Непараллельные миры
Сообщество "Клуб интеллектуалов" — 06.07.2011Попытка непредвзятого взгляда на проблему
Эта заметка (эссе?) написана под впечатлением статьи Елены
Зелениной “Герои и антигерои, власть и народ в истории. И в
учебнике…”, опубликованной в № 606 газеты “Время” от 2 июля
http://timeua.info/010711/42828.html. Она начинается
словами:
«— Представляете, до какого ужаса мы дошли? Люди убеждены, что
Адольф Гитлер может быть для кого-то героем! — Нас это давно не
удивляет. Этот результат мы получаем от исследования к
исследованию…
Такими репликами обменялись ученый-историк и ученый-социолог в
Харьковском национальном университете имени В. Н. Каразина в ходе
дискуссии на тему «Перспектива толерантности в украинском обществе:
проблемы преподавания истории».
А почему - нет?
“Люди” правы: герой - не есть понятие абсолютное. Для кого-то и
Чикатило - герой. Скажи мне, кто твои герои, и я скажу тебе, кто
ты. Поэтому "усредняющие" методологии в науках об обществе не
только ничего не проясняют, но и, напротив, какие-то вещи маскируют
и делают плохо различимыми. А завтра эти вещи могут выйти на первый
план. Хорошо ли это?
Важно понимать, отчего обостряются проблемы толерантности. А
обостряются они в связи с ростом численности всех меньшинств. Когда
автор начинал жить на свете, людей было, круглым счетом, в десять
раз меньше. С тех пор каждый из них размножился десятикратно. И
если один человек как меньшинство (социальное, политическое,
религиозное – любое) проблемы для большинства никогда не составлял,
то 10 или (тем более) 100 человек уже могут составить очень
серьезную проблему. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть
на фотографию участников I (учредительного) съезда РСДРП.
Двадцатый век начинался (в том числе) с поразительных открытий в
физике и их философского осмысления. Это привело к радикальной
модернизации естественнонаучной картины мира. Новая физика принесла
с собой не только новые физические, но и новые философские
принципы, постепенно становившиеся новой основой для всего процесса
познания. Для кого-то они уже стали общенаучными принципами, для
кого-то – еще нет. В наименьшей степени новая философия, –
философия позитивизма, объединившая для получения объективного
знания эмпирический опыт с логичесским анализом, – затронула
гуманитарные науки. Для этого были серьезные причины.
Да, действительно, такая концепция в философии существует и у нее
есть бесспорные заслуги перед теорией познания. Но дело в том, что
она возникала и развивалась в связи с философскими проблемами
современной физики - теории относительности и квантовой механики.
Философия частенько претендует на статус некой метанауки, но все же
ее концепции, возникшие на естественнонаучном базисе, использовать
в сфере социального следует осторожно.
Этнические различия между людьми, например, не порождают различий в
трактовке проводимых ими экспериментов, хотя французы, скажем,
любят коньяк и вино, а немцы – шнапс и пиво. Философский позитивизм
никогда и никак не оправдал бы бредовость "французской химии" или
"немецкой электродинамики", даже если бы какой-нибудь мудрец и
вздумал этим заняться. Вещи этого сорта физика начала преодолевать
веке этак в 15-м. Первый, а потому важнейший и труднейший шаг
сделал, конечно же, великий человек. Его звали Николай
Коперник.
Взгляд со стороны…
Невозможно реконструировать ход мысли гения. Ведь он ищет в
потемках, а мы наперед знаем ответ. Кратчайший логический путь от
системы мира Птолемея к системе Коперника современный преподаватель
физики излагал бы примерно так:
Уродство системы Птолемея долгое время (тысячи лет!) не бросалось в
глаза, потому что налицо был самоочевидный факт: где-то под ногами
центр Земли и мира, а над головой - сферический небесный свод, по
которому ходят все небесные тела. Но как только человеческое
воображение обрело достаточную силу, чтобы мысленно выйти ЗА
пределы этой системы, самоочевидным фактом стала не она, а ее
уродство: конечно же, в центре системы находится Солнце, а планеты,
в том числе и Земля, обращаются вокруг него. Только так можно
избавить Землю от неестественной исключительности. И тогда расчет
движения небесных светил становится простым делом, не требующим
дополнительных произвольных допущений ни для небесного свода,
видимого с Земли, ни для небесного свода, видимого с любой другой
планеты.
Далее следует философское обобщение: истинные, объективные законы
природы должны быть одинаковыми для всех точек Вселенной. Система
мира Коперника выглядит одинаково, откуда на нее ни посмотри, и
потому может быть истинной. А Птолемеева - нет. Таким был первый
шаг к эйнштейновскому принципу относительности.
Среди конструкторов социально-политических систем Птолемеям несть
числа. Среди них - Христос, Магомет, Будда, Конфуций, Маркс. Сталин
и Гитлер - из них же. Есть тут и свой Коперник, но имя его мало что
говорит рядовому читателю, да и в среде наших специалистов
относятся к нему, к сожалению, без пиетета. Дело в том, что в свое
время в СССР к нему прочно прилепили ярлык философского идеализма,
по определению предполагавший отрицательное отношение к его
носителю, передающееся по наследству до сих пор. "Коперника"
социологии звали Макс Вебер. Именно он, крупнейший социолог ХIХ-ХХ
вв., сформулировал так называемый "принцип независимости от
ценностей": среди всех моделей общества на истинность могут
претендовать только те, которые не опираются на групповые ценности
- классовые ли, религиозные, национальные, прочие. Все остальные
(опирающиеся на ценности) модели к науке о социуме отношения не
имеют. Это не науки, а идеологии. Марксистско-ленинская идеология.
Чучхе. Расизм. Исламский фундаментализм. Интегральный украинский
национализм – туда же.
Не будучи активным читателем социологической литературы, я рискую
попасть впросак, но все же кажется, что веберовский принцип
независимости от ценностей, определенно аналогичный эйнштейновскому
принципу относительности в физике, так и не получил адекватной
оценки и распространения. Потому что ученому-гуманитарию крайне
трудно подняться над интересами и предрассудками своего круга -
ведь истину надо не только подумать, но и высказать вслух, а это
уже чревато. В физике сделать это и проще и легче, ибо физик не
ангажирован никакой системой социальных предрассудков.
С точки зрения этого веберовского принципа, "украинское",
"немецкое" и прочее, скажем, в политологии - не более чем
"национальные особенности охоты", охоты на такого специфического
зверя как власть. То есть, любое национальное с точки зрения
высокой, рафинированной науки об отношениях господства-подчинения,
является как раз тем "мусором", от которого она должна всячески
избавляться.
Но история, – и тут спору нет, – у Франции и Германии все же
разная. Хотя, сделаем важное замечание, непреодолимой пропасти
между ними тоже нет. И это продемонстрировано их слиянием в
Евросоюзе, произошедшим благодаря огромным, и до сих пор по
достоинству не отмеченным, трудам двух великих людей – Валери
Жискар д’Эстена и Конрада Аденауэра.
… и со всех сторон!
В связи с этим обратимся еще к одному как бы физическому принципу,
которому сопричастны два физических гения ХХ века – Альберт
Эйнштейн и Нильс Бор. Речь идет о корпускулярно-волновом дуализме в
квантовой механике и принципе дополнительности. В 1905 году
Эйнштейн заметил, что свет в некоторых экспериментах
(интерференция) проявляет себя как волна, в других же (фотоэффект)
– как поток частиц. Вопрос о том, как то и другое совмещается в
одном и том же объекте, долгие годы оставался открытым, пока Нильс
Бор не рубанул по этому узлу и не сказал: “Да вот так и
совмещается! Так уж устроена природа: она поворачивается к нам то
одной, то другой из своих несовместимых, на наш взгляд, граней”.
Это и есть принцип дополнительности.
Правда, физики имеют совершенно точный критерий, когда вещество
надо рассматривать как совокупность частиц, а когда – как волны.
Бывает и так, что неприменимо ни то, ни другое из этих
представлений, и вещество надо рассматривать только
квантовомеханически. Он называется принципом неопределенности, но
растолковать его гораздо труднее, да он нам здесь, к счастью, и не
нужен.
Философское обобщение принципа дополнительности состоит в его
распространении с объектов микромира на все объекты Вселенной.
Природа – ВСЯ – устроена так, что не может быть “достоверного,
объективного и полного” знания ни об одном из них в рамках какой-то
одной-единственной концепции, она шире любой концепции и
действительно поворачивается к познающему ее субъекту то одной, то
другой своей стороной. Разумеется, это не догма, но, если такой
принцип принимать лишь для какой-то части Вселенной, то надо
объяснять, почему он неприменим к другим ее частям, а таких
объяснений не существует. Тогда дополнительность выступает даже не
как свойство объекта, а скорее как свойство самого процесса
познания.
Применительно к таким вещам как герои и антигерои, народ, история и
ее учебники все это означает, что в принципе не может быть, скажем,
одного-единственного “правильного” учебника истории, и только их
полная совокупность может как-то на эту роль претендовать, подобно
тому, как невозможно отобразить на единственном листе бумаги
географию почти сферической поверхности земного шара, но вполне
можно сделать это с помощью атласа, содержащего много листов.
Скажем так: дополнительность – не плюрализм мнений, а
множественность соседствующих научных подходов.
Кстати сказать, признание дополнительности как общекультурной
ценности неизмеримо повышает уровень толерантности в обществе и в
то же время вовсе не означает торжества произвола, – в том числе и
политического произвола, – потому что остаются нерушимыми
краеугольные “философские камни” науки – ее опора на эмпирические
факты и логику.
Не все согласятся с этим. Кто-то скажет – не толерантность, а
размывание границ между Добром и Злом, технология оправдания
подлости. Думаю, все-таки, что угодно таким образом оправдать
нельзя: для этого нужна подтасовка или эмпирических фактов, или
логики. Или того и другого сразу. А если все честно - то
нельзя.
|
</> |