"Кислота" реж. Александр Горчилин ("Окно в Европу")

users-arlekin- — 14.08.2018 Не знаю, хорошо или плохо - артисты "Гоголь-центра" не только из спектакля в спектакль, что для репертуарного театра привычное дело, но также из фильма в фильм переходят практически всей труппой - вероятно, в этом есть некий смысл, как и в том, что увлеченную восточными традициями маму Филиппа Авдеева играет Александра Ребенок, а православную бабушку Роза Хайруллина, но от ощущения дежа вю при подобном кастинге уйти трудно. Возмужавшего "брусникинца" Петра Скворцова без трусов тоже уже видели в серебренниковском "Ученике", но в "Кислоте" у него роль эпизодическая, хотя и ключевая: его герой Иван в самом начале фильма под наркотой голышом шагает с балкона. "Хочешь прыгать - прыгай", спокойно говорит ему курящий рядом Петр, ну Иван и прыгает.

На похоронах Петр устраивает демарш, его эскапада направлена на мать Ивана, почти помешавшуюся от горя и принесшую "сыну" брусничку Петр упрекает, что о сыне та ничего не знала кроме веса при рождении - небезосновательно, надо думать, но едва ли уместно. Впрочем, понятно, что Петра гнетет "соучастие в самоубийстве", и после знакомства в клубе с художником Василиском, производящего из скульптур своего отца "современное искусство" путем погружения статуэток пионеров и бюстов Ленина в раствор кислоты, оказавшись в его мастерской, наутро после бурного группового, опять же под "веществами", секса Петр отхлебывает из бутылки этой самой кислоты.

Мом первым знакомством с творчеством Валерочки Печейкина стали "Соколы" - охуеть, десять лет прошло! - незабываемо многочасовая читка пьесы на "Любимовке" еще в старом Доке на Трехпрудном заканчивалась ремаркой, согласно которой самый юный из Соколов (Соколы - фамилия героев, целая семья) выливал себе на голову кипяток, тем самым, естественно, кончая жизнь самоубийством:

http://users.livejournal.com/_arlekin_/1215245.html?nc=21

Как говорится, шли годы, и техника, в том числе драматургическая, на месте не стояла, но есть какие-то вещи, вечные, неизменные. Петр, с более простой, но не менее значимой, символичной фамилией Тихомиров, правда, от глотка кислоты не умер, всего лишь ненадолго голос потерял. Но какое-то время назад поссорившись с матерью, которая, в свою очередь, давно не разговаривает с бывшим мужем, отцом Петра, он жил у своего друга Саши, а к Саше приехала мама, и он попросил Петра вернуться "в семью". Петр схитрил, сделал вид, что пришел к матери, на самом же деле навязался в мастерскую к Василиску, которого очень кстати только что бросил бойфренд. Но не удовлетворившись глотком кислоты, отправился в полицию и "признался" в убийстве Ивана.

У Саши параллельно развиваются отношения с 15-летней сестрой подружки погибшего - невеста из нее оказалась никудышная, как, видимо, всякая баба, после смерти одного готова была переключиться на другого, то есть на Петра, а раз того арестовали за убийство, не прочь удовольствоваться и Сашей, но Саша отдает предпочтение девочке-подростку, и не ограничивается демонстрацией сделанного Петром фото своего свежеобрезанного члена, а недолго думая лишает без недели 16-летнюю, но еще формально подпадающую "под статью" героиню девственности. Ее отец дважды приходит "разбираться", но первый раз ему удается врезать Саше, а вторая попытка заканчивается не в пользу отца.

Эротические сцены в "Кислоте" напоминают эстетское софт-порно, причем после групповухи в мастерской Василиска персонажи просыпаются вповалку почему-то одетые... Из актеров, играющих главных героев, Александр Кузнецов на порядок убедительнее Филиппа Авдеева (который эксплуатирует снова и снова одно амплуа и в театре, и в кино); из "старших", "родителей", помимо Ребенок и Хайруллиной выделяются Елена Морозова (мать Петра) и Алексей Агранович (отец Петра - с Петром-Кузнецовым у них, правда, общих сцен нет, зато есть с Сашей-Авдеевым, и сразу вспоминается "Обыкновенная история", где они играли соответственно дядю и племянника Адуевых), и Дмитрий Куличков (папа бывшей девственницы). А в числе друзей Ивана на похоронах мелькают Никита Еленев и Иван Мулов, только что поразивший меня в "Хрустале" Дарьи Жук. Да и дебют Александра Горчилина в полном метре вышел явно более зрелым, чем их совместные с Филиппом Авдеевым режиссерские опыты в "Гоголь-центре":

https://users.livejournal.com/-arlekin-/3269013.html

Поскольку я примерно представлял себе, что такое "Кислота", ничего удивительного, знаменательного, но и ничего раздражающего в фильме для себя не обнаруживал до эпизода с "сюрреалистическим "приветом" от Ивана Александру: перед смертью Иван стер все музыкальные записи в его компьютере, оставив место них критичный, мягко говоря, комментарий о творчестве товарища. Разворот сюжета, припасенный Валерочкой Печейкиным для финала, меня слегка удивил, потому что выпущенный из КПЗ Петр (не зря все-таки Саша ходил к его жлобу отцу, упрашивал помочь сыну) с пафосом - "что мы можем дать миру, кроме зарядки для айфона?" - приглашает Сашу... в церковь: у скульптора-гея Василиска "неожиданно" родился сын и Василиск предложил Александру стать его крестным!

Помню, на обсуждении "Соколов" в свое время Печейкина, только-только переехавшего из Ташкента в Москву, уже поступившего в Литературный институт, но еще оттуда не отчисленного, хвалили за "абсурд" - а он то ли шутя, то ли серьез возражал, мол, это не абсурд, это критический реализм! Где проходит грань между абсурдом и критическим реализмом в "Кислоте" - я не уловил, с одной стороны, уж больно все нелепо, условно, а с другой, мало ли у нас кругом воцерковленных пидарасов? Но так или иначе если в фильме осталась бутылка с кислотой (Саша приберег ее - типа вдруг Петр еще захочет?), она должна выполнить свою функцию, и герой Филиппа Авдеева, отправляясь на крестины, успевает подлить едкую жидкость в святую воду купели.

Ну что ж - удачный драматургический ход! И уже как будто все сказано - Саша пообщался с матерью, в очередной раз беременной, но раздумывающей, не сделать ли аборт, как будто тут есть чем думать вместо того, чтоб сразу избавить будущего ребенка от лишних страданий, а уже родившегося решил уморить. Вот только сцена в церкви, действительно задающая сильное, пусть и чересчур искусственным способом, напряжение, неизбежно заканчивается тем, что Саша в решающую секунду купель с кислотой опрокидывает и младенца спасает. Ну а как иначе - если б младенца православные (по неведению, разумеется) сунули в кислоту - кто бы тогда эту "Кислоту" на экраны выпустил? И других соображений, объясняющих такой финал, в голову не приходит, из логики фильма поступок героя не вытекает, а вот пиаровско-маркетинговые факты помогают понять, что к чему - от того становится совсем кисло, и уже не спасает яркая, внятная "точка": Саша-Авдеев нащупывает путь к новой музыке, извлекая звук с помощью опустевшей бутылки из-под кислоты.

И еще по поводу одной детали у меня возник вопрос: на фото члена Петра, которое сделал Саша, а тот показал малолетке, обрезанный предмет затерт белым квадратиком - тут концептуальный эстетический прием или цензура кровавого режима лютует, затирая и обрезая все живое? Хочется верить, что так задумывалось изначально... Равно и с "посвящается папам и мамам" на титрах - отсутствие понимания, общего языка между родителями и детьми одна из ключевых и сквозных тем картины (это касается и Саши, и Петра, и сестер, и погибшего Ивана), но опять же если я, наблюдая за Валерой Печейкиным с первых шагов по Москве, не догоняю, прикалывается он или вслед за многими ударился ближе к пенсии в проповедничество - то куда ж мамам понять, особенно если мама - Ребенок?

Сохранено