Откровения оттепельного антисоветчика

periskop — 17.08.2010 Честно говоря, "шестидесятников" и, шире - это направление общественной мысли - я не люблю. На мой взгляд, это банальная плесень, успешно паразитировавшая на колоссальной созидательной энергии советской цивилизации. Все эти вылезшие в конце пятидесятых "дети Арбата" или "птенцы оттепели" весьма неприятны обликом, если анализировать их деятельность и суть поглубже, а не поверхностно - после прочтения пяти модных книжек. Ещё более отталкивающи и противны политэмигранты, свалившие из "совка" на обетованный Запад (которые потом в немалой массе своей разочаровались в нём).

Однако почитать их прозрения и выводы, далеко после событий, бывает интересно. Точней, нет - поучительно. В свежих "Известиях" опубликовали интервью с одним из таких оттепельных писателей-антисоветчиков, проделавшем указанный выше путь - Анатолием Гладилиным.
Ниже помещаю избранное из его ответов, есть среди его выводов и занятные.


[...]

и*: Писателям-шестидесятникам повезло. Ваши книги издавали огромными тиражами. Вы были кумирами молодежи, властителями дум.

Гладилин: У нас такого ощущения не было - мы не чувствовали себя героями. Главным для нас была борьба за пробивание книги в печать. Собственно говоря, цензуру как таковую мы не видели - ею занимались редакторы. Ну а большие тиражи были не только у изданий, в которых шестидесятники печатались. Когорта авторов, которая собралась вокруг "Юности", создала журналу имя и гарантировала двухмиллионный тираж.

[...]

и: Вам, конечно, подфартило с хрущевской "оттепелью".

Гладилин: Это была эпоха не только "оттепели", но и торжества книги. Царил ее культ, а телевидения практически не существовало. Помню, как в метро или электричке все читали книги или газеты, а сейчас - только эсэмэски на мобильниках. Тогда мы не осознавали своего счастья.

[...]

и: Наверное, глядя из Москвы, Запад казался землей обетованной?

Гладилин: Во время "оттепели" в 1961 году я побывал с группой советских писателей в Париже. Я обалдел - мне город показался раем земным. И хотя всех держали на поводке и гоняли скопом, я нагло отрывался. Но когда я сюда приехал на постоянное жительство, то очень быстро почувствовал: одно дело оказаться во Франции туристом, а другое - жить. Такого Парижа моей молодости я больше не видел.

[...]

и: Как 35 лет жизни в эмиграции повлияли на тебя, как на писателя?

Гладилин: Двенадцать лет я проработал на "Радио Свобода", где был начальником, а потом еще восемь - фрилансером на Немецкой волне. Я считал, что сеял разумное, доброе, вечное, но надо было вместо этого писать книги. Словом, журналистика - это могила для писателя.

и: Действенность книги в СССР и на Западе тогда была несоизмерима. Поэтому ты не советовал своим друзьям эмигрировать.

Гладилин: Для моих друзей литература была самым главным в жизни. Я им говорил: "Если есть возможность издаваться в Советском Союзе, то сиди и не рыпайся. Потому что книга в СССР - это совсем иное дело, чем на Западе. Ну появится здесь несколько рецензии на твое произведение, прочтут его 50 человек. И дальше что?! А если ты написал настоящую книгу, она в России станет событием".

и: Помнится, один литератор-эмигрант жаловался на полное равнодушие к нему со стороны Запада: "В СССР было хорошо. Там хоть КГБ мной интересовался, а здесь - никто".

Гладилин: Из СССР уезжали не только гиганты типа Ростроповича или Тарковского... Далеко не у всех получалось на Западе. Оказывалось, что у человека либо маленький талант, либо его нет вообще. А многие считали, что во всем виновата советская власть. Они думали, что на Западе им будут все внимать. Помню, позвонил мне Володя Максимов и сказал: "Такой-то деятель мне сообщил, что приезжает в Париж из Вены, и потребовал, чтобы его встречали ты от "Радио Свобода", журналисты Би-би-си и "Голоса Америки", а также все телеканалы. И чтобы сразу ему приготовили деньги за интервью". Мы с Максимовым решили, что приедет и сам на месте разберется. Никто его, естественно, не встречал.

[...]

и: Три года назад ты издал скандальную книгу "Жулики, добро пожаловать в Париж!", в которой во всех бедах обвинял афро-арабскую эмиграцию. Изменилось с тех пор что-то во Франции?

Гладилин: К моему большому сожалению, уже долгое время во Франции все изменяется только в худшую сторону. Поэтому у меня самые мрачные прогнозы. Набирает силу исламский фашизм, который просто-напросто завоевывает Европу. Защищаться будут разве что немцы и англичане, которые привыкли драться, но не французы. Они не сопротивляются. Иначе тебя могут объявить расистом. Они считают: выжили под немцами, выживем и под мусульманами.

и: Насколько я понимаю, больше всего во французах тебе не нравится политкорректность.

Гладилин: Во время "холодной войны", когда Франция маневрировала между Соединенными Штатами и Советским Союзом, здесь не было такой политкорректности, которую я ненавижу, или, скажем прямо, такого вранья. Вот недавний пример: группа девиц избила женщину - водителя автобуса за то, что она отказалась везти их прямо домой, а следовала по своему маршруту. Избили чернокожие.

и: Но про цвет кожи все промолчали.

Гладилин: Типичная французская трусость. В книге "Французская Советская Социалистическая Республика" я писал: если советские танки войдут во Францию - особенно если во время летних отпусков в августе, то возьмут страну за три дня. Не гавкнет ни одна собака. Главная черта французов - это малодушие. И еще же привычка хорошо жить и стремление не потерять хлебного места. Французы рассматривают свое государство как дойную корову. Сами они будут только бастовать, требовать прибавки к зарплате и сокращения рабочей недели.

*и - "Известия".

Выделения полужирным в тексте - мои.

[Полностью]

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив