О новогодних комедиях и судьбе СССР. К предыдущему

anlazz — 23.12.2017 В прошлом посте, посвященном фильму «Ирония судьбы» - а точнее, его восприятию советскими и постсоветскими людьми –была показана важная особенность данного процесса. А именно – тот факт, что популярность фильма была, во многом, связана с тем, что он имел структуру, очень близкую к структурам классических сказок. (Нарушение главным героем «обета» перед своей «свадьбой» - попадание его в «мир иной», т.е., Ленинград, завоевание красавицы и даже сражение с Кощеем. Кстати, и возвращение в Москву в конечном итоге –то есть, закольцовывание сюжета – так же относится к указанной особенности.) В конечном итоге, именно подобное построение и оказалось настолько «комплиментарным» к сознанию большинства позднесоветских и постсоветских граждан, и превратило фильм в настоящее культурное явление. В том смысле, что пересматривают его вовсе не для того, чтобы посмеяться над шутками – или, не дай Бог, чтобы выяснить: а чем же там все закончилось – но для того, чтобы «приобщиться» к некоему «волшебному духу» Нового года.

Однако подобное можно сказать и про другие советские фильмы, ставшие неотъемлемой частью нашей жизни. Как правило, это картины второй половины 1960 («Бриллиантовая рука», «Кавказская пленница») – первой половины 1980 («Чародеи», «Любовь и голуби».) В основном, кстати, комедии, хотя, как можно догадаться, «комедийная составляющая» у них давно уже не работает: шутка, повторенная уже раз двадцать, в любом случае перестает быть смешной. Однако популярности указанных произведений подобная особенность особенно не вредит: большинство из них сейчас входит в т.н. «новогодний пул» современного телевиденья. В том смысле, что телевизионщики, желая «не распугать» зрителя тошнотворными современными передачами и сериалами, всегда используют «любимое советское кино» в качества гарантированной приманки. И этот прием уже более двух десятилетий прекрасно срабатывает.

Разумеется, подобная «комплиментарность» не может не быть интересной в плане понимания того, что же реально творится в душе граждан бывшего СССР. И заодно, кстати, позволяет понять: в чем же причина постоянных неудач современных кинематографистов, никак не могущих повторить успех «предков». А порой – их же самих, но работавших в другую эпоху. Поскольку оказывается, что те же режиссеры и артисты, снимая «новое кино» практически по тем же канонам, выпускают в итоге… Ну, ладно – что выпускают, то и выпускают, тем более, что сейчас этих самых «стариков» все меньше и меньше, а о тех, что ушли – «aut bene, aut nihil». Ну, а «новые» как гнали говно – так и продолжают гнать, поскольку их главное умение состоит исключительно в способности «доставать» средства. Поэтому указанную тему можно пока оставить – и обратить внимание на указанную выше особенность. А именно – на то, насколько указанное попадание «золотых советских комедий» в «волну» господствующего позднесоветского/постсоветского сознания может характеризовать последнее.

Поскольку, как уже говорилось, все они характеризуются определенной «сказочностью» – о чем говорилось в прошлом посте относительно «Иронии судьбы», но что, в определенной степени, присутствует и в других фильмах указанного «пула». (Хотя, самом деле, та или иная доля сказки есть практически во всех кинокартинах– что является одной из особенностей киноискусства, как такового. Но об этом, разумеется, надо говорить отдельно. Тут же следует сказать только то, что у указанного «пула» сказочность гораздо выше среднего. ) Впрочем, если честно, то сказочность присутствует уже в самом наличии «новогодних комедий» - как особого класса произведений, связанных с Новым Годом. Да и в самом Новом году – поскольку последний к началу тех же 1980 годов превратился в «главный праздник страны. В праздник, на порядок более важный, нежели «государственные даты»: «День Великой Октябрьской Революции», «Первое Мая» и «День Победы». Кстати, повышение роли Нового Года – это именно «народная инициатива», поскольку «официоз» по прежнему пытался следовать представлениям недавнего прошлого. В результате даже 2 января вплоть до 1992 года считалось рабочим днем – но изменить повышение значимости праздника это не могло.

Впрочем, на самом деле, за подобной «инверсией праздников» - когда «политические даты» теряют значение, а «волшебная ночь» - увеличивает - скрывается очень интересный процесс. Процесс, намного выходящий за рамки проблемы «новогодних фильмов» и даже самого Нового Года. А именно – явление, связанное с серьезной потерей значимости реальной политической и социальной структуры и повышение таковой у определенной «виртуальной» реальности. То есть, чем дальше, тем меньше позднесоветские граждане ассоциировали себя с реальной страной –и тем больше «искали счастья» в некоем выдуманном мире. («Легкой формой» которого и являлась «Волшебная ночь».) Нетрудно догадаться, что не раз описываемый подъем мистицизма и религиозности в конце 1970-1980 годах относится именно к указанному явлению. Впрочем, самое важное тут то, что подобный процесс «на выходе» дал очень неприятный результат: начиная от взрывного роста религиозности перед и после гибели СССР – особенно страшный в исламских регионах, хотя и у нас пресловутые сектанты так же были не сахар – и заканчивая странной верой в то, что радикальные рыночные реформы, претворенные в жизнь, однозначно повысят уровень жизни. (Последнее, как можно догадаться, оказалось на порядки разрушительнее всех вакхабитов и «Белых братьев», вместе взятых.)

То есть – безобидная на первый взгляд «вера в чудо» в реальности оказалась ни чем иным, как «верхушкой» крайне небезобидного явления. Того, что можно назвать «потерей реальности». Впрочем, несмотря на интригующее название, особой тайны в нем нет – поскольку и без фильмов понятно, что чем ближе страна подходила к своему концу, тем менее интересной становилась для граждан ее реальная экономическая и политическая жизнь. Причина этого изменения, впрочем, так же достаточно известна: дело в том, что в позднесоветское время основным фактором, определяющим положение человека, выступала т.н. «Серая зона». Т.е. область неких негласных отношений, позволяющая получать те или иные блага за пределами гарантированной всем области. (Т.е., система блата, доставания, дефицита, и даже – взяток и «подворовываний» на работе.) Кстати, вопреки обывательским представлениям, реальный размер этой самой «зоны» был ничтожен по отношению ко всей экономике: даже с учетом пресловутых цеховиков вся эта «коррупционная сфера» занимала менее 1% ВВП. Поэтому напрямую стать причиной изменения общественного сознания это явление не могло – даже в позднесоветское время.

Точнее, не могло бы, если бы не одно «но». А именно – то, что одновременно с ростом «Серой зоны» в СССР происходил еще один, еще более важный процесс. Состоящий в том, что чем дальше, тем менее актуальным становилось реальное вовлечение советских граждан в свою «основную» деятельность. Собственно, вот тут-то и находится тот самый ключ к гибели СССР, о которой я уже неоднократно писал. Поскольку, если бы не указанная особенность, то никакие бы «серые» - то есть, бюрократы и взяточники, крупные и мелкие коррупционеры и т.д. – никогда не стали об основанием для гибели страны. Более того – в случае «активных граждан» даже самая высокопоставленная номенклатура не смогла бы провернуть подобное действо. Поскольку в любом случае нашелся бы в ее среде тот, кто опираясь на массы, быстро прекратил подобное движение. Собственно, подобный прецедент в советской истории был – наверное, все уже поняли, про что идет речь…

Но это – если бы захотели. Однако в позднесоветское время никто не хотел не только нового «1937 года», но даже нового 1928. То есть, начала следующего этапа индустриализации – возможность которой к середине-концу 1970 годов стала реальной. (Появление ГАП, ОГАС и т.п. проектов, потенциально способных изменить советскую экономику.) Поскольку к этому времени в стране установился некий консенсус: власть должна была обеспечивать массам минимум благ – и она обеспечивала. (Более того, после Новочеркасска любое покушение на указанный минимум немедленно блокировалось – поэтому цены на продукты первой необходимости удерживались десятилетиями.) Ну, а народ должен был особенно не лезть в структуру государственного механизма – за что ему позволялись «мелкие шалости» в плане «Серой зоны».

Подобный «застойный консенсус», в общем-то, устраивал всех, и на локальном уровне выглядел наилучшим периодом в жизни страны. («Остановись мгновенье, ты прекрасно!») Но вот на глобальном… Ну, а на глобальном он был началом конца – поскольку, чем дальше, тем менее реальной становилась для среднего человека та система, что обеспечивала ему саму возможность жизни. И тем более актуализировались те моменты, которые были с ней не связаны. Если же сюда прибавить уже не раз упоминаемую особенность «Серой зоны», состоящую в том, что ее существование само по себе было крайне «эфемерным» - то есть, вместо железных законов и планов в ней действовали какие-то зыбкие договоренности и впечатления, а то и просто удача –то увидеть причину «виртуализации» позднесоветской жизни не составит никакого труда.

То есть, столь любимые нами теперь «теплые и милые фильмы» на самом деле являлись тогда… следствием движения страны к гибели. Как это не прозвучит странным. Именно поэтому, кстати, подобный феномен больше никогда и нигде не повторяется – поскольку условия для их существования подобного вида киноискусства настолько специфичны, что могут рассматриваться, как уникальные для позднего СССР. Поэтому понятно, что с гибелью страны они исчезли полностью – вместе с самим «теплым и милым» застойным миром, в котором главной проблемой было достать импортные сапоги и туалетную бумагу. (А вот возможность получить обстрел своего города из ракетных и артиллеристских систем была равна нулю.) И, тем не менее, «сон золотой» периода Застоя просто не мог не закончится – поскольку это судьба любого сна. То есть – любого мира, где «виртуальные» ценности имеют преимущество перед реальными. Правда, случилось это совершенно не так, как нужно было для развития человечества – но подобный итог абсолютно закономерен для тех ситуаций, когда «движение» происходит «естественным образом». Так что, конечно, можно страдать по окончанию той эпохи – но удивляться подобному результату было бы смешно.

И нам тут остается только запомнить навсегда преподнесенный Историей урок, согласно которому любой «теплый и милый» мир неизбежно конечен. Причем, конечен в плохом смысле этого слова. Впрочем, к величайшему счастью, существуют и иные варианты «миров», которые подобным качеством не обладают, и одновременно с этим – гораздо более пригодны для существования человека, нежели то, что нас сейчас окружает. Но это, разумеется – уже совершенно иная тема…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив