Мои счастливые пендели

prosvetj — 30.12.2011 Город такая штука, которая отнимает силы. Выжирает их из человека, говорит «Мало! Давай еще!», - и человеку некуда деться, приходится давать еще, не переезжать же ему в деревню. У него в городе жена, работа, любимое кресло, он понимает в городской жизни, она – то единственное, к чему он привык и что его устраивает. А в деревне что: печка, которую неизвестно как топить, куры, которых непонятно чем кормить и непонятно как рубить им головы, когда наступит пора обедать. Сено это. Колодец. Клозет на улице, а зимой же холодно. Невкусный самогон вместо вкусного виски, хотя как по мне, так и то и другое самогон самогоном. Но это «как по мне», а мой герой вон, вредничает и не хочет из-за этого в деревню.

Ну а город, как и было сказано, выжирает. Оно, конечно, горячая вода и теплый сортир, и химчистка под боком, и машину воском натрут, если угодно, и окна можно самому не мыть – нанимаешь хохлушку, она приходит, надевает синий халат, кряхтит, моет, оставляет окна чистыми, а кошелек – похудевшим. И уходит. Это удобно. Деньги-товар-деньги. Удобно, но город выжирает. Да, ту небольшую энергию, что есть. И человек начинает экономить. Это в кино про матрицу человек лежит себе в ячейке с биораствором, а энергию из него качают через специальные трубки, пока ему кажется, что он живет, действует и ест стейки с кровью. Но тут у нас своя матрица, тут человек чувствует, что город выжирает – и начинает жульничать. Себе же надо оставить чего-то, да же? И он экономит. Тут чуть сэкономил, тут вместо того, чтобы обнять и кружить по квартире, лишь чмокнул в нос, здесь нет бы гордо сказать «Вы подлец, я не хочу иметь с вами дела!» лишь скривил губы да продолжил множить подлые сущности. Ну, город же. Энергетический же вампиризм. Надо как-то сохранять себя в целости и сохранности, не железный же. Тут недодал. Здесь не ответил. Там промолчал. Вон в том месте сподличал. А вон тогда – ну, даже вспоминать не хочется, до чего некрасиво вышло. И привыкаешь, а чего. Не поделиться, не ответить, не обнять, не, не, не. И вот уже ты или он, в общем-то, люди, но какие-то не на полную катушку, а так. Полчеловека, полжизни, полработы, полжены, полсына, полбулки, полкило, поллитра. И вот тебе сорок, а ты все как-то не так, чтобы жил. Скорее, больше экономил. Ну, город же. Ну, выжирает же. А ты – жертва обстоятельств, бывает, жить захочешь – не так раскорячишься. Все верно. Все так живут.

А потом ты вскидываешь предпраздничным вечером руку на дороге, чтобы поймать машину, лениво идти до стоянки пешком. Ловишь, а за рулем – твоя бывшая однокурсница. Ну, сто лет – сто зим, как дела, да ты что, а этот, а Верка, а Наталья Викторовна, а те, а эти?
- Как сама-то?
- Да развелась, живу с дочкой.
- Жаль.
- Нет. Только жить нормально начала, что ты. Мой брак был такой ошибкой, такой! Хорошо, что поняла вовремя.

И встречаешь их через год в виде счастливой пары. Не удивляешься, ко всему привыкла. Он развелся, он счастлив с новой женой, та тоже вся светится, ну, хорошо, видишь, как славно у людей получилось. И спустя два дня после того, как ты их встретила, по закону подлости ты встречаешь его бывшую жену. Сталкиваетесь случайно, у тебя есть полчаса и подленькое внутри, которое шепчет, мол, там жареные подробности, ты ж только спросить, да? Из первых рук, так сказать, правда же? Садитесь в кафе, заказываете кофе. И вдруг она начинает плакать. Ты ей не родня, не близкая подруга, а ее прорывает и слезы стеной, потоком, прямо в латте с кокосовым сиропом. Тебе так неудобно, будто она разделась догола. Люди оглядываются, она рыдает, ты что-то бормочешь, утешая.
- Почему он не мог быть счастливым со мной, у нас же все хорошо было?! – выплакивает она сакраментальный женский вопрос, на который нет ответа.
- Он с ней и на коньках, и в поход, и ее дочку в Большой, и, и, и! – плачет она. – Почему он не мог этого делать с нами, с сыном, почему?! Как полчеловека вечно, а сейчас ей – все, а мне? Мне?!
Ну что тут скажешь.

Выжирает, а мы экранируемся. Молчим. Отворачиваемся. Работаем над собой, чтобы не обращать внимания, тэйк ит изи, это не мое дело, это меня не касается, а я тут при чем, я лучше промолчу, не замечу.

А потом ты едешь в метро, а в вагоне – хам, который пристает к девчонке. Тебе стыдно, неловко, но ты молчишь, втянув голову в капюшон, он вон какой здоровый, что ты можешь? Но заходит парнишка лет двадцати, тонкий-звонкий, худой и в очках. Такой, которого этот хамящий тип в полупьяной удали своей может переломить пополам и не заметить.
- Оставьте ее в покое! – возмущенно говорит парнишка, за пять секунд вникнув в ситуацию.
- А ну-ка пшел на хер! – отвечает хам.
Парнишка обнимает девушку за плечи, та послушно подается к нему, защитнику.
- Мужик! – говорит парнишка. – Нас тут целый вагон, мы тебя отмудохаем как делать не фиг!
- Да кто тут нос высунет? – издевается хам, оглядывая молчащих пассажиров.
- А вот я, - плюнув на все, говоришь ты, неожиданно для себя самой. – Не просто высуну, а разнесу тебе хохотальник, мерзавцу!
- И я, - подтверждает свое участие в ситуации сидящая рядом с тобой тетка под шестьдесят.
- Дамы, - басит интеллигентного вида мужчина, - полноте. Нас тут полвагона мужчин, без вас обойдемся.
- А то! – подтверждающе гудит мужская часть вагона. Хам скукоживается и выскальзывает на следующей остановке. В вагоне благодать и благолепие, чуть ни братание.

Выжирает, да. И живешь вполсилы, чтобы не отдать самое последнее, нутряное. Вжав голову в капюшон живешь. И отчего-то расправляешь плечи в новой семье, хотя мог бы и в своей, пусть та поначалу бы и удивилась, что папа резко превратился из терпилы в человека с позицией, умеющего громко смеяться и не чурающегося отвести ребенка в Большой, а еще любящего коньки, надо же, как в студенчестве. И отчего-то встаешь на защиту того, кого обижают, только тогда, когда кто-то другой проявил инициативу, и то боязливо, в половину себя.

Это что ж получается? Это получается, что не город выжирает, а мы сами себя, так, что ли? Сами используем половину себя, причем худшую, да? Но так думать – противно и обидно, лучше думать, что выжирает город. Спокойней так. Надежней. Удобней. Но иногда, дорогие все, когда я вижу, что вы расправляете плечи в разных ситуациях – я, глядя на вас, становлюсь лучше. Сильнее. Чище. Становлюсь лучшей частью себя, потому что вы мне демонстрируете, что так – можно и должно.

Пожалуйста, делайте так и в следующем году. Я слаба и инертна, я сама не справляюсь. А с вами, пусть и ненадолго, пусть не очень часто, пусть не совсем умеючи, а потому как-то нелепо, но у меня получается побыть хорошим человеком, почти в полную силу хорошим. Давайте мне поводы, как давали и в уходящем году, быть сильнее и счастливее. У меня без вас не получается, ей-ей. А с вами я – почти прямоходящая и умеющая расправлять плечи.

И я, кстати, тоже люблю коньки. И даже способна вывести себя в Большой. Мне для этого не надо менять семью, мне для этого надо лишь дать легкого пенделя. Кабы не жж, таких пенделей мне бы вовек не получить. А с вами – вот они. Мои счастливые пендели.

Спасибо вам. С наступающим!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив