Новости недели на Эхо Москвы

diak-kuraev — 30.06.2016 Теги: Путин Кураев Эрдоган О.Журавлева― Добрый вечер! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. Свое мнение сегодня высказывает дьякон Андрей Кураев. Сегодня стало известно, что запрещенная организация Церковь сайентологов обратилась в Верховный суд по поводу этого запрета, требует его отменить. Как вы относитесь, вообще, к этой организации: религиозная она или какая?
А.Кураев― Как к циничной тоталитарной секте.

О.Журавлева― А какие признаки циничной тоталитарной секты должен знать каждый здравомыслящий гражданин?
А.Кураев― Знаете, как ни странно, суды разных стран по-разному квалифицируют эту организацию. Например, в США она не считается религией, а считается коммерческой организацией. Ну то есть такой способ выжимания денег у населения.

О.Журавлева― Ну, это, по-моему, честно.
А.Кураев― По решению Конституционного суда Германии они находятся под официальным полицейским надзором. У нас, конечно, для них была полная вольница, особенно в 90-е годы. Кстати, господин Кириенко, кажется, проходил какие-то их тренинги, а потом премьер-министром стал. Так что им всё было хорошо.
Сейчас я не знаю материалов этого суда, на основании чего их запретили, какие нашли манипуляции, но то, что эта секта с дурной репутацией, совершенно очевидно.
А признаки тоталитарной секты очень просты. Это манипуляция сознанием людей, это нарушение человеческого права выбора, вторжение в очень интимную сферу жизни человека.
Ну, например, сначала вас зовут пройти некий «Оксфордский тест способностей». Это красиво, «Оксфорд» — такое слово авторитетное. И бесплатно. На слово «бесплатно» наш современник откликается просто всей душой. Вы приходите, вам задают вопросы, похожие на психологический тест. Вы что-то отвечаете. Не важно, что вы ответили, итог будет всегда один и тот же, вам скажут: «Вы знаете, у вас есть проблемы. Но мы готовы вам помочь. У вас какие-то были травмы в раннем детстве, у вас проблемы с коммуникацией: не всегда люди вас понимают». Кто же не согласиться? Любого человека не всегда люди понимают, не всё в жизни по моему. «Это не дорого, но у вас через неделю уже все будет хорошо. Ну, прекрасно, человек платит, предположим – я не знаю, какие у них цены – 50 долларов.
Дальше, по окончании этого одитинга, первого курса — снова собеседование. Почти такие же вопросы. И опять, независимо от того, что вы сказали, ответ будет такой: «Вы знаете, уже лучше, но все оказалось сложнее, чем мы думали. Запущенный случай. Вы знаете, 200 долларов и 2-недельный курс. И все будет прекрасно. И вы карьеру сделаете. Эти деньги стократно вам вернутся, потому что вас будут ценить». И так далее.
Но что интересно - все эти ваши ответы записываются и копятся. А эти вопросы касаются и каких-то сокровенных сторон вашей жизни, сложных психологических семейных ситуаций. И, если вы потом заходите порвать с этой сектой, то вас начнут этим шантажировать. И такие случаи известны. Так что поэтому поосторожней с ними.

О.Журавлева― То есть никаких, в общем, религиозных построений вокруг нет, или нужно все-таки прочитать великую книгу?
А.Кураев― Особо великих книг у них нет. Там писатель-фантаст Хаббард основатель.

О.Журавлева― Рон Хаббард.
А.Кураев― Книга так и называется «Сайентология». Рон Хаббард известен своей знаменитой фразой: «Если ты хочешь стать миллиардером, то создай новую религию», — что ему, в общем, удалось. Но кончил плохо, потому что он нарушил столько американских законов, что в итоге последние годы жизни он просто плавал на своей яхте в Атлантическом океане, не имея возможности приплыть ни в Европу, ни в Америку: его арестовали бы и там и там.
А дальше, что еще интересно: черта этой секточки – у них есть такой явный, яркий эзотерический разрыв. Эзотерический разрыв — это когда тебе при входе в организацию говорят одно об этой организации, ее веровании, ее обрядах и их смысле, а потом, по мере погружения, инициации тебе открывается нечто совершенно противоположное. И, поймите, это не ученический прогресс от 1-го класса к 10-му. Потому что, мы тоже не всю правду детям рассказываем в 1-м классе, но все-таки мы им не врем; наша педагогика говорит: «Врать детям нельзя». Можно предоставить им одностороннюю информацию мифологического свойства, ура-патриотического, духоподъемного, но врать откровенно не надо. Вот не надо говорить, что в 1812 году Наполеон позорно капитулировал в Париже. В 1812 году другая мировая столица пострадала, но отнюдь не Париж.
Так вот, у сайентологов и подобных сект, у них как раз такой разрыв есть. Например, у них символ, их trademark — это крест, у которого из точки перекрестия исходит четыре луча по диагонали. Для начинающих этот символ означает сияющий крест – «мы же все христиане!». На высоких уровнях посвящения оказывается, что это зачеркнутый крест.

О.Журавлева― О, как!
А.Кураев― Там по ходу дела вам объяснят, что все ваши беды на самом деле не в детстве, не в эмбриональном состоянии вашей матери – нет. А в прошлых реинкарнациях миллиарды эр тому назад вы были на такой-то планете, и там у вас был злейший враг, жуткий тиран — тра-ля-ля… — и в итоге потом, кстати, когда он пришел к нам на землю в поисках вашей души, его назвали Иисусом Христом – это ваш злейший враг.

О.Журавлева― То есть это антихристианская структура.
А.Кураев― Знаете, это по глазам их высших чиновников видно. Я поражаюсь, как все-таки Бог шельму метит. Страшные глаза, хуже, чем у Матвиенко.

О.Журавлева― Скажите, то, что вы рассказываете, частично напоминает элементы так называемого «цыганского гипноза», частично всевозможные психологические тренинги, и так далее. А вот в этих сферах как-то можно защитить граждан от опасности? Вот люди ходят на тренинг: «Как стать хорошей женой», «Как стать прекрасным менеджером». Разное там случается, на этих тренингах.
А.Кураев― В так называемом «пакете Яровой» есть поправка, о которой я говорил много-много раз в 90-е годы, и наконец-то она принята. Это запрет на конфессиональную анонимность. Если кто-то тебе предлагает участие в какой-то религиозной акции, организация обязана прямо и честно сообщить все свои юридические данные, свое наименования. То есть нельзя приглашать людей на вечер христианской музыки.

О.Журавлева― Вот как!
А.Кураев― Пожалуйста, пусть вечер лютеранской музыки, католической, православной, баптистской – почему нет? Но просто «христианской музыки» — нет как нет просто воды. Есть вода из такой-то скважины, из такой… Когда вы минеральную или питьевую воду покупаете, вы должны иметь право прочитать на бутылке, откуда она, а не просто «вода питьевая». Так же и здесь: это элементарная защита прав потребителя. Вот чтобы не было «Оксфордских тестов», а было четко понятно, что это вербовочная акция, проводимая Церковью сайентологии.

О.Журавлева― А то, что касается проповедников, там есть этот фрагмент в этом самом пакете антитеррористическом, что нельзя заниматься проповедью вне каких-то очерченных рамок. Здесь нет никакой проблемы, ни для какой церкви?
А.Кураев― Проблема есть. Это удивительно, это что, такая ужасная карма моей родной страны? Почему из крайности в крайность надо бросаться? Некоторые из этих поправок я сам активно лоббировал в былые времена. И вдруг в дополнение – такое вот. То есть закон о запрете миссионерской деятельности. По сути говоря, сегодня закон написан в России сегодня так, что некий Иисус из Галилеи не имеет ни малейшего шанса дойти до Москвы и здесь проповедовать.

О.Журавлева― Ну да. Либо он получает от прокуратора бумагу о том, что он проповедует на территории Галилеи или Иудеи или как там?
А.Кураев― Получается, что сейчас я могу к себе домой позвать батюшку и просить его освятить мой дом. Это я могу. Разрешается в жилом помещении совершать религиозные обряды. А вот вести религиозные беседы не разрешается. То есть я не могу к себе домой… то есть я лично могу, для меня сделано исключение в этом законе…

О.Журавлева― В том смысле, что вы облечены погонами человека…
А.Кураев― А вот, если бы на мне этой одежды не было, не был бы я дьяконом, я бы не мог оповестить своих соседей: «А заходите ко мне, давайте поговорим о Пасхе!»

О.Журавлева― Потрясающе! Дьякон Андрей Кураев со своим особым мнением в одноименной программе. Если можно, завершая эту историю с так называемым пакетом Яровой и Озерова. Много всяких возмущений по разным поводам: интернет-сообщества, религиозные сообщества, всякое разное другое. В общем, по каждому пункту у кого-то возникали вопросы.
И вот, что сегодня стало известно: «Президент учтет разные точки зрения, в том числе, и критику поправок, получивших известность, как «пакет Яровой»», — заявил пресс-секретарь российского лидера, и напомнил, что и «раньше многие законы Госдумы вызывали критику, однако вовремя имплементации многие опасения оказались беспочвенными».
Как вам кажется, были ли какие-то позиции, которые, действительно, может президент пересмотреть, отменить? Или это всё в струе, простите.
А.Кураев― Непредсказуемо все. Даже события даже сегодняшнего дня, это какая-то встреча Лаврова и его французского коллеги, где он заявляет, что снова Совет Россия – НАТО начнет действовать. Отмена санкций против Турции. Все - вдруг.
О.Журавлева― Возврат вроде бы туристического потока в Турцию в один день с терактом.
А.Кураев― Да. Это показывает, что что-то не хватает Владимиру Владимировичу. В чем-то его дожали.

О.Журавлева― Вот как?
А.Кураев― Кто дожал, чем, я не знаю. Ну, ясное дело, что какие-то уступки, очевидно, «проклятому Западу».
О.Журавлева― А в случае с Турцией разве это не Эрдогана дожали? Извинения, которые были принесены…
А.Кураев― Он не извинялся.
О.Журавлева― Вы считаете, что он не извинялся.
А.Кураев― Пескову так удобно было сказать. То, что было сказано на турецком языке, такого смысла, в общем, не имеет.

О.Журавлева― А вы, простите, тюрколог или с тюркологами советовались?
А.Кураев― Я, во-первых, беседовал не с тюркологом, а с реальным носителем турецкого языка. Есть такой удивительный этнос – гагаузы, они и православные, и они турки. Живут они в Молдавии, естественно, сейчас очень многие здесь. Есть у меня друзья в этом кругу. Поэтому, я прежде всего позвонил знакомому гагаузу, потом почитал турецкие газеты.
О.Журавлева― Так.
А.Кураев― Это как бы вот… скорее это «не держите в голове», «не держите на меня зла».
О.Журавлева― А, ну, то есть проехали.
А.Кураев― Кому я должен – всем прощаю. Вот «не держи на меня зла» – тут самый удобный перевод. Кроме того это было сказано все равно не России, и не Путину, а было сказано семье погибшего летчика.

О.Журавлева― Вот как?
А.Кураев― И вдобавок ко всему там же ведь еще штука такая… Я напомню, что в самой Турции шел судебный процесс над боевиком, который из пулемета расстрелял летчика, спускающегося на парашюте. Это все-таки два разных деяния. Одно дело – сбить самолет, а другое – расстрелять парашютиста. Вот второе – безусловно, преступление. А наша-то пресса и политики инкриминируют первое, прежде всего. Здесь опять начинается такое перескакивание с темы на тему. Но в данном случае явно удобное обеим сторонам.
О.Журавлева― А может быть такое — я уж совсем фантазирую – что есть версия для турецкого общества – то, что сказал Эрдоган Путину, — а есть версия для российского общества?
А.Кураев― Безусловно.
О.Журавлева― А на самом деле, есть что-то третье.
А.Кураев― Да, есть попытка как бы выйти из клинча, сохранив лицо одному и второму. Я не знаю, что там у Эрдогана, это его проблемы, меня не волнует. Но почему вдруг наш президент решил, что надо из этого клинча выходить, и для этого решил как бы не вчитываться внимательно и пользоваться лишь Гуглом при переводе турецкого письма?

О.Журавлева― Ну, ладно, Песков, он, действительно, знает язык. Ну что вы!
А.Кураев― Турецкий?
О.Журавлева― Да. Он сказал: «Я тюрколог. Зуб даю».
А.Кураев― Значит, плохо знает. Вот почему они на это пошли? Значит, есть какой-то интерес. Им хочется, чтобы это звучало так. Теоретически можно было бы дожимать и сказать: «Этого мало, этого недостаточно».
О.Журавлева― Но вы-то, как считаете, может быть, действительно, достаточно?
А.Кураев― Мы с вами прекрасно знаем, как действуют различные еврейские сообщества. Они говорят постоянно, вот этих, «извините за холокост» от такой-то группы людей или такой-то страны недостаточно. Скажем, мало слов, необходима компенсация жертвам холокоста и их потомкам, еще чего-то, вплоть до того, чтобы в школьные уроки вставлять рассказы об этом. То есть, когда кто-то заинтересован, он умеет додавливать, а не делать вид, что одного слова достаточно.
Значит, здесь было политическое решение с нашей стороны – что «достаточно, давайте тоже проедем». А вот почему вдруг это было решено, я не знаю. Может, газопровод опять где-то замаячил.
О.Журавлева― Турецкие строители замаячили.
А.Кураев― Я не знаю, нам же не объясняют. Но то, что в предъявленных объяснениях есть какая-то халтура и фанерность, я это учувствую.

О.Журавлева― А в первоначальном разрыве отношений было все очевидно, понятно? Что помидоры, строители, студенты – всех к ногтю.
А.Кураев― Здесь очень хотелось показаться мачо. Это понятно.
О.Журавлева― Хорошо. Вроде мачо, но до стены не доиграл, получается как большой артист, несколько раньше сдался… мачо – по вашим ощущениям?
А.Кураев― Какие-то другие интересы, значит, появились, более важные.

О.Журавлева― Понятно. Еще несколько тем, которые, так или иначе, относятся к религиозной жизни. Это интервью Папы Римского, где было сказано много важного и разнесено по всем СМИ. В частности, очень многих заинтересовало извинение перед гомосексуалистами. «Папа римский Франциск заявляет, что церковь должна попросить прощения не у гомосексуалов; призывает не оправдывать грех, а защищать человеческое достоинство геев», — отметил генеральный секретарь конференции католических епископов России Игорь Ковалевский.
Скажите, пожалуйста, это было, действительно, какое-то прямо судьбоносное для христианской церкви заявление?
А.Кураев― Вы знаете, в моей жизни такое бывает неоднократно. Когда я занимаюсь совершенно своими делами, вдруг звонок на телефон: «Отец Андрей, а что вы скажете по поводу такой-то новости?» Я говорю: «Мне кажется, вот так-то». Через два часа смотрю: в новостной ленте уже стоит: «Русская церковь заявляет…». В данном случае папа ничего не заявлял. На кафедру он не становился, на трибуну тоже. Просто в самолете во время долгого перелета из Еревана в Рим он вышел на полчасика к журналистам в их салон.
О.Журавлева― Пресс-подход.
А.Кураев― И стоя между креслами в проходе, отвечал на некоторые их вопросы. Точно там был вопрос от корреспондента ИТАР ТАСС, а был вопрос и от одного из журналистов, итальянца, кажется, где сослались на немецкого кардинала по фамилии Маркс, который тоже что-то на эту тему сказал, реагируя на бойню в Орландо. И, поскольку контекст был связан с кровью людей – десятки погибли — то поэтому здесь, понятно, нельзя было просто ограничиться повторением того, что гомосексуализм – это грех. Потому что это звучало бы, что так им и надо, что стрелять таких надо. Поэтому папа начал с того, что повторил то, что сказано уже в официальном документе их церкви, в катехизисе – о том, что гомосексуализм – это тяжелый грех, да, но надо различать грех и человека. И если человек себя осознает гомосексуалистом, но при этом он осознает это как свою проблему, мы не должны его отторгать, должны принять его в церковь, и помочь ему.
Заметьте, речь идет о четком различении практики и помыслов. То есть то, что психологи сегодня называют: гомосексуал и гомосексуалист — кажется, так они разделяют человека, у которого есть структура мысли такая, ориентация, и того, кто это до дела доводит.
И дальше папа перевел вопрос в то, что должна быть нормальная традиционная христианская позиция: люби грешника, ненавидь грех. И священник, который призывает своих прихожан к актам ненависти к какой-то группе населения, он, на самом деле, грешит гораздо более тяжело, чем те, против кого он призывает.
И заметьте, папа справедливо расширил контекст. Речь идет не только о гомосексуалистах, а о многих других группах населения, по отношению к которым в иные времена именно с церковной кафедры звучали призывы к ненависти. Замените в этом выступлении папы, скажем, слово «гомосексуалист» на «Сонечка Мармеладова». То есть понятно, что не одобряя ремесло Сонечки Мармеладовой, мы не имеем права мазать ее дверь дегтем или совершать какие-то акты насилия по отношению к ней. Так же и здесь. То есть никакого модернизма в этом нет, и напрасно журналисты обрадовались.

О.Журавлева― Собственно, об этом и говорите Игорь Ковалевский в своем комментарии – что речь-то шла, в общем, действительно, и о милосердии, и о христианстве – вот просто об этом, если я опять-таки все правильно поняла.
Есть еще одна тема, имеющая отношение к религии, но, естественно, вам все задают какие-то вопросы, касающиеся Собора, и в следующей части, если можно, несколько ваших комментариев по этому поводу. Вопрос от Алекса Якубсона: «Как так вышло, что в Соборе отказались участвовать антироссийские церкви Грузии и Болгарии, но прияла участие пророссийская церковь Сербии?» Мы все большую политику хотим узнать.
А.Кураев― Здесь у человека, конечно, очень такие… отдаленные представления о том, как складываются те или иные дружеские узы между православными церквями.

О.Журавлева― А они не соответствуют другим дружеским узам?
А.Кураев― Далеко не всегда. Скажем, с Грузинской церковью у нас прекрасные отношения. И, насколько я понимаю, как раз именно по настоянию нашей дипломатии и грузины и болгары, воздержались от покздки на собор… У них были и свои причины, но, по-моему, и наши тоже им подсказали, что давайте-ка…
О.Журавлева― А с Сербской не такие близкие отношения?
А.Кураев― Да, да. Там гораздо сложнее. Это иллюзия как раз, что Сербская церковь, ее епископат, близки нам. Хотя бы по той причине, что практически все епископы Сербской церкви обучались в Греции. Поэтому для них Греция во всех смыслах ближе, чем Россия: и в ментальном, и в географическом, по стилю жизни. Сейчас даже уже неинтересно, почему не поехали, кто не поехал, почему…

О.Журавлева― Но в результате, по-вашему, Собор-то состоялся в какой-то мере?
А.Кураев― Что означает «состоялся»? Вот, если, с точки зрения богословской, то я, простите, выскажу большие сомнения. Потому что с богословской точки зрения, Собор – это там, где есть среди участников есть невидимый но действенный участник по имени Святой Дух. И в древней Церкви решения Собора начинались с формулы: «Изволися Духу Святому и нам…». Вот у меня нет ни малейшей уверенности в том, что Святой Дух посетил это мероприятие.

О.Журавлева― А какое мероприятие Святой Дух, вообще, может посетить в нашем мире – скажу так?
А.Кураев― Бывает, знаете. Я думаю, что один из признаков Святого Духа – это неожиданность. Когда люди собрались и готовились к одному сценарию, и каждый поодиночке думал одно, а вот произошло чудо соборования – не в смысле помазания маслицем – а именно чудо соборования, когда, оказавшись вместе, вдруг они приняли совершенно неожиданное для каждого из них решение. И более того, в истории были случаи, когда после Собора сами участники от него отрекались поодиночке. Вот первый Вселенский собор – так всё и было.
А на Крите всё было предсказуемо. От Святого Духа законопатили все форточки.

О.Журавлева― То есть чисто политическое мероприятие.
А.Кураев― Все документы составили заранее, все запятые…

О.Журавлева― А разве это не полагается: составить все эти документы, согласовать их на каком-то уровне, а потом, собственно, просто, что называется, проголосовать?
А.Кураев― Организация – это дело одно, я сейчас не о ней. Я просто говорю, что у меня нет ощущения от собрания на Крите, что это был Собор с Богом, со Святым Духом, что это был голос Христа – вот этого ощущения у меня совершенно нет. Естественно, я не могу претендовать, что у меня такой вот «духоопределитель», «харизмометр» безошибочно откалиброванный – это тоже не так. Но, тем не менее, раз речь идет о моей позиции – вот она именно такова. Мне было бы стыдно, если Святой Дух говорил с людьми на жаргоне критских постановлений.

О.Журавлева― Скажите, но ведь получается, что часть православных церквей не признает, вообще, все, что там было принято.
А.Кураев― А там нечего признавать. Они же ничего не решили.
О.Журавлева― Они поэтому не решили – потому что вот, не случилось снисхождения Святого Духа?
А.Кураев― Да, только, я думаю, что Дух еще раньше их покинул, и поэтому у них не было элементарного пастырского мужества.
О.Журавлева― Это говорит о каком-то расколе, простите, между православными?
А.Кураев― Нет. Это, напротив, говорит о всеобщей деградации, одинаковой.

О.Журавлева― Ага! Ну, хоть что-то утешительное.
А.Кураев― Знаете, как в свое время Карл Маркс говорил, что христианство проповедует «отрицательное равенство» - равенство людей во грехе. Вот мы в этом убедились.
О.Журавлева― По поводу автокефалии украинской церкви сайт Апостроф сообщает: «Святой Великий Собор под председательством

Константинопольского патриарха Варфоломея намекнул, что пока не видит целесообразности в предоставлении автокефалии новым церквам, — об этом говориться в окружном послании Святого Великого Собора Православной Церкви».
Очевидно, что, конечно, ни о какой автокефалии не могли они там ничего решить. Мне кажется, это было бы даже фантастично. Но скажите, а вообще, эта тема – она решаема? Или это, может быть, более мелкий, но раскол?
А.Кураев― Решаемы те темы, для решения которых в наличии есть решимость. Вот и всё.
О.Журавлева― То есть, в принципе, это возможно.
А.Кураев― Да.

О.Журавлева― А вы бы как отнеслись к автокефалии Украинской церкви?
А.Кураев― Просто надо понять… У нас как-то очень не любят в нашей церковной дипломатии принимать решения, которые будут сложны – сложны, с точки зрения того, что не все будут довольны; где-то и в чем-то ты потеряешь, но надо идти сознательно на потерю, в чем-то даже на раскол. А без конца ориентироваться на слабеньких, немощных в вере… «что станет говорить княгиня Марья Алексевна!»… Это точно путь деградации, путь в тупик. Это не знак мудрости, не всегда это знак мудрости.
Знаете, те соборы, что были Вселенские, они никогда не искали компромисс. Они искали повода разругаться. Тот же первый Вселенский Собор. Потому что еретики той поры – ариане – они, знаете, как паразиты. Вот есть какие-то глисты в человеческом организме. Глистам же там хорошо, они не хотят уходить. И надо создать для них такие условия, чтобы они все-таки решили: «Нет, пошли отсюда, здесь нам плохо».
И вот когда собрались на этот Вселенский Собор – 325-й год – то искали такое выражение символа веры, с которым ариане не могли бы соглашаться. А они соглашались со всем. Христа Богом назовем? Пожалуйста, давайте. А у них свое понимание, в каком смысле это Бог. И вот только, когда нашли слово «единосущный», те сказали: «Нет, с этим согласиться не можем». Ага! Вот, значит, это слово нам и надо.
Сейчас такого творческого героизма ждать трудно. Для решения украинской проблемы да, нужен определенный героизм, честно сказать, может быть, с нашей стороны. Я вновь и вновь говорю: я считаю, что пока не поздно Москва должна дать автокефалию Украинской церкви на своих условиях, чтобы не убегать оттуда, когда нам дадут коленкой под зад, а подарить. Но из московских рук подарить автокефалию, чтобы была благодарная память об этом, чтобы, в конце концов, на следующем Всеправославном Соборе у нас был бы не один голос Русской церкви, а два согласных голоса: Русской и Украинской. Чтобы та делегация на будущем Соборе украинская не видела бы в нас врагов. Как когда-то вовремя подарили Финляндии независимость, и это на долгие годы сделало ее мирным соседом.

О.Журавлева― Хорошая мысль. Многим стоит подумать. Российские буддисты попросили Путина содействовать сохранению их святыни в центре Москвы. Знаете ли эту истории с территорией музея имени Рериха и с тамошней святыней?
А.Кураев― Да.
О.Журавлева― Недавно Росимущество передало усадьбу в распоряжение Государственного музея искусства народов востока. И ступу Трех драгоценностей планируют снести как незаконный самострой. Согласны вы с этим решением?
А.Кураев― Совершенно согласен.
О.Журавлева― Почему в этой ситуации это не святыня, а самострой?
А.Кураев― Во-первых, в буддизме вообще никаких святынь быть не может.
О.Журавлева― Но ступа-то существует у них как бы.. явление.
А.Кураев― Не существует. Ни ступы не существует, ни буддизма не существует, ни Будды не существует. Это философия нетовщины, ничего нет, всё иллюзия.
О.Журавлева― А, то есть не важно, что существует…
А.Кураев― Отец Иван Охлобыстин однажды сочинил анекдот о том, что наместник одного из подмосковных православных монастырей никогда не здоровался с буддистами, когда те заходили на территорию его обители, потому что этот батюшка боялся оскорбить их религиозные чувства. Ведь по верованию буддистов не существует ни и самих, ни тех, кто с ними здоровается. Поэтому буддизм – это атеизм. Какие там святыни? Не надо парить мозги людям.
Помню, однажды я был в Туве, в Кызыл-Орде, в семинарии буддистской. И мне ректор семинарии говорит: «Когда Далай-лама с нами встречался, он нам, буддистским лидерам, сказал: «Имейте в виду, если вы беседуете с христианами, честно им скажите: мы атеисты»». Буддизм – это уникальный феномен атеистической религии. Поэтому не надо пудрить мозги, что это такая святыня…

О.Журавлева― Хорошо, допустим, некая штука.
А.Кураев― Штука, да.
О.Журавлева― Важная для неких людей. Она должна быть снесена, потому что просто музей Рериха передали, всё, да? Это как бы всё в праве московских властей?
А.Кураев― Совершенно. Во-первых, она эстетически безобразна. Она там просто не смотрится никак на фоне прекрасного классицизма нашего московского – и вдруг эта фигня так стоит.
О.Журавлева― А вы не боитесь, что вместе нее сейчас поставят танцующих розовых утят и будет еще хуже?
А.Кураев― Нет, не боюсь. Хуже уже быть не может.
О.Журавлева― Ну, не знаю… Говорят, что напротив Большого театра уже поставили утят, и как бы мнения разделились.
А.Кураев― Я видел фотографию этой ступы, поэтому…
О.Журавлева― Хуже утят.
А.Кураев― Хуже.


О.Журавлева― Запомните: Андрей Кураев сказал, что хуже.
А.Кураев― Я глубоко возмущен другим планирующимся сносом – то, что у метро Парк культуры собираются снести магазин «Хлеб насущный». Мне нравится и название этого магазинчика. И там классный, вкусный хлеб. Я из метро иногда специально выхожу по дороге, поднимаюсь наверх, чтобы купить буханку черного хлеба и ехать дальше домой.
О.Журавлева― Ну, если переедет «Хлеб насущный» в какое-то другое место? Говорят, что огромное количество свободных площадей. Что в самострое-то ютиться?
А.Кураев― Здесь он удобно стоял и, действительно, никому не мешал. Он был незаметен. Вот там, на сто метров дальше трехэтажный ужас под названием «Азбука вкуса» стоит на Комсомольском проспекте – вот это бы уродище снести бы. Не собираются.

О.Журавлева― Скажите, пожалуйста, как-то можно воздействовать на эстетические воззрения властей? Как им объяснить, что можно, а что нельзя? Вот головы, веночки эти бесконечные, искусственные цветы – то, что они любят обычно делать. Что надо как-то поберечь. Кто может на них повлиять?
А.Кураев― Только жены.
О.Журавлева― То есть пока их женам будет нравиться то, что мы видим, будет так?
А.Кураев― Да.
О.Журавлева― Печальная история, прямо скажем. В заключение вопрос от нашего слушателя: «Почему РПЦ не призовет паству неукоснительно выполнять библейскую заповедь «Не сотвори себе кумира»? Это к политике главным образом сейчас относится. Это, кстати, сейчас, вообще, актуальная тема?
А.Кураев― Актуальная. И в самой церкви. Вот в этом сезоне я наблюдаю, что патриарх наш Кирилл не поехал на Крит, а решил демонстративно поехать в противоположную стороны: на не юг, а на север – Воркуту, Сыктывкар. И вот я смотрю фотографии с этой его поездки неожиданной, незапланированной. Импровизация, а, тем не менее, успели изготовить огромные трехметровой высоты стенды, где цветами был выложен вензель патриарха, точнее анаграмма. Это успели сделать.
О.Журавлева― Ну, что же, цветы – это наше все. Спасибо большое, и нашим слушателям тоже. Это особое мнение дьякона Андрея Кураева. Все доброго!

http://echo.msk.ru/programs/personalno/1792156-echo/

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив