит активная связь сознаний и природы, сознаний и сознаний – не может быть столь примитивна. Эльфы-папы не станут таскать за шкирку эльфов-щенят, давать им ласково-назидательного шлепка и заниматься прочей семейно-стайной ерундой. Я не буду много останавливаться здесь на этом по одной-единственной причине – родоплеменные отношения эльфов, по моему наглому мнению, у самого Толкиена несут в себе некоторую… не то недосказанность, не то противоречивость. Но, поскольку, я по умолчанию не могу критиковать "абсолютный" источник информации – вопрос этот пока считаю неопределённым.

Конечно, вы можете меня упрекнуть: зачем плодить сущности, ведь все поступки, вся история эльфов, изложенная в "Сильмариллионе" вполне достоверно описывается вполне человеческими матрицами поведения, замените эльфов на людей – ничего разительно иного вы не получите".

Или такой вопрос: "ну а вот взять, к примеру, Альквалондэ… вроде, всё изложено точно и сухо в первоисточнике. Какие там могут быть толкования? Чисто человеческое столкновение интересов, чего ж приплетать-то всякие сложности?"

Этот аргумент для меня очень тяжёлый. Я не знаю, насколько точно отображено поведение и мотивация эльфов в "Сильмариллионе". Ясно только, что пропущенный через призму человеческого изложения (а Толкиен, снова напомню, если и ассоциировал себя с кем-то из персонажей – то таки со смертным изначально Береном), этот эпос должен приниматься предельно аккуратно. Оккам Оккамом, но решаясь отбросить мировосприятие бессмертного по сути сознания – мы кромсаем систему мира по живому, выливаем младенца. Что было за ослепительно чудовищной резнёй в Альквалондэ? Что было за слепой гордыней властителей эльфийских королевств? Мы переносим свои понятия, изучая дважды искажённую Историю – первый раз – тем, кто её когда-то записал, второй – тем, кто её сейчас прочитал. Что такое смерть для эльфа? Вы хотите сказать, что понимаете? Страдает ли он за себя, своё тело? А может быть, это ближе к горю ребёнка, который так упоительно и долго строил чудесный замок на берегу – а кто-то злой и непостижимо чужой и холодный теперь топчет его творение! Ведь тело для бессмертного – это лишь продолжение его души, созданный им тонкий и прекрасный инструмент… И не будет ли большим мучением для него видеть, как враг искажает его замысел… чем как отрубает его руку?

А битвы? Как же наивно считать, что битва для эльфа то же, что для человека. Может быть, для них это что-то подобное огранке камней… И всё это – только лишь малая часть… сомнений, рассуждений…

Что дальше? Дальше, скорее всего, будут "коварные" вопросы. Например: а что вы предлагаете, совсем "про эльфов" не писать?

Нет, почему. Писать. Пробовать. Имея вот это всё в виду. Понимая как сложность, так и направление движения. Не теряя самоиронии и критичности.

Сохранено