Обращение протоиерея Сергия Гордуна по поводу ситуации в Институте Теологии

sternman — 15.05.2011
Адресовано всем, с кем беседовал Г.А. Довгялло по поводу ситуации в Институте теологии.

  
Прошло почти два месяца после того, как в Институте теологии была разбросана анонимная листовка клеветнического содержания (см. по ссылке) в мой адрес. Она взбудоражила как преподавателей, так и студентов. Меня, конечно, тоже. Но прошло время, а страсти не утихают. Мне то и дело звонят все новые и новые люди. И выпускники наши, и священники Минской епархии, и преподаватели нашей семинарии, и другие церковные работники, не имеющие к Институту непосредственного отношения, и говорят: "Вот, мне звонил Г.А. Довгялло, спрашивал, знаю ли я, что происходит в Институте теологии. Я отвечал, что не знаю, и он мне стал рассказывать...Я, конечно, ему не верю, он человек хитрый и лукавый. Но поскольку уж он мне позвонил, то мне это стало интересно. Так что там у вас происходит?" Иногда звонят еще и их знакомые, коллеги и тоже говорят: "Вот, моему другу звонил Г.А. Довгялло, и он ему рассказал, что творится в Институте телогии, и Вас упоминал. Так что там у Вас?.." Приезжаю в Жировичи, и в семинарии мне говорят: "Вот, Григорий Анатолькевич звонил. Спрашивал, как там ведет себя отец Сергий в Жировичах, что он говорит об Институте. Ничего? Ну так я вам сейчас расскажу, что здесь у нас происходит..." И мне приходится, естественно, отвечать на вопросы, давать свои комментарии, пояснять свою позицию. На это уходит много времени и сил. А их совсем нет. Не знаю, зачем Г.А. Довгялло делает это. Неужели ему мало самой анонимки? Неужели он меня совсем добить хочет? Если он меня совсем не жалеет, пожалел бы хоть детей моих. Их у меня все-таки шестеро, и они пока еще не устроены в жизни. Или человек, у которого нет своих детей, не способен жалеть чужих?.. В общем, эти звонки ко мне тех, с кем пообщался Г.А. Довгялло, отнимают много сил и времени. И еще, честно говоря, нервов. Я теперь ежедневно пью успокоительные таблетки. Потому что слышать мне про себя, что я, дескать, поддаюсь влиянию определенных злых людей и в силу этого влияния разрушаю Институт - нестерпимо больно! Я еще в брежневские годы избрал путь служения Церкви и вижу в этом смысл своей жизни. И наш Институт теологии - это тоже часть моей жизни. И он мне дорог. И у меня столько сил уходит, чтобы объяснять каждому, кто звонит мне после общения с Г.А. Довгялло, что я решил письменно изложить свою позицию, поместить ее на каком-нибудь сайте и впредь всех, кто будет звонить мне по этому вопросу, отсылать на этот сайт.

Итак, хроника событий такова. 15 марта в Институте теологии состоялось заседание Совета, на котором обсуждались учебные планы на следующий учебный год. На этом заседании я высказался против того, что в Институте теологии вот уже три года преподается математика, а также против того, что вступительные экзамены по Библейской истории и иностранному языку заменены на историю Беларуси и обществоведение. Причем эти изменения были сделаны незаконно, так как они не ставились на голосование на заседаниях Совета, члены Совета не опрашивались. К этим изменениям самое непосредственное отношение имеет проректор по учебной работе Петровский Г.Н. Меня на этом заседании поддрежали некоторые члены Совета. Кроме того, в тот же день ректору Института Высокопреосвященнейшему митрополиту Филарету была подана служебная записка, подписанная значительным количеством наших преподавателей, в которой эта наша позиция аргументированно излагалась...

И вот через три дня - 18 марта появилась эта грязная анонимка на меня: "Феномен стукачества: протоиерей Сергий Гордун". Вот такой, "достойный" ответ оппонента. Мне в тот же день эту листовку принесли студенты. И я сразу стал думать, кто это сделал. И пришел к выводу - Г.Н. Петровский. Его стиль. Его язык. Его мысли. На следующий день мои предположения подтвердились. Преподаватель Института С.Г. Рогальский сказал мне, что накануне (т.е. 18 марта, когда появилась анонимка) Г.Н. Петровский показал ему эту анонимку на меня в своем кабинете и при этом уверял его, что там написана про меня правда, и он может это подтвердить. А потом еще сказал, что было бы хорошо, если бы Рогальский занял мое место в Совете Института. И еще сказал, что он не согласен с благословением Митрополита, что студенты должны исповедоваться у назначенного Митрополитом духовника.

Спустя еще один день, 20 марта, я показал эту анонимку секретарю МЕУ протоиерею Николаю Коржичу и личному секретарю Митрополита игумену Антонию и отдал ее в руки лично Владыке Митрополиту. Надо сказать, что с их строны я встретил сочувствие и полное понимание. Когда они спрашивали меня, кто, по моему мнению, мог написть это, я не скрывал, что думаю, что это сделал Г.Н. Петровский. Кроме того, что это была реакция на служебную записку и на заседание Совета, у меня есть еще одно веское, на мой взгляд, основание так полагать. Дело в том, что год тому назад уже было со стороны Г.Н. Петровского нечто подобное. У нас в Институте была проверка со стороны Главного управления учебной и научно-методической работы БГУ. И вот во время проверки Г.Н. Петровский мне говорит: "Существует уже проект Акта проверки. Там есть серьезные претензии к Вашей кафедре". И стал мне показывать этот проект на своем компьютере. Я ужаснулся: там была написана неправда, совершенно необоснованные претензии. Я попросил мне сбросить этот текст на кафедру, внимательно проанализировал, письменно сформулировал свои возражения и обратился в Министерство образования с вопросом, нельзя ли это перепроверить. Они стали звонить, что-то выяснять, а потом говорят мне: "Знаете, отец Сергий, это написали не проверяющие, а ваш проректор Г.Н. Петровский. Имейте это в виду. Но мы позвоним в БГУ и дадим указание перепроверить". В результате часть этих необоснованных претензий действительно была снята, но часть все-таки осталась. Окончательного Акта проведения долго не было. Он появился в Институте 23 марта прошлого года, а на 24 марта было назначено заседание Совета, на котором нужно было обсуждать результаты проверки. 24 марта была среда, когда я преподаю в Жировичах, но я решил пожертвовать рабочим днем в Жировичах. чтобы присутствовать на Совете и возражать на те необоснованные обвинения, которые содержались в Акте (я его даже отксерил себе). И вот на Совете Г.Н. Петровский заявляет: "У нас была проверка. Особых недостатков не выявлено". Я в недоумении спрашиваю: "Как же так? Ведь в Акте некоторые недостатки указаны". А Г.Н. Петровский в ответ говорит: "Акта еще нет. Он еще не готов. Я его еще не видел". И тут я достаю из портфеля ксерокопию и показываю всем: вот он, Акт! Но Петровский настаивает: "Я его не видел". Тогда я всем показываю: вот на Акте вчерашняя дата - 23 марта, а вот в конце написано: " С Актом проверки Института ознакомлен проректор по учебной работе Г.Н. Петровский". И тут же роспись Г.Н. Петровского. Вот такая была история год тому назад. После заседания того Совета Г.Н. Петровский спросил меня: "Зачем Вы обращались в Министерство?" Я ответил: "Для того, чтобы добиться правды. И если нужно будет, то я буду обращаться и в Министерство, и в госконтроль, и в Администрацию Президента". Почему я тогда, год назад, не написал по этому поводу служебной записки Митрополиту? Потому что надеялся, что я показал Г.Н. Петровскому свои возможности, и он больше не будет предпринимать в отношении меня ничего подобного. Оказалось, что я ошибся. Когда я рассказывал об этом Г.А. Довгялло, он мне сказал: "Не обижайтесь на Геннадия Николаевича. Это он просто хотел Вас подстегнуть, чтобы Вы лучше работали". Вот такие "безобидные" дела. Ну а теперь, когда меня решили "подстегнуть" анонимкой, я решил все-таки этому противостоять.

Итак, возвращаемся к хронологии событий. Через десять дней после появления анонимки, 28 марта, приходит ко мне на кафедру Г.Н. Петровский и говорит: "Отец Сергий, зря вы на меня грешите. Это не я написал. Давайте не будем дальше продолжать эту историю. Ни Вы, ни я не выйдем из нее незапачканными. Одни поверят, что это сделал я, а другие поверят. что все, что там написано -  правда. Поэтому давайте прекратим это". Я не согласился, сказал, что надо все-таки выяснить дело до конца. И вдруг Г.Н. Петровский говорит мне: "А хотите, я скажу Вам, кто это сделал. На 90% - Рогальский!" Заметьте, это было 28 марта, а мне Рогальский еще 19 марта рассказал о своей беседе с Петровским, на которой Петровский утверждал, что он ручается за достоверность того, что написано в анонимке! Тогда же Г.Н. Петровский сказал мне, что не считает, что студенты обязаны ходить на богослужения в часовню Института: они, дескать, могут помолиться где угодно.

31 марта в епархиальном Управлении состоялась встреча с Владыкой Митрополитом по этому вопросу. Я заявил на встрече. что эта анонимка - это не только клевета на меня, это еще и клевета на студентов Института, потому что она написана от имени студентки, а я уверен, что никто из студентов к ней не имеет отношения. Эту грязную клевету не мог написать ни один человек, у которого есть христианская совесть. Эта листовка - яркий образец советской антицерковной пропаганды, коммунистической лжи и клеветы. Ее написал советсткий человек, коммунист, человек из прошлого. Печально, что он работает в нашем Институте.

На этой встрече в МЕУ Владыкой митрополитом было принято решение создать комиссию для изучения происшедшего инцидента, и она тут же была создана. В ходе этой встречи я поддерживал эту идею, а Г.Н. Петровский всячески возражал, говорил, что комиссия все равно ничего не выяснит. В общем, итогом этой встречи я остался доволен: будет объективное разбирательство.

Однако прошло уже полтора месяца, а воз и ныне там. Г.А. Довгялло из всех сил убеждает секретаря МЕУ протоиерея Николая Коржича, что разбираться не надо, а сам параллельно звонит разным лицам и излагает им совершенно извращенную картину происходящего и при этом всех просит, чтобы разговор остался "между нами". А в результате мне приходится отвечать на много численные звонки.Это и вынудило меня взяться за перо.

А в Институте тем временем полное замешательство и недоумение - и среди студентов, и среди преподавателей. Очень многие из них подходили ко мне и подходят (правда, наедине, потому что боятся администрации) и выражают поддержку и сочувствие. И спрашивают: "Когда же будет реакция?" Я знаю, что и студенты, и преподаватели собирали подписи под обращениями к Митрополиту разобраться в случившемся. Не знаю, правда, переданы ли они в епархию. Я в ближайшее время намерен спросить у Владыки, почему созданная им комиссия не работает. А дальше буду советоваться с юристами в отношении дальнейших действий. Как-то случайно, неожиданно для себя, Г.А. Довгялло мне подал идею: обратиться в суд о защите чести и достоинства (он, правда, сказал это в отношении себя по поводу слов Павла Звездина о том, что Институт служит местом для отмывания денег господином Довгялло). Я пока не решил, буду ли это делать. Но решаю, думаю. Всех, кто меня поддерживает, искренне благодарю. Очень прошу приходить на службы в часовню: будем молитвой противостоять искушениям! А со стороны Г.Н. Петровского и Г.А. Довгялло, к сожалению, ожидаю дальнейших пакостей.

Протоиерей Сергий Гордун

- - - - - - - - - -
P.S. Как автор блога, в котором выложена запись хочу уточнить, что запись адресована тем людям из Беларуси, кто знает героев этой истории, ситуацию в Институте теологии БГУ., в частности тем, с которыми лично общался Г. А. Довгялло, представляя им свою версию событий в Институте. Вместо того, чтобы помногу раз отвечать этим людям одно и то же, отец Сергий и решил опубликовать один общий ответ.
Ответ возможно недостаточно широко освещает проблему, о. Сергий ставил перед собой более узкую задачу,  но ранее в своем блоге я писал как можно подробно о ситуации в Институте теологии в целом и об этом конфликте в частности. Почему там руководят бизнесмены и атеисты, а не митрополит Филарет, для чего и для кого создан Институт и во что он превращается...  Материалы с ответами на эти и другие вопросы  можно найти по тегу теологи.  (Наиболее актуальные записи:  1  2  3  4  5 ). За их содержимое я готов нести ответственность вплоть до судебных разбирательств.

Павел Звездин

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив