О субъекте воли и действия.

kiprian_sh — 08.09.2016 В связи с вот этим разговором: http://kiprian-sh.livejournal.com/382450.html?thread=14800114#t14800114 – вспомнил свой старый текст, посвященный разбору бредовой книжки Лурье. Приведу из него фрагмент по теме разговора.

***
Интересно представление Лурье о позиции православных (в первую очередь – прп. Максима Исповедника) в споре с монофелитами. Вот как он ставит проблему в главке Главный тезис монофелитства: энергия принадлежит ипостаси:
Пример христологического аргумента «в чистом виде»:
«Что обозначает имя Иисус Христос, природу или ипостась? – И если природу, то почему же вы не исповедуете единую природу, как яковиты? – А если ипостась, то именно она, а не природа, волит и действует» (Вопрос II, 7).
Христологический аргумент был, пожалуй, самым наглядным – как с точки зрения обыденного сознания, которому трудно было бы ответить, что «волит и действует» не Христос (= ипостась), а каждая из Его двух природ в отдельности, так и с точки зрения традиционного богословского языка, сформировавшегося в эпоху Пятого Вселенского собора»[1].

Действительно, для «обыденного сознания» довольно трудно представить, что действует не Христос. Да и об ипостаси человека сказать, что действует не Петр, например, или Павел, а общая природа – и в Петре, и в Павле, тоже «с точки зрения обыденного сознания» нелегко. Тем более что монофелиты предложили свой, как говорит Лурье, «главный монофелитский силлогизм», сравнительно с которым даже об учении прп. Максима «нельзя сказать», что оно «отличается такой очевидностью»[2]. Вот этот «главный монофелитский силлогизм»:
«Иисус Христос волит и действует,
Иисус Христос – имя ипостаси, а не природы,
значит, волит и действует ипостась, а не природа»[3].

Что же мог противопоставить прп. Максим Исповедник (не говоря уже о ком-то, кто смотрит «с точки зрения обыденного сознания») этому силлогизму, если и сам он полагал, что действует ипостась?! Вот приведенный Вадимом Мироновичем отрывок из жития прп. Максима, где явно утверждается, что действует ипостась:
«[Феодосий:] Сотвори любовь, скажи нам: что значит, что никто не действует как некто по ипостаси, но как нечто по природе, ибо я не понял этих слов, и они смущают меня.
Максим: Никто не действует как некто по ипостаси, но как нечто по природе. Например: Петр и Павел действуют, но не по-петровски и по-павловски, а по-человечески, ибо оба они – люди по естеству своему и по общему логосу природы, а не ипостасно по отдельно-личным качествам. <�…> И таким образом, во всякой природе, определяемой многим числом [индивидуумов], мы созерцаем общее, а не единичное (индивидуальное) действие (энергию). Итак, кто говорит об ипостасном действии (энергии), тот самую природу, которая одна, представляет бесконечной по действиям (энергиям) и множеству входящих в нее индивидуумов, а также (мыслит ее) отличающейся от самой себя»[4].

Как же прп. Максиму могло прийти в голову отрицать, что действует ипостась, если он сам говорит, что «Петр и Павел действуют»? Лурье же, приводя данную цитату, не может, видимо, просто понять прямых значений слов цитируемого текста. Ему кажется, что здесь отрицается действие ипостаси и утверждается, что действует природа. А ведь смысл сказанного прп. Максимом настолько ясен, что впору заподозрить в способности Лурье понимать тексты какой-то ипостасный изъян.
Преподобный Максим ясно говорит, что действуют ипостаси, а далее разъясняет, что ипостаси действуют в соответствии со своей природой. Спросим: «Как еще может действовать человеческая ипостась, если не по-человечески?» Если бы мы полагали, что ипостась действует «ипостасно», то вынуждены были бы признать, что у ипостасей разные природы; но ипостась, конечно, действует природно, то есть, ипостась человека действует как человек, ипостась лошади – как лошадь. Именно это и находим у прп. Максима в данном тексте, то есть, утверждение, что ипостаси одной природы действуют соответственно той природе, которой принадлежат: «Петр и Павел действуют, но не по-петровски и по-павловски, а по-человечески, ибо оба они – люди по естеству своему…». То же мы можем прочесть и в «Диспуте с Пирром» (причем в контексте разъяснения прп. Максимом того, как может действовать сложная ипостась, которой является человек):
«И каждый человек не раздваивается из-за того, что действует двойственно сообразно своим природам, и из-за того, что действующий двойственно один, он не смешивает движения, сущностно присущие его природам»[5].

Но, может быть, прп. Максим говорил что-то другое, если дело шло о сложной ипостаси Христа? Никак:
«Пирр. Не один ли был действующий?
  Максим. Да, один.
  Пирр. Так если один действующий, то действие одно, как у одного.
  Максим. Этот Один – Христос»[6].

Таким образом, можно сказать, что прп. Максим вовсе не пытался опровергнуть утверждение монофелитов о том, что действует – ипостась. Но мало того. Из последней цитаты мы видим ошибку Лурье, формулирующего не тот силлогизм, который на самом деле опровергали диофелиты-православные (приведенный им «главный монофелитский силлогизм» нуждался не в опровержении, а в правильном истолковании). Преподобный Максим возражает вовсе не против признания ипостаси – действующим, но против признания в сложной ипостаси одного действия. Силлогизм, предлагаемый Пирром, выглядит следующим образом:
Христос – один по ипостаси.
У одной ипостаси – одно действие.
Следовательно, во Христе – одно действие.
Отказ признать вывод означал, по мнению монофелитов, признание во Христе двух ипостасей.
На это прп. Максим отвечает, что действующий – действительно один, и «этот Один – Христос». Но он опровергает попытку признания истинной вторую посылку. Сложная ипостась, согласно прп. Максиму, действует двояким образом, сообразно своим природам, и это не нарушает единства ипостаси:
«Итак, Он действует двойственно из-за двойственности природ или единично из-за единственности ипостаси? Но если Он, Один и Тот же, действовал двойственно, будучи один, то, значит, вместе с числом действий не вводится число лиц, а если – единично (из-за единственности лица), то рассуждение об этом повлечет те же самые нелепости по тому же самому поводу. Ведь если действие ипостасно, то вместе с множеством ипостасей будет усматриваться и различие действий»[7].

Как кажется, Вадим Миронович просто не сообразил (как и не разглядел в им же цитируемом тексте слов, прямо делающих невозможным его понимание), что отрицание прп. Максимом «ипостасного действия» не есть отрицание того, что действует ипостась, а есть разъяснение вполне очевидного факта, что ипостась действует природно.
То же самое следует сказать и о взгляде прп. Максима на проблему одной или двух воль во Христе, и на проблему субъекта воления. Аргументация Пирра в этом случае такая же, как и рассмотренная ранее:
«Пирр. Так что, ты полагаешь, признающий одну волю во Христе отклоняется от христианского учения?
Максим. Совершенно верно. Ведь что может быть более нечестивым, чем говорить, будто Один и Тот же одной и тою же волей до Своего воплощения создал все из не сущего, и поддерживает, и промыслительно опекает, и спасительно руководствует, а после вочеловечения хочет есть и пить, переходит с места на место и делает все прочее, что вне упрека и порицания, посредством чего Он явил домостроительство чистым от всякой ложной видимости?
П. Христос один, или нет?
М. Да, ясно, что один.
П. Так, если Христос один, то Он, разумеется, и желал как один, а если Он желал как один, то у Него, разумеется, и одна воля, а не две»[8].

Возражение прп. Максима строится следующим образом:
М. Говорить что-либо, не проведя различия между значениями высказываемого, - это не что иное, как смешивать все и стараться оставить неясным предмет исследования, что несвойственно ученым мужам. Посему скажи мне вот что: Христос, будучи один, есть только человек или только Бог, или оба вместе, и Бог и человек?
П. Ясное дело, вместе и Бог, и человек.
М. Итак, Христос, будучи по природе Богом и человеком, желал как Один и Тот же Бог и человек или только как Христос? Но если по предпосылке Христос желал как Бог и человек, ясно, что Он, будучи единым, желал двойственным а не единственным образом. Ведь если Христос не есть нечто иное помимо Его природ, из которых и в которых Он есть, то очевидно, что Он, будучи Один и Тот же, желал и действовал сообразно Своим природам, то есть так, как каждой из них присуще, раз ни одна из них не лишена воли или действия. Если же Христос желал и действовал сообразно Своим природам, то есть так, как каждой из них присуще, а природ у Него две, то, разумеется, и природных воль у Него две, и равночисленных им сущностных действий. Ибо как число природ Одного и Того же Христа, мыслимое и высказываемое благочестиво, не разделяет Христа, но представляет различие природ сохраняющимся даже в соединении, так же и число сущностно присущих Его природам воль и действий (ибо, как сказано, Он, Один и Тот же, был способен желать и действовать для нашего спасения обеими Своими природами) не вводит разделения, ни в коем случае, но показывает их сохранение и пребывание даже в соединении, и только»[9].

Итак, ясно, что, согласно прп. Максиму Исповеднику, волит и действует ипостась, а если говорить о сложной ипостаси Христа, то «очевидно, что Он, будучи Один и Тот же, желал и действовал сообразно Своим природам, то есть так, как каждой из них присуще»[10].
Для пущей ясности обратимся за разъяснениями к прп. Иоанну Дамаскину, которому сам Лурье отдает преимущественное право быть толкователем мысли прп. Максима:
«Стало быть, поскольку Христос один, и ипостась Его также одна, один и тот же самый есть и Желающий как божеским образом, так и человеческим. А так как Он имеет две природы, способные хотеть, потому что они разумны (ибо все разумное и способно хотеть и самовластно), то мы скажем, что в Нем два хотения, или две природных воли. Ибо Тот же способен хотеть сообразно с обеими Своими природами, потому что Он воспринял способность хотеть, существующую в нас от природы. И так как один Христос  и один и тот же Желающий сообразен с каждой из двух природ, то мы скажем, что предмет хотения в Нем один и тот же, потому что Он хотел не только того, чего хотел по природе как Бог (ведь хотеть есть и пить и подобное не свойственно Божеству), но и того, что составляет человеческую природу, – не из-за противоположности намерения, но по особенностям природ» (Точное изложение православной веры. Кн. III, гл. 14)[11].

Добавим и еще одну цитату:
«Всякая ипостась желает, действует и движется отдельно и обособленно: и это свойство ипостаси, и потому ипостась и лицо тождественны. И лишь в Божестве каждая ипостась не желает обособленно и не действует обособленно, но одно воление, одно действие, одно движение трех ипостасей» (Слово о вере против несториан, 48)[12].

Есть и еще одно интересное рассуждение у прп. Иоанна, напрямую касающееся до идей Лурье. В Точном изложении православной веры, в главе, посвященной рассмотрению слов св. Дионисия Ареопагита о «богомужнем действии», прп. Иоанн говорит:
«Итак, нужно знать, что в отношении к Господу нашему Иисусу Христу мы ведем речь то как о двух природах, то как об одном Лице, но то и это восходит к одному понятию; ибо две природы – один Христос, и один Христос – две природы. Посему одно и тоже – сказать: действует Христос и той и другой из Его природ, и: действует каждая из двух природ во Христе с участием другой. Итак, божественная природа приобщается к плоти, действующей вследствие того, что, по благоволению божественной воли, ей позволяется страдать и совершать свойственное ей, – и вследствие того, что действие плоти несомненно было спасительно, что есть признак не человеческого действия, но божественного. Плоть же приобщается к действующему божеству Слова как потому, что божественные действия совершались через тело, как бы через орудие, так и из-за того, что Один был действовавший вместе и божески, и человечески» (Кн. III, гл. 19)[13].

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив