Можно ли не исполнять судебное решение?

На правах пояснительной записки к заявлению о возбуждении уголовного производства

Журналистское расследование дела Николая Игнатьева автор этих строк – специальный корреспондентИА REX проводит по поручению редакции информагентства. По этому делу было принято множество судебных решений. Но, по крайней мере, в отношении Игнатьева, ни одно из них так и не было исполнено.

Учитывая это и действуя в качестве председателя татарстанской региональной общественной организации Правозащитный центр «Андурский и партнеры» (в дальнейшем «НКО») автор этих строк 18 мая 2015 г. направил в прокуратуру и для сведения в исполком Казани заявление в порядке ст. 141 УПК РФ, попросив установить виновных и привлечь их к ответственности по ст. 315 УК РФ – злостное неисполнение судебных решений.

Согласно ст. 144 УПК РФ решение по сообщению о преступлении должно быть принято в срок не позднее 3 суток со дня поступления соответствующего заявления. Такое решение прокуратура города приняла только 26.05.2015 года, поручив проверку моего заявления межрайонной службе судебных приставов-исполнителей.

Руководитель следственного органа или начальник органа дознания вправе продлить этот срок до 10 суток. А при необходимости производства документальных проверок, ревизий, судебных экспертиз, исследований, проведения оперативно-розыскных мероприятий руководитель следственного органа по ходатайству следователя, а прокурор по ходатайству дознавателя вправе продлить этот срок до 30 суток с обязательным указанием на конкретные, фактические обстоятельства, послужившие основанием для такого продления. Прошло полтора месяца, однако никакого ответа на свое заявление я пока не получил. Более того, пока никто ни о чем меня и не спрашивал. Надеюсь, что упомянутые органы не смогут спустить поданное мной заявление о преступлении на тормозах.

Вернемся к делу Игнатьева, по которому было принято бессчетное количество бесполезных судебных решений. Впрочем, польза от них, разумеется, была. Но только не для Игнатьева, остающегося, что называется, у разбитого корыта. Пользу из судебных решений по его делу извлекла семья некоего Ирека Каюмова, к главному фигуранту описываемой истории никакого отношения не имеющая.

Тем не менее, муниципальное жилье названная семья получила. На правах «сына лейтенанта Шмидта», простите, инвалида Игнатьева. Вот уже полтора года семья г-на Каюмова проживает в благоустроенной трехкомнатной муниципальной квартире. Эту квартиру ей, попирая интересы собственника – муниципального образования города Казани своим решением предоставил благодетельный судья Владимир Морозов.

Однако собственник предоставленной судом (?!) квартиры это решение не исполнил. Постановление о вселении семьи г-на Каюмова в квартиру, выделенную щедрым судом, исполком Казани не издал, договор социального найма с названным господином не заключил.

Чужая душа – потемки. Судейские души – не исключение. Что в них происходит нам неизвестно. А их решения порой обусловливаются не столько законом, сколько неподдающимся внешнему контролю внутренним убеждением.

Трудно сказать, на чем основывалось внутреннее убеждение бескорыстного судьи Эдуарда Каминского. Факт тот, что он, действуя, по-видимому, в интересах г-на Каюмова, который его об этом, по крайней мере, официально не просил, в нарушение порядка, предусмотренного ГПК РФ, «установил» юридически значимый факт. Якобы Игнатьев за какой-то нуждой вселил в нанимаемую им квартиру свою сожительницу вместе с ее малолетним сыном Иреком. Последний на никому не известном основании (которое в любом случае не могло быть законным) уже после смерти матери получил постоянную регистрацию по адресу квартиры Игнатьева.

Однако никакого вселения в действительности не было, да и не могло быть, потому что иное противоречило бы закону. А судья Каминский не дал никакой оценки доводу Игнатьева о том, что г-н Каюмов не является членом его семьи. А ведь названный господин прописывался к Игнатьеву в качестве члена его семьи, не будучи таковым в действительности.

18 ноября 2011 года судья Каминский принял беспрецедентное по своей циничности решение – зачистить квартиру беспомощного Игнатьева от его законной супруги Гюльнары Зиннатуллиной, осуществлявшей и продолжающей осуществлять за своим мужем – инвалидом I группы постоянный внешний уход.

Думаю, что судья Каминский сделал это исключительно ради того, чтобы выполнить предполагаемый заказ г-на Каюмова – вселить его в муниципальную квартиру вместе с новорожденной дочерью, правда, без ее кормилицы – сожительницы г-на Каюмова.

Понятно, что г-ну Каюмову – собственнику частного дома, доставшегося ему по наследству от умершей матери, не было нужды жить вместе с безногим инвалидом. И что судебное решение потребовалось ему на будущее, чтобы в свое время получить муниципальное жилье. Этот план г-ну Каюмову, казалось бы, удался. Однако карты «подельникам» спутал исполком Казани. Он взял и пренебрег решением судьи Каминского.

Интересно, почему Алексей Песошин – в то время руководитель исполкома, а ныне первый вице премьер Татарстана отказал автору этих строк – председателю Общественного совета, образованному при исполкоме, попросившему заключить договор социального найма с Игнатьевым. Впрочем, понять г-на Песошина немудрено. Он же не мог не понимать, что исполком, пойдя навстречу общественнику, вынужден будет учесть решение судьи Каминского о подселении к Игнатьеву постороннего для него г-на Каюмова. И в нарушение закона наделить этого господина правом пользования квартирой Игнатьева. Но исполком на такое не решился. В итоге решение судьи Каминского он не исполнил и правом пользования квартирой Игнатьева г-на Каюмова не наделил.

В 2013 году депутат республиканского Госсовета Хафиз Миргалимов – ныне кандидат в президенты Татарстана провел круглыйстол, фактически посвятив его квартирному вопросу Игнатьева. Депутат Миргалимов выразил уверенность в том, что совместными усилиями Госсовету, органам исполнительной и судебной власти, а также общественных организаций удастся решить трудности отдельно взятого инвалида. По результатам круглого стола г-н Миргалимов обратился к региональному прокурору с просьбой позаботиться об улучшении жилищных условий безногого Игнатьева, ютящегося в ветхом доме, удобства в котором изначально запроектированы не были.

Отреагировав на просьбу депутата, прокуратура обратилась в районный суд. Вот тут-то и настал звездный час г-на Каюмова. Воспользовавшись своим, на мой взгляд, несуществующим «правом» пользования квартирой инвалида, он попросил сердобольную прокуратуру включить в список выселяемых из квартиры Игнатьева и его семью. Которую, напомним, собственник этой квартиры правом пользования ею так и не наделил.

Это обстоятельство, впрочем, не помешало прокуратуре потребовать выделения муниципального жилья и семье г-на Каюмова. Судья Морозов это требование удовлетворить на том шатком основании, что названный господин по адресу квартиры Игнатьева прописался еще в 1995 году. Как-будто регистрация сама по себе обусловливает права зарегистрированного на жилое помещение, в котором он был зарегистрирован. В итоге беспомощного Игнатьева без жены, но вместе с семьей г-на Каюмова судья Морозов решил вселить в трехкомнатную муниципальную квартиру, выделив ее на недоступном безногому инвалиду втором этаже многоквартирного дома.

Как установил региональный Верховный суд, г-н Каюмов решение судьи Морозова исполнил добровольно, за свой счет отремонтировав полученную квартиру, в которой проживает незаконно, не заключив договор социального найма с ее собственником.

И никого почему-то не обеспокоил тот факт, что в результате судебной многоходовки главный фигурант описываемого дела вынужден оставаться в том же самом ветхом доме 1934 года постройки, откуда его своим решением судья Морозов постановил снять с регистрационного учета. В виду чего инвалид не получает положенной ему субсидии…

Правовое воспитание граждан – это одна из важнейших функций суда. Так, что же суд воспитывает в тех, кто наблюдает за перипетиями дела Игнатьева? Очевидно, что своими решениями он прививает гражданам правовой нигилизм, чувство абсолютной безысходности, неверие в достижение справедливости. И наглядно показывает, что ни у кого не должно возникать сомнений во всемогуществе (и безнаказанности) мантиеносцев.

С обязательностью исполнения судебных решений не должно быть никаких проблем, но только не в том случае, когда исполнение судебных решений влечет за собой переступление закона. С формальной точки зрения, «неустановленные» должностные лица казанского исполкома должны быть привлечены к ответственности за злостное неисполнение судебных решений. Но, с другой стороны, как они могли исполнить судебные решения по делу Игнатьева, если это предполагает нарушение требований ЖК РФ? И как исполком Казани может предоставить квартиру г-ну Каюмову, если тот не был, да и не мог быть признан ни малоимущим, ни нуждающимся в муниципальном жилье?!

Справка. В соответствии со  жилое помещение муниципального жилищного фонда предоставляется малоимущим гражданам по договору социального найма, если они признаны нуждающимися в таких помещениях и при этом являются малоимущими.

Суд может поставить точку в любом споре. Но иногда, как это произошло, например, в деле Игнатьева, суд разрешает спор, попирая закон. Впрочем, ни г-ну Каминскому, ни г-ну Морозову опасаться нечего, потому что их вышестоящие коллеги с пониманием относятся к косякам нижележащих судей. А те должны быть признательны депутатам за то, что они не посчитали необходимым нормы общественного контроля распространить на суды. Однако с делом Игнатьева у судебной системы вышла осечка…

Уже упоминавшаяся НКО приняла эстафету у Общественного совета по вопросам развития городского хозяйства, которому его куратор – заместитель руководителя казанского исполкома Александр Лобов так и не посчитал нужным доверить административное разбирательство по делу Игнатьева. И очень жаль, ведь это разбирательство могло избавить суды от бесконечных процессов, сэкономив уйму времени инстанциям, вовлеченным в разрешение квартирного вопроса инвалида...

А теперь вопрос: можно ли не исполнять вступившее в силу судебное решение?

На основе авторского материала.