Нарцисс в терапии. Опыт психотерапевта (Окончание)

tanja_tank — 19.01.2018 Аналитик: Так же произошло и с мамой?

Пациент: (после непродолжительного молчания) Да, наверное. Я об этом не думал, это было просто так. Но потом родился брат. Отец стал меньше отсутствовать, и возникли проблемы, больше связанные, наверное, с братом. Может быть, поэтому я над ним так и издевался... Отношения с ним были хорошие, но издевался я над ним тоже всегда, когда была возможность...

А маму после рождения брата я просто держал на дистанции... (после молчания) . Хотя это происходило только в жизни, а в фантазиях, я помню, что когда я начал заниматься мастурбацией, я все время представлял ее, когда она переодевалась, снимала платье, это меня возбуждало... и при этом всегда был страх... Однажды я в деревне подглядывал за теткой, когда она переодевалась. Я убежал, это был тот же страх.

А.: Страх чего?

П.: Наказания. Это, скорее всего, бессознательный страх... и, странно, мне всегда казалось, что я боюсь отца, хотя он меня наказывал всего раза два-три.

А.: Этот страх похож на страх, который возникает во взрослой жизни?

П.: Не знаю.

А.: Наверное, есть какая-то связь между неприятными ощущениями, которые возникают после близости, и чувствами, которые возникали в детстве?

П.: Может быть, я об этом не думал.

Через два месяца пациенту приснился сон:«...Я в постели с матерью, и передо мной встал вопрос о возможности связи с ней. Я понимаю, что мать этого очень хочет, а у меня первый вопрос: где отец? Я понимаю, что его нет, он где-то, и тогда появляется другое чувство, что я не могу иметь с ней связь, несмотря на то, что мне хочется...
Главное то, что это ощущение запрета во сне было мне очень знакомо. Нельзя потому, что это – мать, и это
– предательство семьи, отца. Такое же чувство возникало и в ситуациях с женщинами, когда я отказывался от секса с ними по непонятным причинам. Когда я проснулся, мне почему-то вспомнилась наша встреча, когда мы обсуждали мои фантазии при мастурбации».

На следующей сессии мы вернулись к обсуждению этого сна:

П.: «У меня очень сильная тревога, которая все время возрастает и мне становится трудно ей управлять.

А.: С чем она может быть связана?

П.: Я думаю, что с тем сном. Хотя причины этого я не понимаю.

А.: Почему этот сон приснился именно сейчас?

П.: Сильно изменилась ситуация. Я вылечил отца – он больше не пьет, вернулся в семью. У меня появилась женщина, постоянный сексуальный партнер.... Это непривычная ситуация, т.к. мать меня отвергла в 6 лет, а сейчас меня первый раз не отвергли, а приняли... Может быть, этот вопрос «где отец», а вернее, не вопрос, а сомнение, что отец матери не нужен...

А. : Я понял Ваши слова таким образом, что неудачи в сексуальной жизни и сегодняшняя интимная жизнь тесно связаны с отношениями с матерью?

П.: Похоже, что да, и я это как-то осознал, и стало очень неприятно. Более того, похоже,что страхи, которые у меня очень часто возникают, связаны со страхом, который присутствовал во сне по отношению к этой связи... Это только с одной стороны, но я также понимаю, что причина тревоги еще в чем-то и это более глубокое, чем мы обсуждаем, я не могу это выразить словами (молчание). Появилось желание остаться
одному, как в детстве, когда мать была недоступна, и лучше было обидеться и уйти.

А.: Уйти от кого?

П.: От всех.

А.: Наши отношения представляют опасность, поэтому лучше от них изолироваться?

П.: (молчание) Может быть, но это бессознательно, хотя я это допускаю.

Данная тема обсуждалась еще несколько сессий. Учитывая трансферентные переживания пациента, о чем чуть ниже, и ярко выраженную доэдипальную проблематику, я не делал интерпретаций, но при помощи объяснительных моделей, строящихся на ассоциациях пациента, пытался показать, что многие современные переживания являются повторением прошлого травматичного опыта. В конце концов, это дало свой результат. Пациент
пришел на одну из сессий и сказал: «Со мной, похоже, что-то происходит, я поймал себя на мысли, что стал свободнее, раскованнее себя чувствовать в сексе и моя самооценка имеет тенденцию к возрастанию...».

Как видно из представленных фрагментов, в ходе сессий происходило, скорее, интеллектуальное принятие пациентом разбираемых ситуаций, чем эмоциональное ре-переживание. Но, как мне представляется, это имеет свой глубокий смысл. Интеллектуализация – это развитая и хорошо адаптивная защита, но у данного пациента
интеллектуализация является только верхушкой айсберга, за которой скрывается более примитивная изоляция.

Поэтому, на данном этапе для С. такое, во многом когнитивное, исследование собственных паттернов поведения является единственно приемлемым. В процессе таких исследований периодически возникают эмоциональные переживания, которые перестают быть для пациента запретными, т.к. проявляются в ситуации полного принятия и безопасности. Появляется совершенно новое ощущение возможности проявления и вербализации своего внутреннего состояния.

Второй причиной, по которой данный процесс имеет свой смысл, является то, что в процессе таких исследований всегда появляется возможность подвергнуть анализу определенные паттерны поведения, которые близки к осознанию и могут стать эго-дистонными. Т.е. для пациента они уже потеряли необходимую значимость, он способен заменить их более развитыми, более адаптивными психологическими структурами. Ниже
я приведу фрагмент сессии, демонстрирующей это:

А.: Мы можем обсудить то раздражение, которое возникает в наших отношениях?

П.: Я этого не чувствую, может быть, маленькая неудовлетворенность не очень быстрыми результатами, но я понимаю, что быстро это не получится. Я даже, наверное, могу предположить причину: это желание контролировать и управлять всем, что есть вокруг. Но что за этим стоит – я не знаю, может, неуверенность в себе.

А.: Что я могу сделать, чтобы у Вас был полный контроль над нашими отношениями и они не вызывали тревоги или раздражения?

П.: Не знаю. Контроль бывает разный. Раньше я это делал активно: хотел поймать на неправде, следил, узнавал, в быту –это просто тотальный контроль, я даже пытался водителя «маршрутки» контролировать. Здесь это по-другому, это скорее огромное любопытство, познание себя... Сейчас в жизни контроль стал более пассивным, но он есть. Объект все время в поле зрения... Я читал, что чем больше контроля, тем меньше ты управляешь... Я просто никому не доверяю.

А.: Может быть это желание что-либо получить или не допустить?

П.: Да, и в каждой ситуации - своего (пауза). Сейчас мне пришла в голову мысль: не допустить сближения – это и есть недоверие. Основная цель – чтобы все происходило так, как тебе хочется.

Часть вышеприведенной сессии хорошо демонстрирует механизм осознания определенного паттерна поведения
самим пациентом, пока только интеллектуального принятия некоторых мотиваций своего поведения. Но данное принятие теперь позволит это обсуждать, позволит увидеть тотальность данных паттернов и на каком-то этапе
сделает их эго-дистонными.

Можно предложить сравнение того, что происходит в аналитическом кабинете, со спиралью: периодически возвращаешься к одному и тому же, но уже на уровень глубже, и каждый новый виток – это новая степень осознания себя пациентом и понимания его аналитиком, а следовательно, и разная сила терапевтического воздействия.

Перенос, контрперенос

Разбирая данный конкретный случай, о переносе я, в основном, могу судить только по своим контртрансферным чувствам. Периодически у меня возникает чувство гордости за малейшие успехи пациента, желание дать ему больше тепла и создать для него комфортную ситуацию на сессии, бессознательное желание занять позицию матери, «доказывающей ребенку, что жизнь заслуживает доверия».

Пациент воспринимает аналитика как нарциссически заряженный объект, который он использует в качестве альтер-эго. За прошедший период он смог интроиецировать его, и периодически можно наблюдать процесс идентификации пациента с аналитиком. Таким образом, в результате терапии он имеет некий внутренне-внешний объект, который является для него теперь уже внутренне присущим стимулом к изменению и самоанализу. Через процесс идентификации с этим объектом пациент имеет возможность создать новые, более адаптивные механизмы функционирования, создать собственную идентичность.

Отношения, которые складываются в процессе терапии, не являются статичными, что при недостаточной эмпатийности, с одной стороны, и нейтральности по отношению к манифестируемому конфликту, с другой, приводят иногда к их неадекватному восприятию.

В какой-то момент я заметил, что проявляемая мной «опека» в адрес пациента начала мешать терапевтическому процессу. Моя активность стала нужна не пациенту, который теперь был способен иногда переносить короткие периоды молчания, стал спокойнее и свободнее говорить, а мне. Я почувствовал, что у меня существуют проблемы с «молчанием». Отследив эти контрпереносные реакции, вероятно, представляющие определенные проекции С. на меня, я периодически стал занимать более нейтральную позицию, предоставляя пациенту больше возможности сепарации, а иногда и «дозированно» фрустрируя его. Это незамедлительно дало свои результаты в уменьшении тревожности и большей заинтересованности в лечении со стороны пациента.

Аналитический профиль пациента

Состояние Эго пациента можно охарактеризовать как тотальное ощущение пустоты, с присущим ему чувством неполноценности и перфекционизмом. Полная вовлеченность в работу и проблемы, которые возникают со структурированием времени на отдыхе, могут свидетельствовать не о реализации творческого потенциала личности пациента, а, скорее, о его стремлении быть вовлеченным в какое-либо действие постоянно, как единственной возможности ощущения себя «живым». Через полное растворение в этом действии
создать как бы заменитель своего «Я».

Так же можно отметить фрагментарность, неинтегрированность собственного «Я», неспособность осознать себя по оси времени, связать в некий непрерывный и взаимосвязанный процесс свое психологическое взросление. В терапии это выражается жалобами на абсолютную неспособность запомнить содержание предыдущих сессий.

Пациент постоянно испытывает сложности в ситуациях, когда в ходе лечения ему приходится восстанавливать те или иные аспекты раннего детства, рассматриваемые С. как нечто постыдное. В этой ситуации происходит активизация примитивных форм защит (идеализации и обесценивания; рационализации и интеллектуализации, под которыми лежит более примитивная изоляция; проекция; примитивное всемогущество и контроль), основной целью которых является контроль дистанции между ним и аналитиком для сохранения безопасности, предупреждения новых обид, противодействия регрессии.

Пациент защищает свое слабое Эго, ставя барьеры на пути регрессии. Возникающие стыд и нарциссическая обида преследуют пациента из-за невозможности общаться с регрессивными аспектами своей личности.

В области объектных отношений можно выделить следующие моменты: неспособность находиться в одиночестве – внутренняя объектная пустота при завышенном Эго-идеале; полная неспособность к эмпатии; невозможность строить долгосрочные отношения с окружающими, что связано с недопустимостью отношений, в которых присутствует преданность или зависимость от кого бы то ни было; огромная осознанная и бессознательная зависть, в качестве защиты от которой должно происходить постоянное обесценивание окружающих для подтверждения собственной значимости.

Эдипальные проблемы, манифестируемые пациентом, ярко окрашены нарциссическими потребностями. Есть желание иметь мать в качестве заботящегося, но униженного «продолжения» себя, лишить отца и брата их генитальности для завершения собственного нарциссического образа. Ре-переживание такого Эдипова комплекса как проявление инфантильного всемогущества и невозможность его разрешения навязчиво повторяются из-за фиксированной остановки на более ранней стадии развития. Поэтому, несмотря на, казалось бы, центральное место эдипальной проблематики, мы здесь имеем сложный комплекс эдиповых и доэдиповых проблем.

Динамика изменений пациента

После полутора лет терапии у пациента сохранилось тревожное состояние с ощущением собственной неполноценности и чувством стыда. Периодически это состояние сменяется ощущением полного внутреннего комфорта, собственной грандиозности и всемогущества.

Пациенту остались присущи перфекционизм, механистичность отношений, внутренняя пустота. Однако, эти качества и примитивные защиты становятся не настолько тотальны и многие из них начинают приобретать Эго-
дистонный характер.

Также позитивными изменением можно считать возникшую способность построения пациентом долгосрочных объектных отношений, как в терапии, так и за ее пределами. Сейчас у С. есть девушка, с которой он общается уже более года, и обсуждается вопрос свадьбы или попытки совместного проживания. Качественно изменился характер сексуальных отношений, в которых, кроме желания найти подтверждение собственной
значимости, все большее место занимают чувственные критерии. Пациент стал способен переносить короткие периоды одиночества без депрессивных состояний, которых не было уже более года.

Улучшились отношения в трудовом коллективе, что позволяет не так часто, как раньше, менять место работы.
Пациент на сессиях периодически проявляет эмоции, стали наблюдаться временные регрессивные процессы, которые его не путают и не увеличивают тревожность. Более интегрированное Эго позволяет С. ощущать себя более стабильным, появляются признаки реалистической самооценки и оценки окружающего мира, что дает возможность справляться с фрустрациями без депрессивных состояний. Изменились отношения с родителями, которые стали восприниматься более реалистично и доброжелательно.

Пациент стал более раскрепощен и уверен в себе; намного легче идет на общение с другими людьми; появилась склонность к самоанализу, который порой приводит к инсайтам и стимулирует изменения в поведении, которое препятствует адаптивному существованию в обществе.

PS Мой комментарий

Прогресс вроде как есть. Терапевт, наверно, может считать свою работу эффективной - удалось сделать хоть что-то. Самого нарцисса тоже могут более или менее устраивать даже такие небольшие перемены в его личности и состоянии. Но насколько такой — в сущности, по-прежнему очень незрелый - человек соответствует партнеру с более гармоничным развитием личности?

Другой вопрос: сколько продлится "светлый" период? Насколько стабильной будет жизнь с таким человеком?

И так ли уж светел этот "светлый" период? Если учесть, что пациенту остались присущи и внутренняя пустота, и механистичность отношений, и перепады от ничтожности к грандиозности? Может, этот нарцисс и стал "проработаннее" относительно себя же самого годичной данности, но это еще не делает его человеком, с которым можно иметь стабильные близкие отношения, пронизанные взаимной теплотой.

Я сочувствую стремлению самих нарциссов как-то наладить свою жизнь и понимаю мотивы тех, кто остается с «осознавшими проблему» нарциссами. Но, наверно, надо иметь определенный склад личности, чтобы бесконечно понимать и «входить в положение» — и, по сути, жить с вечно согнутой спиной, наклонясь к психологическому малышу, коим и является нарцисс, личностное развитие которого застряло на уровне трех-пяти лет...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив