О романе «Час Быка». Часть третья. Разделенное общество.

anlazz — 25.01.2017 Теги: Ефремов Для того, чтобы продолжить дальше разбирать «Час Быка», хочу привести один комментарий, оставленный к одному из посвященных Ефремову текстов. На самом деле, будучи абсолютно нелепым, он одновременно парадоксально ценен тем, что позволяет выявить очень важную особенность данного произведения.

«Вот представьте, приехали вы туристом в, какую-нибудь глухо исламскую страну с женой. Пошли гулять по городу. Жена ваша в мини юбке, с распущенными волосами. Ну и вы, такой весь раскрепощённый. Что о вас подумают местные жители? Если, конечно сразу камнями не закидают. Они подумают, что вы хам, что вы негодяй, не уважающий традиции хозяев. А вы такой, весь свободный, весь современный... Вы ещё, демонстративно начните их уму разуму учить. Мол вы тут все быдло... Сами, при этом наглотались зубного порошка забыли зарядить батарейки к фотоаппарату, потеряли кошелёк и вообще лажаетесь на каждом шагу.
Вот это и есть образ человека будущего победившего коммунизма (по Ефремову).»

Подобные обвинения Ефремову – в нападках на «исконные ценности» и «естественное состояние», конечно, нередки. Но тут интересен тот факт, что указанная ситуация практически один в один описывает то, что происходило в момент юности писателя в той же Средней Азии. Если, конечно, фразу: «приехали вы туристом» опустить. (Но и «Темное Пламя», как известно, не круизный лайнер.) А так – практически полное описание модернизации указанного региона: приехали варвары-большевики, все такие раскрепощенные – даже плакаты соответствующие печатали – и начали учить местных уму-разуму. Да, кстати, типичная одежда комсомолок 1920-1930 годов – юбка-блузка-платок – с точки зрения местных обычаев выглядела пораспутнее мини-юбок.

И, разумеется, местные подобного вытерпеть не могли. Правда, от забивания камнями очень быстро перешли к более радикальным методам. Но напрасно. Техническое превосходство «красных шайтанов» (в злоупотреблении которым также любят обвинять героев «Часа Быка») дало свои плоды – все-таки, против аэропланов и артиллерии средневековые воины, даже вооруженные ружьями (старательно доставляемые некими иноземными державами) оказались непригодны. Можно погуглить «Бухарскую операцию» - очень жизнеопределяющее и вносящее веру в прогресс событие. Короче, самобытность была уничтожена, духовность растоптана, а основной кладезь нравственности – традиционная семья (с тремя женами и рабами) – была принесена в жертву бездушному прогрессу. Вместо этого на данных землях строились заводы, фабрики, школы, больницы, театры и дороги. В общем, сплошная бездуховность. А самое главное, местные как-то не особо от этого страдали – скорее, наоборот, оказывали массовую поддержку пришельцам, вместо того, чтобы сплотиться возле баев, мулл и ростовщиков – древних носителей традиции.

Итогом победы большевизма стало превращение Средней Азии из дикого угла с остановившемся в средневековье временем, страдающего от массовых эпидемий и постоянного голода, и разного рода полубандитских-полуфеодальных шаек, в часть современного, развитого мира. Дети бывших темных крестьян, ранее обреченных всю жизнь жить впроголодь, не видя ничего совершеннее ишака, пошли в школы, техникуму, университеты, стало строителями новых благоустроенных городов и работниками на современных заводах – вплоть до авиастроительных. Узбек-профессор или таджик-инженер стали нормой для страны, а бывшие представители враждующих племен оказались нужными друг другу в великом деле переустройства мира. (О том, почему все это прекратилось в 1990 годы и почему наступила деградация – надо говорить отдельно.)

Тут же стоит отметить то, что случившееся в реальности преобразование практически совпадает с тем, что было описано в романе. Нет, конечно, есть и существенная разница – а именно, коммунисты и комсомольцы попадали в Коканд и Бухару, не пользуясь гиперпространственным перелетом, а гораздо более простым путем. Поэтому число их было значительно большим, нежели численность экипажа «Темного пламени» - хотя по отношению к числу местных жителей все равно оставалось небольшим. Ну, и доставка нужных ресурсов – от агитационных материалов до заводского оборудования – так же была на много порядков более простой. Но суть происходящих процессов была очень похожа: это было не силовое завоевание, наподобие захвата Индии Великобританией. А как раз то, о чем уже не раз говорилось: изменение общественного сознания.


Впрочем, то же самое можно сказать и вообще о всем том колоссальном преобразовании, что произошло со страной в 1920-1930 годы. Еще недавно лежавшая во тьме древних противоречий и казавшихся непреподъемных традиций, она была буквально «вздыблена» свершившейся Революцией, и стремительным броском пролетела тот путь, который иные страны проходили за столетия. Разумеется, этот переход был крайне неоднозначным и довольно жестким – а порой, и жестоким – но, тем не менее, он был совершен. И именно этот процесс молодой Иван Ефремов мог наблюдать воочию. Кстати, он довольно ясно показал в «Лезвии бритвы», какие реальные страдания могли скрываться за внешне благообразной картиной «традиционной деревни» - описывая историю с Анной. И поэтому, при всем понимании неоднозначности действий тогдашнего руководства страны, и при абсолютно однозначном отношении к самому этому руководству (Ефремов в своих письмах довольно четко показывает антисталинскую позицию), он никогда не сомневался в верности выбранного направления. Единственная вещь, которая вызывала у него возражение – причем, серьезное – это огромный пласт случайных, хаотических действий, которые, увы, были часты в советской истории.

Но Иван Антонович видел и причину этого – незнание, неумение большей части людей работать с диалектическими системами, превращение советским руководством марксизма в жесткую и непригодную для жизни идеологию, наконец, в отказе идти за пределы марксистской догмы, в отказе развивать доставшийся от основоположников мощнейший аналитический аппарат. А главное, видел он корень указанной проблемы, мешающей раскрытию положительного потенциала Советского общества, создающего препятствия для всех активно появляющихся ростков коммунизма – а именно, наличие иерархической структуры. Существующая благодаря особенностям имеющейся производственной системы, эта самая иерархия оказывалась самой главной опасностью для страны, опасностью, намного большей, нежели все внешние силы. Именно в ней Ефремов увидел основу для «сползания» страны в сторону классового общества. И, в общем-то, оказался прав.

Однако если бы Иван Антонович выступил в качестве очередного обличителя советской номенклатуры, то он особой ценности в его работах бы не было. Про номенклатуру кто не писал – начиная с Троцкого. Но Ефремов пошел дальше – он увидел «сердце спрута», тот принцип, что лежит в основаниях механизма воспроизводства Инферно для всех общественных систем. То, что именуется «общественным разделением». Именно эта система, доведенная до предела, была показана в романе «Час Быка», где существует две огромные «варны»: «кжи» и «джи». «Кжи» – короткожители, занимающиеся лишь физическим трудом, не требующим высокой квалификации, и живущие до 27 лет, до возраста, когда болезни, связанные с высокой нагрузкой, еще не дают о себе знать. А после этого срока совершающие ритуальное самоубийство в храмах «Нежной смерти». Кстати, безо всякого принуждения. Наверное, тогда, в 1968 году, многим читателям это казалось гиперболой. Однако уже через двадцать лет совершенно серьезно начала распространяться максима: «живи ярко – умри молодым», имевшая тот смысл, что не стоит беречь здоровье и отказываться от смертельных, но «прикольных» штучек, вроде алкоголя и наркотиков. Единственная разница между этим путем, и «нежной смертью» состояла в том, что «синяки» и «торчки» перед тем, как отправиться в мир иной, умудрялись немало попортить жизнь окружающим.

«Джи» же – долгожители, работники умственного труда, требующие значительного времени на свое обучение. В отличие от «кжи» они не совершают ритуального окончания жизни, а напротив, живут до самого конца своего биологического существования – правда, судя по всему, последнее быстро заканчивается после окончания трудовой деятельности. Поскольку «пенсионный возраст» задран до предела, а возможно – его вообще не существует. Самое же главное тут то, что «джи» до самого конца испытывают страх перед «кжи», у которых – как можно легко догадаться – страх перед смертью отсутствует. А значит, последние могут легко осуществлять любые противоправные действия по принципу: не попался – хорошо, попался – ну что ж, «нежная смерть» на год раньше. Более того, над тормансианской интеллигенцией постоянно висит дамоклов меч «бунта низов. Его идею писатель взял у пресловутой «культурной революции» в Китае, когда массы были буквально натравлены на «образованный слой». Замечу, не на остатки буржуазии, как в СССР периода Революции, а именно на интеллигенцию. Это очень ценно для понимания того, что же творилось в Китае, и что происходит с данной страной сейчас.

 Впрочем, даже без этого мысль о том, что имеющие более-менее высокий достаток слои смотрят на нищие массы, как на врагов, давно известна. Поскольку в любом капиталистическом обществе ситуация именно такая – заходить в «кварталы черни» полицейской поддержки всегда рискованно. Впрочем, и «кжи» видят в «джи» проблему своего жалкого положения, поскольку последние выступают главными надсмотрщиками в производственном процессе, и от них зависит, насколько жесткой будет эксплуатация. А поскольку оба слоя испытывают друг к другу ненависть, есть все основания полагать, что при наличии «свободы» «джи» «кжи» не пожалеют.


Кстати, подобная модель прекрасно показывает, почему «Час Быка» не является антисоветским произведением. В СССР пресловутого «разделения общества» почти не было. Об этом «почти» будет сказано ниже, тут же достаточно напомнить, что, к примеру, квартиры интеллигентов, рабочих и даже большей части начальства были в одних и тех же домах. Их дети ходили в одни и те же школы, а единственной привилегией для большей части руководства было получение пресловутых «спецпайков» и использование служебного транспорта. По сравнению с той разницей, что существовала в любой капиталистической стране, это был мизер. Ну, и разумеется, даже большинство «номенклатурщиков» сохраняло еще глубокую связь с основной массой населения – хотя бы, через родственников. Что же касается работников «умственного труда», то для некоторых из них, напротив, казалось неприятностью, что государство не желает ликвидировать пресловутое равенство. И они сами, наперекор государственной политики, старались выстроить между собой и «быдлом», непреодолимую стену. Впрочем, безуспешно.

Но вот опасность того, что, рано или поздно – но указанное стремление, «наложенное» на уже упомянутую иерархическую системы, все-таки приведет к возникновению «настоящего неравенства», существовала. Более того, видя идущие в стране процессы, ко второй половине 1960 годов можно было быть уверенным: так и будет. А дальше –неизбежный рост разделения, причем, в условиях, когда общество не имеет никаких механизмов противодействия этому процессу («безопасное общество»), просто обязан привести к построению жесткого эксплуататорского государства. Что и было реализовано в 1990 годы – причем, уровень эксплуатации и разделения в «новой России» намного превысил не только советский уровень, но и уровень большинства «старых» капиталистических стран. По сути, если бы не «доломанные остатки» советской системы, то мир «России 1990 годов» можно было бы безо всякого допущения назвать «Тормансом на Земле». А как еще именовать жесткую диктатуру сторонников самого варварского, дикого капитализма, не боящуюся расстреливать своих граждан из танков и при этом, еще и имеющую какую-то поддержку от них (граждан)?

Впрочем, из-за того, что полностью уничтожить «совок» не удалось, эта «тормансизация» оказалась недостаточной. Да и вообще, как не раз подчеркивал Ефремов, господство Инферно возможно лишь при полном охвате одним социумом всей планеты. В нашей реальности этого не случилось – оказалось, что существуют некие «предохранительные механизмы», мешающие это сделать. И, судя по всему, царства Торманса мы сумели избежать. Тем не менее, это не снижает важности понимания главного «инфернирующего» процесса – процесса разделения людей. Не даром основным пунктом, приведшим к победе над Инферно в «Часе Быка», Ефремов видит именно объединение усилий обоих общественных слоев. Именно это и есть тот самый ключ, который позволяет развернуть дальнейшее преобразование общества – и вытащить Торманс из ловушки, в которую он угодил. Соединение рук борцов «джи» и «кжи» - вот самая главная победа земной экспедиции, победа, по сравнению с которой все потери являются несравнимыми. Дав людям понимание, что именно в разделении людей якобы, «по способностям» - а на самом деле, всего лишь по ролям в производственной системе - и лежит «кощеева игла» правящей олигархии, земляне остановили вековое вращение колеса зла, и открыли тормансианам путь в совершенное общество.

Собственно, это – есть не что иное, как «советский путь», путь, который продемонстрировал возможность необычайно быстрого и продуктивного развития. И потеря которого – а «доказательство от противного» есть так же доказательство – показала, насколько быстрой и разрушительной может быть деградация. К сожалению, даже сейчас мало кто задумывается над связью указанной деградации, и захватом советского общественного сознания идеей деления на «кжи» и «джи». Именно из этого факта проистекают практически все современные проблемы. Именно из кажущегося невинным представления о том, что «каждый человек должен занимать то место, которое определено ему природой», следует большинство проявлений зла. Начиная от войн и этнических чисток (в качестве примера можно взять Украину, где победила идея: люди с «испорченными генами» должны быть низведены на положение рабов), и заканчивая деградацией производства и инфраструктуры (когда элитарии считают, что они «лучше знают», что нужно делать – и, как правило, доводят все до цугундера).

И именно поэтому роман «Час Быка» можно назвать тем произведением, которое способно раскрыть глаза современным людям, дать им в руки понимание того, что стоит делать для преодоления Инферно. И разумеется, показать и то, чем заниматься ни в коем случае нельзя, что неизбежно приведет к еще большему погружению в пучину Тьмы. (Причем, что самое интересное, и первое, и второе абсолютно контринтуитивно.) Но о данной особенности романа надо будет говорить отдельно…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив