Нам не больно

vbulahtin — 03.03.2016 Сейчас в Твиттере возмущаются новой карикатурой по поводу России.

Нужно отметить, что это британский недожурнал и, несмотря на то, что пока полноценным СМИ назвать его нельзя, он выкладывает очень качественную цифровую версию в сеть.

Обложка нового номера выглядит так



Авторы очень радуются, что новый номер стал популярен -- т.е. они (якобы) угадали с аллергеном, вновь проехавшись по русской трагедии.

Сейчас многие будут возмущаться -- новая "карикатура" перещеголяла прежние!

Можно, конечно, подобные оскорбительные факты не замечать,  но в этом будет что-то демонстративное, поза, некая примета того, что мы можем оскорбиться. Соответственно это вызовет новые попытки "поездить" на уязвленной и уязвимой России

Даже если мы гордо не снизойдём до визгов-писков помешанных, потерявших чувство меры людей, в этом тоже будет уязвимость.
Эта поза в очередной раз укажет на болезненные точки, на возможность уязвить.

Самой лучшей стратегией было бы показывать, что мы якобы уязвимы -- в определенной среде демонстрировать ярость, грозить санкциями, фабриковать ответные карикатуры, но где-то на другом уровне (и чтобы многим было ясно, что такой уровень имеется) царила бы спокойная, холодная, могильная тишина, кривая ухмылка на эту вакханалию, острый взгляд через лорнет, в одном кармане маузер (который нет никакой необходимости доставать, но он есть), в другом -- увеличительное стекло, чтобы с научной (медицинской) точки зрения взглянуть на шевеление мохнатыми лапками некоторых насекомых.

Ненадолго взглянуть, без любопытства и пройти мимо...

Взгляните -- вот эти насекомые -- искренне возмущаться ими не следует (мне кажется), также как и размышлять о том, замечать это-не замечать.

Мы замечаем, но нам не больно.
(с другой стороны, это удобная уязвимость -- пусть бьют, мы уже умеем не чувствовать)

А вы хотите ко всей этой вакханалии еще и "ящик" подключить -- кого он убережет и проинформирует в связи с "джихад-няней"?


но помнить мы всё-таки будем

А вампиры поимённо:
Бензопил, Сумак, Дуду,
Партигул и Синь-Зелёный
губы красят на ходу
и бегут перенапиться,
обгоняя порхи птиц,
запрокидывая лица
запрокидываньем лиц,
разевая пескариный,
(или окуневый?) рот,
...
А вампирами бесстрашно
охраняются пазы,
предназначенные в нашем
твёрдом мире для осы,
что моделью серафима
станет сразу же, когда
сверхэльфийский крик дельфина,
смерть которому - вода,
с ультразвуковым задором
обозначит в той воде
трассу ангелам, что скоро
в плотной вырастут среде.
А пока они - микробы,
то есть даже в микроскоп
не видны на крышке гроба,
то есть нам не страшен гроб;
пусть пока для серафима
крылья сняты у стрекоз,
пусть с росой его бензина
не справляется насос
и чихает при посадке,
и поэтому пилот
часто спит, седой и сладкий,
в диких ульях между сот...
--------------------------

...
А вампиры поимённо:
Бензопил, Сумак, Дуду,
Партигул и Синь-Зелёный
губы красят на ходу
и бегут перенапиться,
обгоняя порхи птиц,
запрокидывая лица
запрокидываньем лиц,
разевая пескариный,
(или окуневый?) рот,
что для дикции старинной
дан как мусоропровод.
Цель такого водопоя
не понятна никому...
Возвращаются - по двое,
а Сумак - по-одному.
Он идёт и протирает
надоевшие очки:
у него запотевают
но не линзы, а зрачки,
ибо страх не без причины
механизмом седины
скоро в ливень перечинит
от макушки до спины
каждый волос (эта тайна -
очевидна, дурачок,
или, думаешь, случайно
под макушкой - родничок?)

Партигул, пославший на хер,
город женщин и мужчин,
по ночам - безумный хакер:
через Internet морщин
он, хитрее на порядок
хора тамошней ВОХРы,
входит в мочевину складок
сновидений детворы,
в этой профашистской зоне
с жидким скальпелем в руках
он срезает, как мозоли,
с детских пяток жёлтый страх.

О вампирах в этом веке
врёт киношная дыра...
Бензопил - на лесосеке
(это шутка). Мной вчера
в чёрно-белом варианте
переписан их словарь
(Синь-Зелёный в детском банте
создал эту антикварь.)
Вот фрагменты: "Поцелуи -
не имеют цвет и вкус
и довольно часто всуе
пародируют Укус,
то есть вахтовый, старинный
метод пропитанья, но
он, как малопродуктивный,
запрещён давным-давно...
Родина не мать, а место,
не способное любить,
будучи не жидким тестом,
жутким тестом может быть,
ибо требует замеса
не на крови - на крови,
чтобы кислым, а не пресным
привкус вышел у земли...
Плевра - тонкая попытка
размноженьем пренебречь
и гнилой заштопать ниткой
антиангельскую течь.
И когда на ветках ночи
целки листьями шуршат -
это осень, между прочим,
потому что - листопад.
Камень - воплощённый запад,
юг и северо-восток,
обесточив вкус и запах,
легкомысленный, как бог,
он, надутый твёрдой кровью,
существо иного дня,
коль не пробует любовью
ополчиться на меня.
Вот бы зрение утроить,
чтобы тайну раскусить,
что из камня глупо строить,
если камень можно пить...".

Лес кривые подбородки
тянет, ибо нелегко
утром тихим, а не кротким
встать по горло в молоко.
Женщина лежит и любит,
лижет, трогает, лежит;
то инъекцией остудит
тривиальный вагинит,
то шутя к сопрано меццо
присобачит, то цветы
мне сажает прямо в сердце,
видимо, для красоты.
Ну а мне - не больно... (Здесь я
вру, конечно, сам себе.)
Только, сука, не надейся,
будто речь не о тебе,
будто выше поясницы,
но левей лопатки ты
мне частями будешь сниться,
выходя из пустоты,
где другим худые ноги
быстро на плечи кладёшь
и с гримасой недотроги
их слюну со свистом пьёшь,
что на сдвоенном, змеином
означает языке:
дан приказ моим морщинам
расползаться по тебе.

Что касается вампиров,
то изысканный Дуду
только сверху смазан жиром
человечьим, а в быту
он - осьмушка той бумаги,
где внучатый Ганнибал
брызгами чернильной влаги
восемь строчек намарал.
Ты читала их: "...так нежно...
не хочу печалить вас...",
снизу рифма "безнадежно"
безнадежна столько раз,
сколько будет вылупляться,
сбросив "бездну", из неё
слово "нежно" вместо "блядство" -
так-то, горюшко моё.
Ты соображаешь туго,
но поверишь даже ты,
что, попивши друг от друга,
отвалились, как клопы,
в бронзу - лучший борзописец,
в переплёты - восемь строк.
Как они, губами тычась,
вот уже четвёртый срок
(и почти всегда успешно),
часто пользуя талант
как анестезию, нежно
ищут свежий провиант?
С визгом жалобным и воем
два столетия подряд
мчатся строфы рой за роем,
лишь глаза во мгле горят...
Взглядом сверху закавычен,
как цитата, город Ч..,
я внутри него вторичен
с обезьянкой на плече,
на которой нету блошек,
но в избытке твёрдый мел:
то хлопок твоих ладошек
у виска окаменел.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив