О многовековой склонности к рабству и извечной потребности в сильной руке

krylov — 02.03.2013 Г. Лебон в своём сочинении "Психология народов и масс" пишет о менталитете некоторых народов, органически не способных к истинной свободе и нуждающихся в Плётке и Сапоге:

Исследуя один за другим различные факторы, способные действовать на психический склад народов, мы можем всегда констатировать, что они действуют на побочные и непостоянные стороны характера, но нисколько не задевают его основных черт, или задевают их лишь путем очень медленных наследственных накоплений. […]

Разве централистский, самовластный и деспотический режим суровых якобинцев в действительности сильно отличался от централистского, самовластного и деспотического режима, который пятнадцать веков монархии глубоко вкоренили в души французов? После всех революций латинских народов всегда появляется этот суровый режим, эта неизлечимая потребность быть управляемыми, потому что он представляет собой своего рода синтез инстинктов их расы.

Не через один только ореол своих побед Бонапарт сделался властелином. Когда он преобразовал республику в диктатуру, наследственные инстинкты расы обнаруживались с каждым днем все с большей и большей интенсивностью, и за отсутствием артиллерийского офицера был бы достаточен какой-нибудь авантюрист. Пятьдесят лет спустя достаточно было появиться наследнику его имени, чтобы собрать голоса целого народа, измученного свободой и жаждавшего рабства. Не брюмер сделал Наполеона, но душа народа, который почти добровольно шел под его железную пяту.

«По первому мановению, — пишет Тэн, — французы поверглись в повиновение и пребывают в нем, как в естественном положении; низшие — крестьяне и солдаты — с животной верностью; высшие — сановники и чиновники — с византийским раболепством. Со стороны республиканцев — никакого сопротивления; напротив, именно среди них он нашел свои лучшие орудия управления: сенаторов, депутатов, членов государственного совета, судей, всякого рода администраторов. Тотчас под проповедью свободы и равенства он разгадал их самовластные инстинкты, их жажду командовать, притеснять, хотя бы и в подчиненном порядке, и сверх того у большинства их них аппетиты к деньгам и наслаждению. Между делегатом Комитета Общественного Спасения и каким-нибудь министром, префектом или супрефектом Империи разница ничтожная: это тот же человек, но в разных костюмах, сначала в тоге революционера, а потом в вицмундире чиновника».

То ли дело народы исконно-свободные:

Англичане Соединенных Штатов вносили когда-то в свои раздоры, во время междоусобной войны, ту же настойчивость, ту же неукротимую энергию, какую они теперь вкладывают в основание городов, университетов и фабрик. Характер не изменился. Изменились только предметы, к которым он прилагался.

Ну что ж. Сурово, но справедливо. Как можно спорить с классиком?

Зато теперь понятно, откуда на Руси завелись все эти гадости. На каком языке говорила наша аристократия и кому подражала? Hélas! Увлекаясь презренной, напитанной миазмами византийского раболепства французской культурой, мы впитали в себя гены рабства, хамства, жажды притеснений, аппетиты к деньгами и наслаждениям, а также иные французские болезни, о распространённости коих до сих пор стыдливо умалчивают историки.

Ну и, конечно, bondage, domination, bottes, cravache… O-la-la.

)(

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив