Mirabile futurum...

anlazz — 30.06.2015 Удивительно, но, не являясь фанатом Кира Булычева вообще, и Алисы Селезневой в частности, я в очередной раз возвращаюсь к этой теме. На этот раз причиной «возвращения» стало высказывание российского писателя-фантаста Евгения Лысова eugene_df по поводу данного произведения:

«Посмотрел кусок "гостьи из будущего". 
Народ, а как ЭТО могло нравится?
Актеры переигрывают как один. Беда даже не в нищебродских съемка и ржачном инвентаре.
Беда именно в ОМЕРЗИТЕЛЬНОЙ игре актеров. Причем как юнных (что не оправдывает - неужели на 200 миллионов населения СССР нельзя было найти два десятка талантливых детей? ) так и взрослых, что уж точно за гранью.
Более мерзкий фильм, уж простите, мне даже представить сложно.
Для сравнения - в "Мэри Попинс" играли куда более юнные дети - но там ни грамма переигрывания.
В общем я так понимаю, что все позитивные эмоции относительно этого дешевого пиздеца - родом ровно из детства. Когда для нас и это было круто.
Ужас...»

На самом деле, конечно, нет ничего удивительного в том, что Евгению Лысову не понравилась «Гостья из будущего». Как говориться, на вкус и цвет… Но вот его высказывание его об игре актеров крайне интересно. Дело в том, что если бы Евгений назвал игру плохой или слабой – то это можно было бы рассматривать в рамках особенности данного кинематографического произведения. Но он назвал ее «омерзительной» - т.е., применил крайне эмоционально окрашенное понятие, свидетельствующее о том, что для автора показываемое на экране вызывает отвращение. Именно это и интересно. Дело в том, что какой бы слабой не была игра в «Гостье», но, как и все советские фильмы, «нижнюю планку» она держит. Это – не мексиканский сериал и не новорусская поделка «про ментов», снятая «на коленке».


Однако, ситуация станет несколько понятнее, если мы попробуем разобраться в том, что представляет собой актерская игра, как таковая. А представляет она собой не что иное, как изображение поведение человека в некоторых условиях. (Обычно считается, что актер должен передавать мысли и эмоции своего героя, но в реальности он передает именно поведение – от действий до мимики и интонации голоса.) В этом случае «хорошая» игра будет означать, что актер идеально передает поведение своего «персонажа». А плохая – что он не передает это поведение вообще. Но самое важное - это то, что качество этой «передачи» зритель оценивает, исходя из собственного опыта. Т.е., если актер изображает своего персонажа так, что «изображение» совпадает с ожиданиями зрителя, то, следовательно,  «передача» хороша. (То же самое, в принципе, относится и к любому другому виду искусства, но именно в случае с актерами оно выражено наиболее ярко. )

Понятно, что это накладывает определенные ограничения на актерскую игру – изображать героя так, чтобы это не соответствовало ожиданию зрителя, конечно можно – но в очень ограниченном диапазоне. Иначе игра будет признана плохой, а спектакль или фильм – не пригодными к просмотру. Это простое правило приводит к достаточно интересным результатам: например, поведение исторического персонажа не должно  сильно отличаться от того, что привык видеть зритель. Поэтому режиссеры стараются выбирать таких героев и такие произведения, с которыми не будет проблем (потому, что они «включены» в мировую культуру, и их действия, в целом, предугадываются). Данный факт означает, что если фильм или спектакль рассчитывается на «массовую аудиторию», то для него неизбежно «осовременивание» исторических персонажей, даже если он ставится по источникам вековой давности.

Но вот в том случае, если фильм уже снят, возникают проблемы. Актер мог играть для людей, которых давно нет, и его действия «настроены» на их нормы поведения, и современному человеку они кажутся нелепыми или наивными. Но, в принципе, и тут не все так страшно: во-первых, наш современник не так уж далеко «ушел» от «своих недавних предков». А во-вторых, мы обыкновенно делаем «скидку» на «исторический антураж» (Если человек на экране одет в котелок и держит тросточку, то ему позволительна нелепая походка и смешные, по нашим представлениям», ужимки – это называется «немое кино».)

Однако иногда встречаются случаи, когда все это «не работает». Например, когда психология меняется достаточно быстро. Или когда фильм изначально предназначался для иной аудитории. А еще – когда отсутствует четко выделяемый маркер «особого кино» вроде черно-белой картинки. (В этом плане интересен момент с «раскраской» старых лент, которые резко «теряют в качестве» и, зачастую, превращаются в чистый «кич». Обыкновенно это объясняют плохим качеством окраски, но на самом деле, тут «работают» вышеуказанные механизмы.) Впрочем, еще бывают ситуации, когда эти причины накладываются друг на друга.

Именно это произошло и с «нашим» фильмом «Гостья из будущего». Тут сложились все три «составляющих»: во-первых, фильм советский (т.е., относящийся к иному обществу), во-вторых, детский (т.е. рассчитываемый на просмотр детьми и подростками). И, кроме всего прочего, действие фильма происходит в достаточно «современном» антураже (т.е. в крупном советском городе, где быт не сильно отличался от быта современного человека). То есть, фильм изначально не имеет «маркеров», говорящих о его «инаковости», как, например, «фильмы-сказки» - но при этом направлен на кого угодно, но только не на человека, относящегося к «кругу» вышеуказанного писателя-фантаста (т.е., нашего современника с высшим образованием, идеально вписывающегося в существующую модель отношений). Вот тут то и лежит основание того «омерзения», испытанного им от игры актеров – дело в том, что смысл ее состоял вовсе не в том, чтобы показать «нормальное», с т.з. российского айтишника, поведение героев, а совсем в другом.

Вот ради этого «другого» я и привел данное длинное отступление. Именно поэтому я хочу сказать спасибо российскому фантасту Евгению Лысову за его честность – за то, что он сказал свое реальное впечатление от фильма, и тем показал «параллельность» данного произведения современному миру. Большинство же зрителей предпочитают скрывать его, дабы не нарушать свой детский восторг – и тем самым, создают иллюзию адекватности «мира Алисы Селезневой» в современной действительности. Однако на самом деле это не так.

И вот тут следует сказать самое главное. Дело в том, что любовь советских подростков к «Гостье», и «омерзительная игра актеров», отмеченная Лысовым, относится ровно к одному и тому же эффекту. К тому, что актеры фильма изображают поведение своих героев, которое невозможно в настоящей ситуации. Более того, по сути, оно невозможно и в ситуации 1984 года. Нет, речь конечно идет не о перемещении в будущее, и даже не о борьбе с космическими пиратами – эти допущения нормальны для фантастической ленты. Не удивляет же никого нападение инопланетян или еще каких тварей на Землю в голливудских боевиках? Но при этом должно соблюдаться указанное выше правило: в самой невозможной ситуации герой должен вести себя так, как ведет «средний» обыватель. Это приводит к тому, что самые что ни на есть «супермены» (включая Супермена, как такового) демонстрируют модели поведения господствующего общественного типа – пресловутого «офисного планктона». И деться от подобного некуда – иначе фильм рискует оказаться просто не принятым зрителем.

Однако «Гостья из будущего» была не «массовым кино» в традиционном понимании. Она была «детским кино». А в «детском кино» СССР допускались значительные отступления от «канона» - взять, например, многочисленные «фильмы-сказки», герои которых ведут себя, как «реальные» представители народного эпоса. Это, кстати, ставило реальные барьеры при «экспорте» (тот же фильм «Морозко» англоязычная аудитория признала откровенным трешем, и чуть ли не фильмом ужасов – а все потому, что герои там ведут себя «по сказочному канону» ). Но зато хорошо воспринималось «подрастающей аудиторией». Таковы особенности детской и подростковой психики – она намного «гибче» по отношению к «нормам поведения», и не требует от героев «типового поведения».

Собственно, мы не можем сказать, сознательно или нет был применен подобный прием в «Гостье». Скорее всего нет, просто была идея создать образ «девочки из будущего», которая бы отличалась от «современниц». Касается это именно фильма – в повести Виктора Можейко «Сто лет тому вперед», равно как и в других его книгах «про Алису», он, разумеется, особо точного «психологического портрета» своей героине не давал (образ, скорее всего, писался с дочери писателя, от которой Алиса и получила свое имя). Однако в фильме потребовалась более «конкретная» прорисовка персонажа, и вот тут был получен совершенно ошеломляющий результат. В качестве базового признака «девочки с Земли» было использовано то, что можно назвать «деневротизированной личностью». Т.е. личности, психически здоровой и полностью лишенной признаков неврозов и прочих психических отклонений.

Я уже писал про этот момент (в посте «Прекрасное далеко-2») и подробно останавливаться не нем не буду. Отмечу только, что данный вариант поведения оказывается, по понятным причинам, несоответствующим «критерию похожести» для современного человека,  даже для советского человека «образца 1984 года». Это, определило, в общем-то, прохладное отношение к фильму «взрослого» населения. Но для детей и подростков, как сказано выше, подобного «барьера» не существовало, и поэтому данный негэнтропийный тип личности был принят «на ура». Кстати, как уже отмечалось, только Алисой тут дело не ограничилось. «Обычные» подростки, которые, по сюжету, имели контакт с «гостьей из будущего», так же вынужденно «адаптировались» авторами фильма по тому же критерию. «Обычный» советский школьник этого времени, с его «обычными» моделями поведения разорвал бы «ткань фильма», поэтому авторы вынужденно «деэнтропизировали» и Колю Герасимова с его одноклассниками.

Получился, в общем-то интересный эффект – наличие «низоэнтропийного персонажа» привело к понижению общей энтропии «общего состава». Именно отсюда происходит та самая «омерзительная игра актеров», о которой говорилось вначале – уверенность современного зрителя в том, что актеры (играющие детей) показывают совершенно не ту реакцию, которую следует от них ожидать. Это верно - даже подростки начала 1980 годов вряд ли вели себя так, как показано в фильме, например, сумев самоорганизоваться для борьбы с космическими пиратами. Однако, при всем этом, подобное поведение не выглядело для них особой «аномалией» (В реальности случаи самоорганизации случались, правда, не по таким «эпичным» поводам. А «слабый вариант» самоорганизации, по поводу игр или, скажем, туристических походов, был весьма распространён.) Поэтому события, происходящие в фильме, трактовались тогдашними школьниками, как если не вполне вероятными, то весьма желательными (напомню, что человек, ка носитель разума, всегда выбирает ситуацию с наименьшим уровнем энтропии). Именно поэтому «Прекрасное далеко» «алисовского будущего» трактовалось ими как тот мир, к которому следует стремиться.

Разумеется, по известным причинам, это стремление было разрушено «внешними обстоятельствами», и вместо «мира Алисы» мы получили то, что видим вокруг. Но образ «светлого мира», созданный фильмом, до сих пор сохраняется в сознании обобщенных «детей 1984 года», «трансформируясь» порой самым неожиданным образом (вплоть до «сексуального вожделения» Алисы Селезневой). Однако понятно, что во «взрослом состоянии» подобное стремление к негэнтропизму сохранить крайне сложно: реальность требует иных моделей поведения. Причем, особенно отличается этим  современная постсоветская реальность, благоприятная исключительно к крайне энтропийным, действиям («утилизаторству»). Поэтому не удивительно, что показанные в фильме модели оказываются вытесненными, особенно у «активных» и «успешных» - что мы и можем наблюдать.


Исходя из вышесказанного, становится понятным, почему современный российский фантаст приводит в качестве «антагониста» «Гостьи из будущего» фильм «Мэри Поппинс, до свидания!». Его объяснение в том, что качество игры в данном фильме много выше, чем в «Гостье» означает, как не трудно догадаться, то, что данный фильм, при всем его «волшебстве», оказывается близок современному восприятию. Т.е., дети в «мире Мэри Поппинс» ведут себя так, как они обязаны вести себя в современном мире. Более того, сам выбор «фильма-антагониста» не случаен: если «Гостья из будущего» представляет собой, как можно понять, попытку изобразить более негэнтропийное устройство общества, нежели условное начало 1980 годов («апелляция к коммунизму»), то «Мэри Поппинс, до свидания» относит нас к более энтропийному миру (капитализму).

«Мир Мэри Поппинс» - это мир некоей условной «западной страны». Разумеется, имеется в виду Англия, но не реальная Англия 1930 годов (когда была создана литературная основа), и, разумеется, не Англия «эпохи тетчеризма» с массовыми сокращениями и экономическим кризисом (кстати, и 1930 годы, как известно, были «не сахаром»). В этом мире «условного капитализма» происходит «взаимодействие» представителей height middle class с некоей «условной представительницей магического мира» (феей, фэйри). Подробный разбор данного произведения («Мэри Поппинс, до свидания!») надо делать отдельно, поэтому тут отмечу только то, что данная ситуация («взаимодействие обывателя и «магического мира»), при всей своей фантастичности является вполне «обыденным» явлением в современном культурном поле (скажем, голливудских фильмов на эту тему снято огромное количество).

Последнее означает, что данная «вариация реальности», в отличие от ситуации в «Гостье из будущего» не требует значительного изменения поведения среднего человека. На самом деле, «магическое существо» - в данном случае Мэри Поппинс – делает ровным образом то же, что делало несчетное количество фей и волшебников в огромном количестве «современных сказок». А именно – решает «магическим образом» все обывательские проблемы. (Этим, кстати, «современные сказки» отличаются от сказок «классических» - там магии сопутствует неизбежная «трансформация», вернее, «инициация»  героя.) Никакого изменения господствующих «моделей поведения», конечно, при этом не происходит – «вознаграждение» настигает героя вне зависимости от его действий. (Правда, в зависимости от его «начального положения», как правило, разделение на «хороших» и «плохих» в сказках и традиционных, и «современных», постулируется изначально.)

Из вышесказанного можно понять, что «мир Мэри Поппинс» представляет собой ни что иное, как «идеальный вариант» капитализма для позднесоветского/постсоветского человека – мало того, что «с человеческим лицом» (где при разорении сохраняется наличие дома и проживание в престижном районе), но еще и с «магией», позволяющей «разруливать» семейные проблемы. Не удивительно, что данный «мир» не только не вызывает когнитивного диссонанса у нашего современника, но и выглядит для него крайне привлекательным. Именно поэтому он легко воспринимается нашим современником, особенно из того же middle class, что и изображенные герои (пускай и low, а не height). Понятно, что в этом случае и игра актеров, и сам фильм будет иметь совершенно иную оценку, нежели «не вписывающаяся» в современность «Гостья».  (Кстати, интересно, что антитеза «Гостья из будущего» - «Мэри Поппинс, до свидания!» отмечалась не только Евгением Лысовым, но и известным интернет-автором Галиной Иванкиной zina_korzina . Правда, с «противоположным» знаком.)


В общем-то, в данном факте нет ничего удивительного – текущая реальность всегда выступала мощным фильтром, выделяющим исключительно «комплиментарные» к себе модели поведения, а все остальное «отбрасывала в утиль», отсекая от массового искусства. Принцип Ле Шателье, ничего не поделаешь – система потому и система, что поддерживает свой гомеостаз. Но надо понимать, что довольно часто случаются ситуации, когда возможностей для поддержания этого гомеостаза перестает хватать, и тогда наступает неизбежное ее разрушение. Вот в данный момент и становится важным: найдется ли сила, способная остановить катастрофическое нарастание энтропии, и перейти к построению новых структур. Подобное произошло, например, в 1917 году, когда Россия сумела избежать погружения в хаос именно благодаря этому. А значит – для человечества ценны любые проявления негэнтропизма, даже самого слабого, но превышения над текущей реальностью.

Именно поэтому «Гостья из будущего» ценна, несмотря на то, что наш современник уже не понимает, что же «трогало» его раньше (сводя все к «сексуальности» героини и «ностальгии по детству»). Просто рано или поздно, но наступит такой момент, когда каждая «капля» негэнтропии будет на вес золота. И тогда именно из имеющихся «осколков» придется выстраивать что-то, способное противостоять огромной силе Хаоса. Впрочем, выстроим – не впервой…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив