Орудия производства

fritzmorgen — 14.03.2018

В некой воображаемой деревне жили три молодых трудолюбивых парня. Первый — назовём его Буржон — пошёл в помощники к местному кузнецу, день и ночь работал как проклятый, откладывая деньги в сундук. Второй парень, Мастэль, поехал в город и устроился там в ученики к лучшему мастеру кузнечных дел. Работал так столь же усердно, как и Буржон, однако платили ему мало, обучая в обмен на добросовестный труд хитростям кузнечного дела.

Третий парень, Тратруа, также пошёл к местному кузнецу в помощники, и также вкалывал от зари до зари, наравне с Буржоном. Заработки свои, впрочем, он не откладывал в сундук, а немедленно тратил, ибо желания его в самый притык сходились с его финансовыми возможностями.

Прошло двадцать лет. Буржон скопил достаточную сумму, чтобы выкупить кузницу у уходящего на покой старого кузнеца. Мастэль вернулся из города отличным мастером, способным ковать из металла самые сложные изделия. Тратруа постарел на 20 лет, но не заработал ничего, кроме трудовых мозолей на мускулистых руках.

Собравшись за столиком в таверне, трое друзей начали спорить о жизни и о справедливости.

Буржон заявил, что двадцать лет он отказывал себе в развлечениях, а иногда и в нормальной еде, и теперь он по праву владеет кузницей, получая доход не только от своего труда, но и от кузнечных инструментов, без которых Мастэль и Тратруа не смогли бы иначе работать.

Мастэль сообщил, что кузница должна была бы принадлежать по справедливости ему, так как он гораздо искуснее и Буржона, и Тратруа. По мнению Мастэля, глупо и неправильно, когда хорошим кузнецом командует куда как менее искусный мастер.

Тратруа напомнил, что Буржон — такой же парень, как Мастэль и Тратруа, у него две руки, две ноги и голова, и он ничем не лучше своих товарищей. Буржон, конечно, имеет полное право получать деньги за удары молотом и раздувание мехов, однако некрасиво со стороны Буржона обкрадывать своих друзей, получая по пять монет за ремонт плуга, и отдавая только три монеты кузнецу, который ремонтирует плуг своими руками.

Как полагаете, коллеги, кто из кузнецов прав?

Если вы скажете, что история вымышленная, и что в реальной жизни такого не бывает, я соглашусь с вами только отчасти. Вот фрагмент из знаменитой «Педагогической поэмы», который, собственно, и побудил меня вынести спор кузнецов на ваш суд. Напомню, книга хоть и художественная, однако она полностью основана на реальных событиях. В колонии Макаренко воспитывался, например, беспризорник Алексей Явлинский, отец кандидата в президенты Григория Явлинского.

https://royallib.com/book/makarenko_anton/pedagogicheskaya_poema.html

Софрон Головань имел несколько очень ярких черт, заметно выделявших его из среды прочих смертных. Он был огромного роста, замечательно жизнерадостен, всегда был выпивши и никогда не бывал пьян. Обо всем имел свое собственное и всегда удивительно невежественное мнение. Головань был чудовищное соединение кулака с кузнецом: у него были две хаты, три лошади, две коровы и кузница. Несмотря на свое кулацкое состояние, он все же был хорошим кузнецом, и его руки были несравненно просвещеннее его головы. Кузница Софрона стояла на самом харьковском шляху, рядом с постоялым двором, и в этом ее географическом положении был запрятан секрет обогащений фамилии Голованей.

В колонию Софрон пришел по приглашению Калины Ивановича. В наших сараях нашелся кое-какой кузнечный инструмент. Сама кузница была в полуразрушенном состоянии, но Софрон предлагал перенести сюда свою наковальню и горн, прибавить кое-какой инструмент и работать в качестве инструктора. Он брался даже за свой счет поправить здание кузницы. Я удивлялся, откуда это у Голованя такая готовность идти к нам на помощь.

Недоумение мое разрешил на «вечернем докладе» Калина Иванович.

Засовывая бумажку в стекло моего ночника, чтобы раскурить трубку, Калина Иванович сказал:

— А этот паразит Софрон недаром к нам идет. Его, знаешь, придавили мужички, так он боится, как бы кузницу у него не отобрали, а тут он, знаешь, как будто на совецькой службе будет считаться.

— Что же нам с ним делать? — спросил я Калину Ивановича.

— А что ж нам делать? Кто сюда пойдет? Где мы горн возьмем? А струмент?

И квартир у нас нету, а если и есть какая халупа, так и столярей же нужно звать. И знаешь, — прищурился Калина Иванович, — нам што: хоть рыжа, хоть кирпата, абы хата богата. Што ж с того, што он кулак?.. Работать же он будет все равно, как и настоящий человек.

Калина Иванович задумчиво дымил в низкий потолок моей комнаты и вдруг заулыбался:

— Мужики эти, паразиты, все равно у него отберут кузню, а толк какой с того? Все равно проведуть без дела. Так лучше пускай у нас кузня будет, а Софрону все равно пропадать. Подождем малость — дадим ему по шапке: у нас совецькая учреждения, а ты што ж, сукин сын, мироедов був, кровь человеческую пил, хе-хе-хе!..

...через несколько глав...

В кузнице к этому времени совершились существенные перемены. Дьявольский план Калины Ивановича был уже выполнен полностью: Голованя прогнали за пьянство и контрреволюционные собеседования с заказчиками, но кузнечное оборудование Головань и не пытался получить обратно — безнадежное это было дело. Он только укоризненно и иронически покачал головой, когда уходил:

— И вы такие ж хозяева, як и вси, — ограбили чоловика, от и хозяева!

Белухина такими речами нельзя было смутить, человек недаром читал книжки и жил между людьми. Он бодро улыбнулся в лицо Голованя и сказал:

— Какой ты несознательный гражданин, Софрон! Работаешь у нас второй год, а до сих пор не понимаешь: это ведь орудия производства.

— Ну, я ж и кажу...

— А орудия производства должны, понимаешь, по науке, принадлежать пролетариату. А вот тебе и пролетариат стоит, видишь?

И показал Голованю настоящих живых представителей славного класса пролетариев: Задорова, Вершнева и Кузьму Лешего.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив