О нарготрондской кабинетке

ronya — 11.03.2018 Открытый пост, тк он может быть интересен друзьям без жж, а френды, которым ролевые игры нафиг не интересны, пропустят его:)

Об игре. Я, как ни странно, довольна собой, в том плане, что вроде нигде не тупила, и выполнила свой завет, который дала себе перед игрой: если что в башку стукнуло - делай! видишь чувака, хочешь ему что-то сказать - говори! Не медли, не думай излишне “от игрока”, а уместно ли оно и стоит ли. И играй с возможно большим количеством людей - и вроде у меня получилось. (Я просто не играла 12 лет и уже забыла, как это вообще!)

Я довольна тем, как все вышло у Келегорма и Куруфина, это невероятно сложные роли в этом сюжете, и только пост-фактум эта сложность в полной мере до меня дошла. На предварительной (большой, с жителями Нарготронда) сыгровке они, по их словам столкнулись с проблемой именно во взаимодействии друг с другом - и круто, что им удалось эту проблему осознать и решить, реально разница ощущалась, на игре они уже были одним целым. И наша с Куруфином проблема - как же уже поссориться, наконец?? - рассосалась на отлично. С самого начала игры все пошло как надо. Ему удалось то, что было, как я понимаю, самым сложным для игрока - холод. Мне удалось ощутить не только рассудком неразумность их действий, но и, наконец, та самую морально-этическую сторону, для себя я непосредственно перед игрой поняла, что переломной точкой для моего персонажа был уход Лютиэн.

Я впервые видела на игре Ородрета, который был по-настоящему слаб. Это нелегко сыграть, и у Майвэ получилось.

Проблемой у нас было малое количество военнообязанных вообще и мужчин в частности среди нарготрондцев) Собственно, у нас был Талагонд - советник Ородрета, (изначально служивший Финроду, но на момент падения Тол-Сирион он оказался там по делам). Его персонаж был очень рациональным, логичным, и выбор между здравым смыслом и верностью Финроду его буквально парализовал в свое время, с тех пор он умом вроде считает, что не пошел правильно, и может хотя бы помочь Ородрету сейчас (и помогает ему дофига, он заменил Эдрахиля, собственно, и он был у нас главным по всем военным делам), но...но… И точно также логика его безупречная не дала ему в конце обвинять сыновей Феанора в случившемся: он знал, что выбор свой сделал сам. И еще он был очень такой миротворческий тип, ему было важно, чтобы все были едины и не ругались)

И у нас был Гвиндор, начальник разведки, который был нон-конформист (ему оно по квенте и нормально, поскольку на Пятую битву он принял самостоятельное решение идти, так что к развешиванию лапши на уши был более стоек, чем среднестатистический нарготрондец). Он ругался с К и К самозабвенно, и он был тем, кто желал их убить в конце, но это было больше в порядке междоусобицы, чем именно казни, как в тексте. Но об этом я еще дальше напишу.

У нас была воющая девушка - Лаэрлин, лучница, и у нас было три невоющие девы: Финдуилас, Тиннуэрин - целительница, и Сулмирэн - чей муж ушел с Финродом. А также двое воинов из Химлада, верных Келегорма и Куруфина соответственно. Ну и я:)

Я записываю, как мне все запомнилось, не ради какого-то “художественного отчета”, а просто по свежим следам себе на память, тк опыт показывает, что спустя 10 лет такое интересно и перечитывать, а иначе все забываешь напрочь.

Начали с очередного конфликтика: Гвиндор послал свой разведотряд к границам Дориата, с ними напросилась Тиннуэрин, потому что там ей надо было собрать какие-то эндемичные целительские травы:) Они по пути встретили отряд К и К, и те сказали им, что приказ изменился, и теперь они сами поедут к Дориату, а вы мол поворачивайте к Бретилю. (Ну мы решили, что у КиК есть мотивация греть уши около Дориата.) И также мы придумали, что Келебримбор тоже с ними был, но вызвался кинуть их всех нафиг и сопроводить Тиннуэрин обратно в город: поскольку к Бретилю ей было не надо, а брать ее с собой к Дориату К и К, не смотря на ее просьбы, отказались.

Короче говоря, мы начали с того, что сначала вернулись мы с Тиннуэрин и изложили ситуацию, в процессе чего я чувствовал себя достаточно дебильно, как оно мне и было положено)) а потом вернулись Куруфин и Келегорм. Начался разговор, в котором я впервые высказался публично против отца и Келегорма (меня разозлило, что они ставят свои интересы выше блага города, о чем я прямо сказал), и с этого момента у нас с ними прям все как по маслу пошло:) (Я-игрок вздохнула с облегчением, тк боялась, что не смогу их разозлить. Боялась вообще зря:) Дальше в какой-то момент Талагонд отправил Лаэрлин в дозор и ей не хватало напарника, и я вызвался. Отец и Турко этому очень неприятно удивились, тк раньше я не нес военной службы с людьми Ородрета - только со своими. Спросили, мол, какого черта. Я ответил в том духе, что устал от их интриг и хочу заняться _делом_. Они: “ты не хочешь с нами поговорить”? Я: “мне некогда”.

Я еще не могу вспомнить, в какой момент до меня докопался Гвиндор, это было где-то в начале игры. Он хотел знать, что за дела у моих родичей у границ Дориата, и почему Келегорм сказал, что это “его личное дело”, а почему “его”, а не “их”... и вот ему еще тогда было непонятно, принуждают ли они Лютиэн остаться или это ее воля тут оставаться (Гвиндор пропустил нашу сыгровку с жителями Нарготронда на эту тему как раз:)...и вот дескать его терзают смутные сомнения и блаблабла. Я ему ответил: у тебя если есть какие-то догадки, озвучь их, и сбережем время. Он все-таки прямо их не озвучил. В итоге я уже точно не помню разговор, но я ему сказал: я не могу тебе, Гвиндор, врать, но я храню чужую тайну, поэтому пощади меня, пожалуйста. Он спросил: ты дал обет молчать? Я сказал, что нет, но есть вещи о которых я, тем не менее, говорить не могу. Сказал ему, что это все уже нерелевантно, поскольку Лютиэн здесь нет, и ради просто удовлетворения любопытства...короче, не будем. Турко, к слову, на этот момент считал меня уже полностью отрезанным ломтем и даже вот не знал, как я тут во его имя мучаюсь:)

Ещё я не могу вспомнить, в какой момент был неплохой такой разговор с отцом, в котором он обвинял Гвиндора в каких-то тайных замыслах, а я ему говорил, что он всех судит по себе, и Гвиндор нечего от него скрывать, как нечего здесь никому, кроме них. Не суть важно содержание разговора, тут важно, что нам удалось поругаться наедине, вдвоём, без Турко, что ещё несколько дней назад на сыгровке было нереально. Мы молодцы :)

Мы с Лаэрлин недолго проторчали в нашей мокрой беседке во дворе (хорошо, ливень к тому моменту стих) и вскоре встретили гонца из Дориата, Айлиндира. (Он же заодно и немножко шпион, Тингол ему приказал разузнать, чего тут творится и все доложить:) Издалека его заметив, велели ему стоять-ни-с-места, ты в землях короля Финрода и его воины держат тебя под прицелом и ты не пройдешь дальше без нашего позволения и все такое, потом еще оружие отобрали. И я попросил прощения за неучтивый прием, но дескать война есть война и мы выполняем наши правила. И в качестве извинения мы первыми представимся ему, а потом он назовет свое имя. И после этих церемоний он говорит: мне неожиданна такая учтивость от сына Куруфина. Я: а что ты знаешь о Куруфине? - “То же, что и все в Белерианде…” Это было очень забавно))) Что не о сыновьях Феанора, а именно о Куруфине почему-то:)

Мы планировали, что К и К попытаются у нас этого гонца перехватить, а мы не дадим. Но они не успели, их кто-то отвлёк, а мы тоже не могли ж мариноваться с этим гонцом на улице:) В принципе это было не страшно, тк у меня с ними и без этого поводы были для конфликтов. Они потом, оказывается, как я узнала после игры, все-таки пытались его еще зажать где-то в коридоре и по-гопнически отжать у него письма, но он был тверд))

Джайа была бы не Джайа, если бы не придумала Айлиндиру “веселую” завязку: его родной брат Сулиндир женат на Сулмирэн, одной из нарготрондских жительниц, и ушел с Финродом. Это было клево, потому что иначе бы Айлиндир был у нас после передачи, собственно, писем как не пришей к чему рукав, а так он был вовлечен. Стал разыскивать брата, встретил его жену, узнал, что брата нет…

Ородрет ушел беседовать с Айлиндиром, а мы с Лаэрлин вернулись на свой пост. По идее вскоре после этого мы должны были встретить второго пришельца, а именно - пленника с Тол-ин-Гаурхот. Его все не было и не было, но мы очень прям хорошо беседовали, и какое-то время нас это не смущало:) Я очень благодарна Лане, которая играла Лаэрлин, за эту идею - подружить своего персонажа с Келебримбором!! Не могу передать, как это было кстати. Мне это очень помогло.

Так вот, в какой-то момент я-игрок понимаю, что что-то не то, и я предлагаю Лаэрлин, что я пойду спрошу Талагонда, когда там уже конец нашей смены. (Намекнув игроку, что “где там шляется наш пленник”?:) Прихожу, а Талагонд говорит - а сменяйтесь давайте и приходите. Я понимаю, что пленника решили отложить, ну ок. Мы возвращаемся в город, и как раз вовремя.

Оказывается, Тингол велел Айлиндиру попросить Ородрета прочесть письмо при всех. Это было хорошим сюжетным ходом, потому что иначе бы Ородрет просто тихо-молча у себя прочел письма и остальные бы не имели никакой возможности на это все отреагировать.И когда нас всех позвали, Айлиндир подал Ородрету два письма, Ородрет развернул их - одно с печатью Тингола, другое - со сломанной нашей печатью, со звездой Феанаро, письмо Келегорма и Куруфина, которое Тингол вместе со своим письмом отправил Ородрету… Из всех присутствующих, кроме сыновей Феанора, только я знал, что именно в этом письме. У меня сердце было готово выскочить из груди, хотя я знал, что гнев Тингола нам не грозит уже - к счастью, великой удаче для всех!! - Лютиэн здесь больше нет. Нет, я боялся не за эти последствия, о которых я предупреждал отца, я боялся за Турко. По нему нельзя было сказать, что он испытывает волнение, он держал лицо отлично, еще и ехидничал на тему странных дориатских обычаев читать письма при всех. Но я знал, что для него будет хуже смерти, если Ородрет вслух перескажет его собственное письмо Тинголу (хотя каким местом он думал, когда отправлял его?!)

Я, в отличие от Келегорма, лицо не держал, и отец меня прям пихнул в какой-то момент, чтобы я успокоился:) Мы все стояли и ждали, пока Ородрет молча читает. И он не выдал Келегорма. Я уже не помню, что именно точно он всем нам сказал, но он не сказал того самого. Он впоследствии рассказал это самым близким: Финдуилас, Гвиндору и Талагонду, своему советнику, потому что те настаивали. Но не так, не публично, не при всех - он был слишком благороден для этого. Было видно, что мучается он при этом просто зверски. (Айлиндир все это время стоял рядом с Ородретом очень такой по-дориатски гордый)) На самом деле он тихонько охреневал от Нарготронда, и впоследствии его охреневание росло в геометрической прогрессии:)

После всего этого дела я - не тупил!)) А 1) поговорил с Ородретом. Я попросил у него прощения за то, что я все знал и молчал. Тк я не ожидал, что они так далеко зайдут в своих намерениях, а когда узнал - письмо было уже отправлено и остановить его было нельзя, но это все равно меня не оправдывает. 2) поговорил с Айлиндиром, поскольку слышал в коридоре краем уха, что он спрашивает про брата, а потом Лаэрлин мне сказала, что его брат - Сулиндир. Я сказал ему, что мне очень жаль. Вот это один из тех моментов, когда игрок тебе говорит “ой, ну может, это неуместно, ну че ты лезешь”, а персонаж: а мне вот хочется!!:) Короче, мы с ним немного поговорили.

И мы с Лаэрлин снова пошли на свой дозорный пост. Там еще немного поговорили и заметили приближающееся к нам нечто в рваной рубашенции. Алекс играл бывшего пленного очень здорово!! Когда я достал запасной плащ и надел на него, он очень натурально дрожал от холода так, что я не мог завязать завязки плаща. Мы его не узнали: я не был с ним знаком, а Лаэрлин если и знала еще до строительства Нарготронда, то это было “шапочное знакомство”, в любом случае, сейчас в его состоянии признать его было трудно. Но у него была нашивка на груди с гербом Тол-Сириона и, конечно, мы ее сразу увидели. Он нам начал говорить о том, что крепость пала, и стала Финроду могилой, на этом моменте мы законно офигели, но я понял, что я не должен дальше это слушать: во-первых, Ородрет должен узнать первым, во-вторых, мне жаль этого несчастного, если ему придется это все рассказывать дважды. И мы повели его в город.

Лаэрлин пошла доложить Талагонду, а я сторожил его. И тут открывается дверь, и первым из нее вываливается не Талагонд, а Келегорм, и начинает на меня наезжать, что я должен был им сперва о прибытии этого товарища сообщить. Я ему говорю, что вести, которые он несет, должен узнать первым Ородрет, я на посту, и вообще, Турко, отвали от меня:) он нас с пленником не пускает в дверь, я говорю: “не заставляй меня выбирать между долгом и родством”, а он мне: “тебе этот выбор все же придётся сделать”. Наконец, подошёл Талагонд с возмущением “что здесь происходит” и ситуацию разрешил.

Дальше пленника увели привести в чувство и слегка исцелить и вообще проверить, чего там с ним, а остальные остались гадать, что такое вообще случилось. Мы с Лаэрлин никому не говорили ничего, ждали, когда первым узнает Наместник. То есть, уже не наместник.

В какой-то момент меня отвел в сторону Келегорм. Я сказал ему: “Ородрет теперь король”. Он ответил: “Я знаю.” Они знали это еще раньше, я это по игре не совсем поняла, они объяснили потом: во-первых, когда Хуан вернулся, Келегорм понял, что Лютиэн как минимум жива, почему-то у него была уверенность, что в опасности он ее не оставит, а если она погибнет, то он тоже ее не оставит, какая-то такая теория, в общем, у них с Хуаном свое взаимопонимание) Во-вторых, у нас был персонаж Инны, верный Келегорма, который появился на игре на сразу (Инна застряла в пробке из Новороссийска в Краснодар и мы начали без нее), и они придумали, что он был в супер-разведке и увидел, что Минас Тирит разрушен. Вообще говоря, Эрвен надеялась, что Эрфарон, персонаж Инны, потом припомнит это “знали, но молчали”, когда их будут выгонять. (Но, как знают все, кто когда-либо играл что-либо по сюжету Лейтиан, не-следование воинов К и К за своими лордами почему-то всегда является достаточно сложной проблемой для игроков;) А мне, когда мне это рассказали после игры, вдруг стало так больно, что они мне уже не доверяли тут, хотя это было совершенно естественно и правильно, но больно стало тем не менее.

Келегорм мне сказал: найди отца и предупреди его. И я ринулся его искать буквально бегом. Нашел. Он тоже сперва начал мне высказывать про мои приоритеты, но я его перебил и настоятельно посоветовал ему пойти и вооружиться, потому что я чувствую, что настроения нарготрондцев подходят к перелому.

Келегорм и Куруфин, как они потом рассказали мне, не сразу смогли дорваться до своих мечей, потому что в дверях оружейной Талагонд их какое-то время туда не пускал! Но в итоге прорвались.

Ну и дальше, собственно, финал. Нас всех позвали в тронный зал и Келегел - бывший пленный - начал свою повесть. Он играл очень здорово. Рассказ был сбивчив, бессвязен, но мы поняли главное. Турко, как он впоследствии признался, был в полном офигении от того, что сделала Лютиэн:)

Лаэрлин заплакала. Хотя мы с ней уже знали о гибели Финрода, но она до последнего как-то надеялась, что, возможно, этот эльда все-таки не в себе и говорит неправду… Я обнимал ее, а она все не могла успокоиться.

А Келегел не просто рассказывал! Он постоянно повторял: почему вы не пришли спасти нас, почему король оказался почти один, всего с десятью спутниками, почему вы не пришли спасти нас всем войском, почему, почему, почему. Это было как бред, как навязчивая идея. Чтобы ответить на его вопросы, нужно было рассказать ему всю историю ухода Финрода (этим занялся Талагонд), и тем самым подвести жителей Нарготронда к тому, а кто собственно виноват? Ну и тут начался супер-срач!

Мне трудно пересказывать, я плохо помню, больше ощущения. “Тронный зал” был достаточно небольшой комнатой, и мы все помещались там довольно плотно. С одной стороны, это было неудобно, с другой стороны, я думаю, это пошло в плюс: все невольно нарушали личное пространство друг друга, и накал эмоций ощущался как наэлектризованный воздух, и остаться в стороне от конфликта никто просто при всем желании не мог. Очень круто выступил Айлиндир, он был гласом рассудка в этом всем, озвучивая жителям, что виноваты во всем они сами. При этом он был с ситуацией тесно связан - погиб его брат, и выступил очень эмоционально. Ругались все, по-моему, не молчал ни один из игроков.

У меня была просто феерическая ситуация: я одновременно:

-резко высказывался против отца и Келегорма, обвинял их в том, что Лютиэн рассказала им про пленение Финрода, а они долго молчали об этом, и потом в подробностях не рассказали, что знают; что удерживали ее силой, а кто знает, если бы она ушла раньше - может, она смогла бы спасти не одного только Берена

-заслонял их собой, буквально грудью, когда кто-либо хватался за меч или просто делал шаг в их сторону

-постоянно отслеживал чертового Гвиндора, который наиболее охотно хватался за меч

-кинулся в какой-то момент МЕЖДУ Гвиндором и Келегормом - оба были с обнаженными мечами - защищая их обоих от них же обоих

-пытался убедить отца заткнуться и прекратить оскорблять Ородрета (это было просто ух! Герцог по жизни очень милый человек и не склонен к яркому проявлению негативных эмоций, и все переживал, что не вытянет роль и т.п, и я, конечно, знала, что он постарается сыграть как можно лучше, но вот такой говнистости от Куруфина я не ожидала просто:)) Если у Келебримбора и были какие-то колебания, что ему делать дальше, то в этом моменте они испарились. Ну он обвинил Ородрета в предательстве брата! Я не выдержал и сказал: прекрати, у Ородрета не было выбора, вы же Макалаурэ не обвиняли в таком!! На этом моменте Турко, кажется, хотел меня прибить.

-постарался увести в сторону разговор, когда Гвиндор снова начал пытаться выяснить, какое личное отношение Келегорм имел к Лютиэн, потому что ну нельзя нельзя нельзя об этом говорить, не смотря ни на что.

Куруфин также одновременно и зло шипел на меня, и пытался меня физически заслонить от возможной междоусобицы. Это, должно быть, со стороны было весьма трогательно. Как мы одновременно вот это вот все делали.

Что касается Келегорма, то Эрвен сказала потом, что он воспринимал Келебримбора уже как предавшего их, и попытки защитить их физическую целостность совершенно не видел, более того - он ощущал его как угрозу, и его тревожило, что эта угроза находится рядом с Атаринкэ!

Ородрет молчал, молчал, молчал!

Майвэ, конечно, ждала тех самых призывов убить братьев, ведь Ородрет их в тексте, по сути, спас! Призыв был только от Гвиндора - и то не в порядке именно казни, а в порядке “да я щас тебя в натуре убью”. А больше не от кого было по факту. Талагонд был слишком рационален, чтобы не обвинить самого себя, он не смог переложить вину на К и К. Он вышел достаточно цельным персонажем и, имхо, хорошо, что игрок не стал его ломать в угоду сюжету. А кому еще? От мирных дев эти призывы слышать было бы ну странно. Лаэрлин где-то сзади натянула лук и была готова в случае чего, ее охватил очень сильный гнев, но на призыв прямо вот к казни не хватило и ее. (Я, кстати, за спиной не видел, что она делает - и хорошо:)

В общем, в итоге Ородрет им все-таки сказал убираться. Они и тут не ушли молча, конфликт продолжался) Куруфин пророчил Нарготронду недолго продержаться с таким беспонтовым королем, хотя, собственно, они такого и заслуживают, неблагодарные, кого они - сыновья Феанора - тут буквально нянчили 10 лет:)
Я поняла, что вот собственно мой момент настал. Честно сказать, я представляла, конечно, себе это заранее и думала, что ну Келебримбор просто откроет рот и скажет: Ородрет, позволь мне остаться. Келебримбор почему-то неожиданно решил сделать это иначе. В этом тесном пространстве среди плотной толпы народу он умудрился вынуть меч, встать на одно колено и протянуть его Ородрету рукоятью вперед. Ну, и сказал: “Ородрет, позволь мне остаться”. Ородрет вернул мне мой меч, я встал, и вся эта сцена доконала Туркафинвэ настолько, что, в общем, Эрвен потом сказала: у него были до этого момента еще колебания, может, не уходить - че-то как-то недостаточно сурово выгоняют:) Но тут его просто с места сорвало.

Они ушли, ну а я через какое-то время тоже не мог в этом тронном зале оставаться, и тоже вышел. Краем глаза смотрю: Келегорм в коридоре разговаривает с одним из своих воинов (то есть, с единственным в нашей игре), тот, видимо, ему сообщает, что тоже с ним не идет. Я на кухню, там кто-то сидит. Я дальше по коридору: там Айлиндир уговаривает Сулмирэн, вдову своего брата, не оставаться в этом идиотском Нарготронде и поехать с ним жить в Дориат. Да господи ты боже мой, куда тут скрыться в этом чертовом городе. Я в оружейную...там отец. Последние вещи собирает. Я открыл рот что-то сказать ему, он с силой толкнул меня в грудь и пронесся вихрем в сторону выхода, это в описании звучит не особо понятно, но в реальности было очень сильно (и больно!).

Дальше был опять тот момент, когда игрок думает “а может это дебильно? может это не делать?”, а персонаж “а пофиг, мне вот внезапно приперло!!”. Я вышел на улицу, они двое стояли близко друг к другу, касаясь лбами, и быстро-быстро говорили друг с другом, точнее, говорил в основном Келегорм, настолько тихо, что я не слышал слов, но понял, что он пытается утешить отца. Я застыл на крыльце, как камень, не мог пошевелиться, и смотрел чуть ли не с минуту. Потом взял себя в руки и окликнул их. Куруфинвэ крикнул что-то вроде “я не могу больше” и скрылся в нашей “дозорной беседке”, а Тьелькормо, буквально скрипя зубами, остался. Я попросил его передать Майтимо кинжал, который я делал для него, делал давно, еще когда я думал, что мы в Нарготронде временно, ненадолго, что мы вернемся в Химринг и будем снова все вместе. Нехотя, медленно, словно заставляя себя, он наконец протянул руку за этим кинжалом. “Ты понимаешь, что потерял его?” - “Если я пойду с вами, я потеряю себя.” - “Ты же больше его не увидишь!” - “У меня тоже есть своя гордость”. Кажется, здесь Тьелькормо даже улыбнулся. Сжал мое плечо и ушел. Как впоследствии выяснилось, Куруфин рассадил себе костяшки на руке до крови об стенку этой самой беседки. Мне стыдно!! Проклятый сюжет!
Но зато после этого последнего разговора со мной, если это можно назвать разговором, Тьелькормо нашел слова, которыми утешить брата. Атаринкэ сказал: я больше не увижу его. Тьелькормо сказал: молись всем валар, чтобы ты его не увидел. Он остается здесь - и останется жив.
Куруфин плакал. Это видел только Келегорм. Они рассказали мне потом. Я сразу после игры думала, у него красные глаза от утомления просто (мы все не выспались накануне).

Я вернулся в город, а все играют как ни в чем не бывало и прекращать не собираются. До игры я думала, что мне вот тут как раз надо будет пообщаться с оставшимися бывшими верными К и К, но Келебримбор никого не захотел видеть совершенно. Он нашел себе прекрасную лестницу (на второй этаж дома, в котором мы играли), сел на этой лестнице и сидел, опустив голову на руки. Гвиндор заглядывал туда, но не решился с ним говорить и ушёл. Сколько я там просидел, я не знаю. Через какое-то время мне надоело мое одиночество, но никто не приходил больше, а выходить я тоже не был готов. И я запел. “Ни Химринг свободный в короне холодных ветров, ни Химлад - земля зеленых холмов”... Акустика там была подходящая:)
Я видел, что кто-то подошел и слушает, но не поворачивал головы. Когда допел, повернул - это оказалась Тиннуэрин. Мы поговорили с ней о том, как хочется домой. “Совсем домой”, как я выразился. Ну и так еще немного. Потом еще выяснилось, что мое пение слышала и Сулмирэн, и плакала.

После этого я покинул свою лестницу, встретил Лаэрлин, и мы довольно долго говорили, обо всем: о Финроде, об Амане, об Алквалондэ, о моем решении остаться, о том, что я отрекаюсь от отца, но не отрекаюсь от дома Феанора, о том, ЧТО такое дома Феанора помимо клятвы и сильмариллей, она говорила о моем таланте - а я говорил, что отец талантливей меня, только не туда это все направил, к сожалению…
Мне стало немного легче после разговора с ней, не знаю, как бы без нее.

Потом к Лаурэ пришел Талагонд, поговорить о каких-то делах военных, я откланялся и пошел чего-нибудь, откровенно говоря, сожрать, потому что сил моих больше не было и кушать хотелось ужасно. Только я приступил к еде, как явился по мою душу Ородрет. Я не мог ему отказать, мы пошли поговорить.

Он, конечно, был в жутком состоянии, просто ужасном, я пытался увидеть ну хоть какой-то свет в этом всем, но, как известно, после отказа от своего короля у Нарготронда электричество навсегда отключили за неуплату. Ну я сказал ему, что Остров освобожден, что они победили! (А ведь мы -игроки - знаем, что никакой союз бы Маэдроса не был возможен с Тол-Сирионом-под-властью-Саурона!) Что не может быть, чтобы он погиб зря, что есть в этом смысл, который мы не видим, как ночью мы не видим солнца, но оно есть. Он сказал, что я говорю словами его сестры. То же самое, она написала ему в письме, которое вместе с другими письмами привез Айлиндир. (На этом моменте во мне на секунду включился игрок и вспомнил про прописанное в одной из версий отношение Келебримбора к Галадриэль, которое я решила оставить на усмотрение будущего, т.е. на момент игры ничего такого не было еще:)

В общем, в итоге я почувствовал, что все, последние силы щас меня покинут и я упаду прямо тут с голоду и переутомления. Сказал ему: Ородрет, я знаю, что Финрод не хотел бы, чтобы ты топил себя в этой вине. И ушел.

Иду по коридору и слышу смех за дверью спальни, где мы все переодевались и бросали вещи, смех Эрвен, не Тьелькормо - а Эрвен. Понимаю, что там больше не играют. И зашел туда. Они прервали смех и смотрят на меня. Я на них. И тут мы с Куруфином как начали обниматься, вцепились друг в друга, в волосы, в одежду, и не можем отпустить:)

Потом мы все собрались на кухне. И мы - я, Герцог, Эрвен, остальные подпевали, кто мог, спели это:

Он начал с древнего ведовства,
О вероломстве звучали слова,
О коварном ударе исподтишка,
Который наносит родная рука.
А Фелагунд, покачнувшись, запел,
Что стойкости духа неведом предел.
Отважный вступает в неравный бой
И тайну в могилу берёт с собой.
Ему дорога лишь свобода и честь.
Он пел, что из плена спасение есть.
Сплетались напевы, боролись мотивы,
Сияли и гасли речей переливы.

Заклятья врага нарастали, как шквал.
И Фелагунд, защищаясь, призвал
Все силы, все чары эльфийских земель.
Птиц Нарготронда послышалась трель.
Море вздыхает за окоёмом
За Западным краем, эльфийским домом,
Волны ласкают жемчужный песок,
Тучи сгущаются. Свет поблёк.
Над Валинором от нового горя
Пролитой крови хмурится море,
Нолдор силой берут корабли,
Светлые гавани тают вдали.

Вздыбился лёд у чужих берегов,
Чёрные скалы да волчий зов,
Жалобы ветра, стаи ворон,
В ямах Ангбанда невольничий стон.
Гром уже грянул, огонь запылал
И Финрод к подножию трона упал.

Потом подумали: наверное, зря. Но...о поединке на игре сказано не было. И захотелось все же о нем вспомнить.

Просто поразительно, что все это взлетело, учитывая сложнейшний сюжет, и то, что чуть ли не половина игроков (включая ир Куруфина!) играла по Толкину впервые!

Сохранено